Комплекс древнерусского вооружения по археологическим памятникам

К оглавлению книги «Доспех, комплекс боевых средств IX—XIII вв.» | К следующей главе

Принесли все его оружие и положили его рядом с ним.

Ахмед ибн Фадлан.

Археологические источники представляют возможность в большей или меньшей степени изучить состав и набор одновременно использовавшихся боевых средств. В литературе эта тема еще не обсуждалась, если не считать тех обязательных, но беглых перечислений оружия, которое, по мнению различных авторов, должны были использовать средневековые ратники. Между тем комплекс вооружения X—XIII вв. поддается детальному выяснению и попытка его более полного раскрытия не кажется преждевременной. 1

Материал, включающий археологические объекты с оружием, 2 состоит из 1305 погребений и 8 поселений. 3 Особую значимость для рассматриваемой темы имеют захоронения, которые содержат индивидуальное вооружение мужчин (женские могилы с оружием до крайности редки, иногда в них попадаются топоры и несколько раз — колечки кольчуги). Вещи из одного погребения более или менее одновременны, и их нахождение в могиле связано с правом частной собственности, с принадлежностью одному человеку.

Разнообразие оружия в захоронениях объясняется совокупностью историко-культурных, культовых, этнических и социальных факторов.

Не всегда обилие оружия в курганах обозначает воинственность, а его отсутствие мирный нрав народа. Погребальное» оружие, если говорить о его составе и распространенности, нуждается в соотнесении с реально существовавшим арсеналом военных средств. Простое, «зеркальное» использование курганного материала при воссоздании комплекса древнего вооружения может исказить действительное положение вещей. Поэтому факты, подсказанные археологически, нужно всячески проверить и взвесить. Лишь при таком осмотрительном и осторожном подходе статистический анализ погребальных памятников способен открыть неизвестные стороны явлений и в ряде случаев привести к новым и, как мне кажется, имеющим реальную почву историко-военным наблюдениям и выводам. Для изучения комплекса вооружения важен также материал, происходящий из поселений. Оружие, найденное там, не несет на себе печати культовой и погребальной обрядности, и его легче сопоставить с техническими средствами, бывшими в повседневном использовании. Следует, однако, учесть, что среди городищенского оружия редко выделяются целостные индивидуальные наборы. Их обычно находят, когда обнаруживают погибших воинов и их жилища, оружейные мастерские, тайники и подземные убежища людей, спрятавшихся в осадное время. «Орудия войны», оброненные на поле боя при защите городов и деревень, составляли добычу неприятеля или подбирались своими. Поэтому оружие, происходящее из городских слоев, по своему подбору часто случайно. В руки археолога попадает либо потерянное, либо засыпанное под обвалом пожарища, либо брошенное за непригодностью еще в мирное время.

[adsense]

Памятники, содержащие оружие, подверглись предварительной обработке; они были сгруппированы порайонно и хронологически распределены в пределах трех намеченных нами периодов (IX — начало XI в., XI-XII вв., XII—XIII вв. ). 4 При этом учитывались по возможности все археологические объекты с вооружением независимо от их военной, этнической и социальной принадлежности. Нельзя исключить того, что некоторые погребения с копьями, топорами и стрелами, частями конской сбруи связаны не только с воинами, но и с купцами, ремесленниками, охотниками, пахарями и другими невоенными людьми.

Сопоставление вещевого инвентаря возможно, если найден количественный критерий, так сказать, единица соизмерения. Такой единицей мог быть только археологический комплекс. Как только были сгруппированы близкие по времени и территории памятники, содержащие однозначные предметы, открылись большие возможности статистического изучения материала и некоторые наши наблюдения получили силу математического доказательства. Сравнение курганных и городищенских вещей дает представление о комплексе древнерусского вооружения с учетом его изменения и развития.

Оружие из археологических памятников изучалось в двух аспектах.

1. Выяснялось место и значение какого-либо одного вида оружия (в совокупности с другими видами боевых средств). Для этого производилась выборка одновременных комплексов, содержащих интересующее нас оружие. Например, были сопоставлены все погребения, включающие копья, затем все погребения, содержащие топоры, и т. д. В результате выборочного анализа вещевых инвентарей были получены сведения о распространенности и популярности данного вида вооружения.

2. Выяснялось совместное нахождение различного оружия в археологических комплексах, его состав и подбор. Здесь сопоставлялись одновременные памятники, содержащие сходные «орудия войны», например погребения, имеющие только копья или только копья и топоры и т. п. В результате группировки комплексов по составу вещей были получены сведения о наборах оружия и о степени вооруженности воинов одним или несколькими видами вооружения.

Теперь перейдем к повременной характеристике комплекса вооружения начиная с раннекиевского периода.

Русская материальная культура эпохи раннего феодализма представлена огромным количеством курганных древностей. В соответствии с языческими представлениями умершего наделяли самыми разнообразными предметами, характеризующими его профессию и занятия; в качестве важнейшего атрибута человеческой деятельности клали в могилу и оружие. Погребальные древности X в. не всегда всесторонне воспроизводят военную обстановку (разнообразие ратного оснащения человека и встречаемость отдельных видов оружия; редки, к примеру, шлемы, щиты и кольчуги). Однако источниковедческое значение погребений IX — начала XI в. очень велико; из них происходит почти все известное оружие того времени.

Древнейшие погребения с оружием, обнаруженные на Руси, относятся к IX в. Включение вооружения в состав могильных приношений со¬ответствует определенному этапу исторического развития, в данном случае возникновению раннефеодальной монархии, опиравшейся на уже сформировавшуюся военную силу. Впрочем, эта формулировка может быть уточнена: на Руси возникновение государственности по времени предшествует появлению «военных» погребений. Наиболее богатые погребения воинов относятся ко второй половине X в., когда становление раннефеодальной военной организации было уже совершившимся фактом. Следовательно, военные древности, найденные в могилах, с некоторым запозданием отражают начальную стадию формирования киевского войска. В IX в. дружинная знать обособилась, видимо, недостаточно. Еще действовал родовой обычай передачи оружия от отца к сыну, поэтому оно и не попадало в курганы.

В дальнейшем, по мере увеличения социальных контрастов и наплыва наемных, так сказать, несемейных воинов, наследование оружия перестало удовлетворять новым условиям и поэтому было оставлено. Последнее резко отразилось на увеличении и разнообразии воинских изделий в качестве погребальных даров умершему. Об этом же свидетельствует и преднамеренная порча оружия во время похорон, исключавшая возможность его дальнейшего использования. 5 Наследование оружия вновь устанавливается, очевидно, лишь с введением христианства и оформлением феодального права. Таким образом, относительно позднее появление оружия в захоронениях объясняется, по-видимому, некоторыми социальными и правовыми особенностями развития раннего феодализма.

ТАБЛИЦА 6. Погребения IX — начала XI в., сопоставленные по отдельным видам содержащегося в них вооружения

ТАБЛИЦА 6. Погребения IX — начала XI в., сопоставленные по отдельным видам содержащегося в них вооружения

Огромные, расположенные в центральных областях некрополи с обилием воинских вещей своим возникновением обязаны основанию городов, феодализации и колонизации земли, развитию княжеского и боярского землевладения. Эти памятники отражают новые социально-экономические и культурные отношения, сложившиеся в Восточной Европе в последней четверти I тыс. н. э. Кладбища X в. с громадными курганами вождей и скромными насыпями простых воинов хочется связать с большими дружинными отрядами первых русских князей. Ратное снаряжение, найденное в могильниках этой поры, характеризует войско с далеко зашедшей социальной дифференциацией, состоявшее из феодалов и рядовых ратников, дружинников и смердов. Курганы X в. весьма полно передают состав раннесредневекового войска с его контрастным делением на богатых и бедных. Существовала прямая связь между социальным положением погребенного и разнообразием могильных приношений. Так, найденные в захоронениях мечи, кольчуги, щиты, шлемы, конское снаряжение почти всегда обозначали знатного воина; в могилах менее состоятельных людей этих вещей нет и встречается обычно только массовое оружие: копья, топоры, стрелы.

В целом по курганам с оружием IX — начала XI в. угадывается довольно высокая вооруженность и развитая военная организация общества. По нашим подсчетам от 8 до 18% всех раскопанных погребений того времени содержали оружие. 6

Для раннего средневековья это высокий процент военизации населения, что объясняется значительной ролью вооруженного народа в военной жизни Руси того времени.

К IX — началу XI в. нами отнесено 547 погребений с оружием (распределение воинских изделий в этих комплексах см. в табл. 6). Копья и боевые топоры встречены в могилах примерно в равном количестве (копья в 195 случаях — 36%, 7 топоры в 207 — 38%). Почти половина всех захоронений (258 — 47%) содержит стрелы. Особенно много погребений со стрелами обнаружено в больших могильниках (Ярославская область, в основном Михайловское и Тимерево — 60%; Смоленская область, в основном Гнездово — 62%; Чернигов, Шестовицы — 55 %; Киев — 50%), что связано с присутствием этого оружия как в богатых, так в особенности в средних и бедных могилах. 8 Многократные находки стрел свидетель¬ствуют о широкой доступности и о частом исполь¬зовании этого вида оружия.

В 73 (13%) погребениях содержались клинки, в 30 (5 %) — защитное вооружение, наконец, в 87 (16%) — снаряжение всадника. Перечисленные виды вооружения никак нельзя причислить к массовым. Чем крупнее могильник, чем ближе он расположен к крупному городу или центральным путям, тем больше в нем курганов с мечами, всадническим и защитным оружием. От Киевщины до Юго-Восточного Приладожья эти погребения определяют местопребывание старших дружинников, бояр и князей. Незначительное количество могил с мечами, шлемами, кольчугами и щитами служит указанием на неразвитость феодальных отношений (ср. Карелию и Муромщину), наличие этих погребений указывает на районы с активным классообразованием.

[adsense]

В общем по нахождению оружия в захоронениях можно примерно определить, что на каждых трех, вооруженных стрелами, приходились двое с копьями и топорами, один, снабженный мечом или саблей, и один, имеющий боевого коня. Эти данные свидетельствуют о значительном разнообразии технического оснащения войск в X в.

Распределение памятников с оружием указывает на несколько зон, особенных в этническом и военном отношении. В русско-чудских областях (Карелия, Юго-Восточное Приладожье, Суздальское Ополье) отмечается примерно равное соседство могил с копьями и стрелами при значительном преобладании комплексов с боевыми топорами. В русских районах (Ярославская, Смоленская, Черниговская области) наблюдается приблизительно равное соотношение топоров и копий с преобладанием стрел. В Киеве количество погребений с копьями и стрелами примерно одинаково, но комплексов с топорами становится все меньше. Наконец, могилы южнорусских кочевников содержат много копий и стрел при почти полном отсутствии топоров. Таким образом, по мере перемещения с севера на юг уменьшается число могил с топорами, а находки копий увеличиваются. На юге больше, чем на севере, встречается погребений конных воинов, на Черниговщине и в районе Киева они составляют 32—37%. В кочевническом Поросье оснащение конем было даже поголовным. Географические особенности в распределении боевых средств отражают некоторую разницу способов борьбы на юге, где копье и конь пользовались огромной популярностью, и на севере, где большое значение имел боевой топор — обычная принадлежность пехотинца.

Сопоставим погребения по нахождению в них вооружения (та бл. 7). Из 515 людей, захороненных с оружием, 9 53 (10%) были только с копьем. 96 (19%) — только с топором. 142 (26%) — со стрелами, 19 (3. 5%) — с мечами или саблями, наконец, 12 (2%) — с защитным вооружением. В целом комплексов с одним предметом насчитывается 322 (т. е. 62. 5%); почти все они бедны вещами и связываются с социальными низами войска. Единственным оружием этих людей были или стрелы, или топоры, или копья. Особенно замечаются комплексы со стрелами; в Ярославской и Смоленской областях они составляли 51% всех изученных там «военных» погребений. В большинстве центральных и северных районов могил с боевыми топорами больше, чем с копьями. Иное соотношение в Киеве, где на каждые четыре кургана с копьем приходится один с топором. Несомненно, что и здесь сказались подмеченные выше особенности боя на севере и юге.

Наличие в кургане того или иного оружия еще не определяет окончательно принадлежность умершего к лучникам, копейщикам или секироносцам. Во-первых, нельзя представлять этих людей, как оснащенных только одним видом оружия (они могли располагать и большим), во-вторых, оружие из погребений определяет не столько видовое, сколько социальное деление войска. Чем меньше военных изделий сосредоточено в одном месте, тем беднее погребенный. Однако было бы неверным вовсе отрицать складывающуюся специализацию войск по виду оружия. Имущественное положение ратника обычно тесно связано с его военной службой. «Разделение труда» в средневековом войске шло по линии совершенствования целых групп людей во владении каким-либо одним видом оружия, причем беднейшие начинали с лука и топора. Возможно, поэтому копья, стрелы, топоры, положенные в погребения, символизировали какой-то основной род военных занятий их владельцев. Отсюда мы вправе предполагать, что памятники X в. свидетельствуют о начавшемся процессе дифференциации войска.

Что касается могил, где одновременно встречены два или более видов вооружения, то они принадлежали, как правило, представителям состоятельной части войска. Эта прослойка была видимо, значительной, ибо среди всех вооруженных каждый третий был наделен многосоставным набором боевых средств. 124 (21. 5%) человека захоронены с двумя видами вооружения. Здесь наиболее частым является совместное нахождение копья и топора (32 раза — 6%), копья и конского снаряжения (18 — 3 %), топора и стрел (23 — 4%). стрел и конского снаряжения (18 раз — 3 %). Совместные находки копья и топора, топора и стрел сделаны повсеместно; сочетание копья и стрел с конским снаряжением типично для южных областей. В Киевском Поросье и Ростовской области курганы конных лучников и копейщиков составляют от 49 до 65% всех могил с оружием 40 погребений (7%) содержали три вида вооружения. Перечислю устойчивые сочетания: копье, топор, стрелы (15 раз — 3%, характерно для Юго-Восточного Приладожья); копье, топор, конское снаряжение (8 раз — 1. 5%, повсеместно) В оснащение почти всех могил с трехсоставным вооружением обязательно входит копье (у воинов, захороненных с «двойным» вооружением, копье присутствует примерно наравне со стрелами и топорами). Вообще значение копья всегда увеличивается, когда встречаются могилы с богатым и разнообразным оружием. Именно к таковым относятся 29 (или 5%) погребений, содержащих почти полное вооружение (4—6 видов). Большинство погребенных, — видимо, представителя знати; они в равной мере оснащены всеми видами наступательного оружия, и 2/3 из них были конными. Устойчивая комбинация оружия прослеживается лишь для Юго-Восточного Приладожья: это копье, топор, меч, стрелы (8 раз — 1. 5%).

ТАБЛИЦА 7. Взаимовстречаемость вооружения в погребениях IX — начала XI в.

ТАБЛИЦА 7. Взаимовстречаемость вооружения в погребениях IX — начала XI в.

Итак, изучение по погребальным древностям комплекса вооружения IX — начала XI в. выявило значительное распространение лука и стрел наряду с развитым использованием копий, топоров, в меньшей мере мечей. По памятникам X в. намечаются и распознаются различные части войск, неодинаковые в отношении оснащения оружием и специализации его использования. Можно констатировать высокую степень военизации общества, при которой каждый 5—10-й носил оружие, и значительную техническую оснащенность войска, при которой один из трех воинов был наделен двумя (или более) видами оружия. Некоторые различия в вооружении воинов северных и южных областей сводились к большей популярности топора на севере и копья, лука и коня на юге. Таким образом, погребения конца IX — начала XI в. выявляют арсенал боевых средств, достаточно сложившийся, разнообразный и приспособленный к сложным условиям борьбы на севере и юге.

Новое положение складывается в XI—XII вв. Около 1000 г. прекращают свое существование огромные некрополи Киева, Чернигова, Смоленска и Ярославля. 10 С XI в. могилы с оружием обнаруживаются на территории различных племен и княжеств, в крестьянских местностях, часто удаленных от главных путей и крупных городов. Распространяются относительно небольшие кладбища с одним наиболее заметным и богатым курганом. Основное скопление военных древностей приходится на центральные и северные районы страны.

Количественно фонд наших источников увеличился. К XI—XII вв. отнесены 614 погребений, однако их историко-культурная ценность в сравнении с предшествующим временем меняется.

В конце X в. христианство, в первую очередь в крупных городах, одержало победу над старой верой. Следствием этого явилось почти повсеместное исчезновение курганных захоронений феодальной знати. Сильно сокращается число языческих погребений воинов-профессионалов (дружинника, похороненного по христианскому обряду, опознать невозможно). В стороне от больших городов успехи новой религии были, однако, не столь значительны, и курганов там насыпается много больше, чем в предшествующее время, но оружием они бедны и дают материал в основном для характеристики мирного сельского быта.

В местностях, где создаются курганные поля и сильны старые традиции, происходит изменение языческой обрядности; так, например, уже не встречается преднамеренно испорченное оружие. При сооружении могилы все больше отказываются от буквального воспроизведения реальной бытовой обстановки. Более того, захоронения XI—XII вв., подходя к ним источниковедчески, можно сравнить с кривым зеркалом, в котором искажаются образы действительности. Могильные приношения постепенно сокращаются. Разнообразие вещей заменяется единичными предметами. Возрастает символическое значение вещей, в том число и оружия. Все строже отбираются отдельные изделия, казавшиеся самыми необходимыми. По курганам XI—XII вв. видно, что умершего снабжали прежде всего тем, что требуется не в битве, а в пути: его обряжали в застегнутый пряжкой плащ, к поясу привешивали кресало и нож (иногда весы), в сосудах ставили напутственную пищу, острые и режущие предметы одевали в чехлы. Из оружия клали то, что служило беспрепятственному передвижению, например универсальный походный топор. Еще в X в. походные вещи в составе могильных даров занимали немаловажное место, а в XI в. они определяют собой весь состав погребального инвентаря.

XI в. можно представить как век расцвета курганной культуры, связанной главным образом с простолюдинами, демократическими народными низами. Вероятно, поэтому по археологическим комплексам той поры не всегда отчетливо улавливаются социальные контрасты и географические различия. Захоронения с оружием XI— XII вв. не дают полного представления о вооруженности всех слоев общества и связываются отчасти со средними, а в основном с бедными группами населения: младшими дружинниками, живущими «по селам», рядовыми горожанами и смердами.

Сопоставляя погребения одного кладбища, убеждаешься, что лишь немногие из них содержат военные изделия. Даже в больших могильниках курганы с оружием попадаются все реже. Отныне на курганных полях (за некоторым исключением) не встречается сплошных зон «военных» погребений, как это было в раннекиевское время. Немногочисленность погребений с оружием по отношению к общему числу курганов данного могильника объясняется растущей редкостью не только дружины, но и вообще военных захоронений. Раскопанные погребения с оружием по отношению к общему количеству изученных могил ставляют 2—6%, т. е. их в 131 раза меньше, чем в предшествующий период. 11 По этим цифрам угадывается снижение военизации общества, что, по-видимому, объясняется все большим отстранением народных масс от несения военной службы. Таким образом, курганы XI—XII вв. отражают, с одной стороны, увеличение роли средних невоенных и полувоенных слоев населения в хозяйственно-политической жизни того времени, с другой — вытеснение народа из феодальной военной организации. Как бы, однако, не подходить к оценке погребений XI—XII вв., они важны для нас прежде всего потому, что хранят массовое оружие народа и в какой-то степени передают вооруженность той части общества, о которой почти ничего не сообщают письменные источники.

ТАБЛИЦА 8. Погребения XI—XII вв., сопоставленные по отдельным видам содержащегося в них вооружения

ТАБЛИЦА 8. Погребения XI—XII вв., сопоставленные по отдельным видам содержащегося в них вооружения

Распределение оружия в археологических комплексах таково (табл. 8): копья встречены в 241 погребении (39%), топоры — в 310 (50%). стрелы — в 128 (20%), мечи или сабли — в 35 (6%), снаряжение всадника в 16 (3%), защитное вооружение — в 1 погребении. В сравнении с предшествующим периодом налицо следующие изменения. Значительно увеличилось число комплексов с боевым топором, что связано с ростом универсальной роли этого предмета как оружия и походного инструмента. 12 Более чем в 2 раза уменьшилось количество могил со стрелами и мечами или саблями. Очень редки находки конского снаряжения 13 и почти совершенно исчез защитный доспех. По всему видно, что речь идет о людях, вооруженных самым распространенным оружием. Схематично ото можно представить так: на 4 человека, владеющих боевым топором, приходились 3 с копьем и 1 со стрелами. Преобладание погребений с топором почти повсеместно; особенно велико оно в северной и центральной полосе, где достигает 75—90%. Весьма значительным остается количество комплексов с копьями (в Белоруссии и на Гдовщине равно 50—63%). Курганы со стрелами не превышают 35—37% (в Ярославской области и Суздальском Ополье). На севере и юге имеются районы, где количество погребений со стрелами в 1. 5—2 раза больше числа погребений с копьями (Карелия, Суздальское Ополье, Курская область, Волынь). Значительно чаще встречаются зоны, где памятники с копьями в 1.5— 13 раз превышают таковые же со стрелами. Имеются области, где вообще не найдено стрел (Смоленская область, Центральная и Южная Белоруссия). Таким образом, на смену стрелам, бывшим излюбленным предметом в погребениях X в., приходят топоры и копья. В общем по большинству погребений XI—XII вв. можно представить небогатого пешего ратника, наиболее сподручным оружием которого были боевой топор и копье. Подтверждается это и составом оружия в погребениях (табл. 9). Из 614 504 захоронения (82%) содержали только один вид вооружения. Из них в 171 (28%) имелось только копье, в 221 (36%) — только топор, в 88 (14%) — только стрелы, в 21 (3. 3 %) — только мечи или сабли, в 1 — колечки кольчуги. В сравнении с предшествующим периодом число погребений копейщиков и секироносцев увеличилось примерно в 2 раза и во столько же раз сократилось количество могил со стрелами. Больше всего курганов копейщиков найдено в Ленинградской области — 51%, в большинстве других областей они составляли 20—30%. Захоронений секироносцев дочти всюду в 1. 5—4 раза больше, чем копейщиков, а в таких районах, как Южная Карелия, Юго-Восточное Приладожье, Вологодская, Калининская, Ярославская, Смоленская и Курская области, Центральная и Южная Белоруссия, они составляли 47—67%. Чем севернее, тем меньше встречается курганов стрельцов; в Суздальском Ополье, Курской области и на Волыни они не превышают 27—29%. В ряде центральных и северных районов погребений со стрелами нет вовсе (Вологодская и Смоленская области, Белоруссия).

ТАБЛИЦА 9. Взаимовстречаемость вооружения в погребениях XI-XII вв.

ТАБЛИЦА 9. Взаимовстречаемость вооружения в погребениях XI-XII вв.

Курганы с одиночными находками топоров, стрел, копий можно лишь очень условно (и более осторожно, чем мы это делали для X в.) связать с секироносцами, лучниками и копейщиками. Оружие, найденное в погребениях в единственном числе, часто имело, по-видимому, символическое значение. Не случайно, что чаще всего находят лишь боевой топор, который в могиле горожанина и смерда, очевидно, заменял собой несколько видов оружия, а также орудия труда. Выбор «символического» оружия помимо ритуальной необходимости мог быть обусловлен различными обстоятельствами: местными этнографическими особенностями, возрастом умершего, его главным или любимым родом охотничьих или военных упражнений, обязанностями войсковой службы и т. д. 14 Могилы с копьями, топорами и стрелами распространены как на юге, так и на севере. Их географическое размещение мало что говорит о зональных особенностях в способе борьбы. 15 Скорее всего здесь сказалось сходство в ратном уборе простого воина разных русских областей. Некоторые различия в вооружении легче распознаются на примере вещей, связанных с хорошо оснащенными войсковыми группами.

99 погребений (16. 4%) содержали два вида вооружения, 10 (1. 7%) — три вида. Для большинства центральных и северных областей типичными были комбинации копья и топора (56 случаев — 9%), топора и стрел (23—4%). На севере, кроме того, несколько раз обнаружены найденные вместе копье, топор и стрелы. По частоте встреч в комплексах с многосоставным оружием на первом месте стоит топор, затем следуют копье и стрелы, очень редки мечи или сабли и конская упряжь. Вообще люди, захороненные с несколькими видами вооружения, очень скупо наделены клинками и конским снаряжением. Взаимное сочетание вооружения, предназначенного для конной борьбы, встречено главным образом в Киевском Поросье. 16

Двух- или трехсоставное вооружение (особенно если налицо конская сбруя и мечи) характерно чаще всего для младшего дружинника. Однако по набору оружия с меньшей уверенностью, чем это проделано для X в., можно судить о военном положении погребенного. В XI в. существуют как богатые, так и бедные могилы с одним или двумя видами вооружения. Для социального и военного анализа необходим учет не только оружия, но и других вещей. Отметим при этом, что в дружинных древностях XI в. исчезает целиком или почти полностью то, что было типично для более ранней поры: оружие и доспехи, отделанные благородными металлами, изделия из золота и кости, предметы, служащие для накопления и сбережения частной собственности (весы, гирьки, замки и ключи), сопутствующие захоронения рабынь и коней. Для поисков и выделения дружинных остатков XI—XII вв. нужны особые критерии. Можно несколько расширить подход к решению проблемы. При сортировке погребальных инвентарей XI—XII вв. бросается в глаза, что захоронения имущих людей содержали серебряные и бронзовые браслеты, серьги, перстни, поясные бляшки, застежки, реже гривны и монеты. Важнейшим определителем знатности погребенного было наличие серебряных изделий. Однако нельзя указанные комплексы обязательно приписывать младшим дружинникам только на том основании, что все они включали оружие. Вернее будет эти погребения отнести не только к феодалам и их слугам, но и к горожанам, купцам, ремесленникам, чинам городской и сельской администрации, экономически независимым смердам, — словом, ко всем свободным и сколько-нибудь обеспеченным членам общества, имевшим возможность носить оружие.

Возвращаясь к анализу комплексов с оружием XI— XII вв., можно заключить, что в составе оружия средней и бедной части общества первенствующая роль принадлежала топору, затем следуют копья, наконец — стрелы. В целом очевидно, что массовое рубящее и колющее оружие ближнего боя преобладает по сравнению с метательным и ударным. 17 Военные древности XI—XII вв. отражают сокращение численности людей, занятых на военной службе, и характеризуют пешего ратника, только в одном случае из пяти оснащенного двумя или тремя видами оружия.

[adsense]

ТАБЛИЦА 10. Погребения XII—XIII вв., сопоставленные по отдельным видам содержащегося в них вооружения

ТАБЛИЦА 10. Погребения XII—XIII вв., сопоставленные по отдельным видам содержащегося в них вооружения

В XII—XIII вв. в большинстве русских земель погребения с оружием исчезают. Их находят лишь в некоторых районах с нерусским населением, где были сильны языческие традиции (Ленинградская и Костромская области, Белоруссия, Поросье). Несмотря на ограниченное распространение, источниковедческое значение этих памятников не меньше, чем в предшествующее время. Более того, в ряде случаев погребения XII — XIII вв. даже богаче военными изделиями своих предшественников XI в. Содержание отдельных захоронений становится многообразнее, встречаются могилы местной военной знати. В этом сказалось укрепление феодальных отношений у языческих племен русской провинции. Недостаток курганного материала восполняется данными о поселениях с оружием, и в целом набирается достаточно фактов, чтобы говорить о состоянии и изменении комплекса вооружения. Чем медленнее и консервативнее происходит развитие погребальных языческих обычаев и обрядов, тем точнее могильные памятники воспроизводят быт людей и даже их общественные отношения. Именно это положение применимо к Киевскому Поросью, где богатая курганная культура довольно полно характеризует вооруженность кочевников, входивших в состав русской конной рати.

Каким же было распределение оружия в 144 погребениях XII—XIII вв. (табл. 10)? Копья найдены в 64 погребениях (43%), топоры — в 40 (27%), стрелы — в 43 (30%), мечи или сабли — в 53 (37 %), защитное вооружение — в 27 (19%), снаряжение всадника — в 57 погребениях (40%). По сравнению с предшествующим периодом частота встреч копий, стрел, клинков защитного и всаднического вооружения возросла, а топор стал находиться все реже. В распределении могил с оружием нельзя не учесть географических различий. Чем южнее, тем больше погребений со стрелами, клинковым и всадническим вооружением и тем меньше комплексов с топорами. В этом несомненно проявилось влияние конного боя, особенно распространенного на юге страны.

Север и юг отличны друг от друга не только размещением оружия, но и его содержанием в археологических комплексах (рис. 41). 18 Большинство погребений с одним видом оружия обнаружено в Ленинградской и Костромской областях, причем могилы копейщиков количественно значительно превосходят курганы секироносцев (в 1.5 — 3 раза) и стрельцов (в 6—16 раз). В указанных областях, а также в Белоруссии парность в нахождении военных изделий распространяется главным образом на копье и топор.

Итак, по памятникам северной полосы представляется ставший традиционным пеший ратник, снаряжение (5—4%); копья, сабли, стрелы, защитное и конское снаряжение (4 могилы — 3%). Чрезвычайно высоко насыщение поросских могил саблями, кольчугами, шлемами, удилами, стременами, причем впервые перечисленные виды ратного убора по частоте встреч равны или превосходят копья и стрелы. Несомненно, что у поросских черных клобуков сабли и кони были важнейшей военной принадлежностью.

Сведения о комплексе вооружения XII— XIII вв. дополняет материал из поселений. 19 Большая часть из них погибла во время татаро-монгольского нашествия, поэтому арсенал городского оружия типичен для военного времени. Соотношение различных видов оружия таково: копья в 2—7 раз превосходят число боевых топоров; стрел всегда много; мечи и сабли единичны, во всяком случае не превосходят 10—15. Новыми и почти неизвестными по погребениям являются булавы и кистени (первых несколько больше). Шлемы, кольчуги редки, зато удила, стремена, шпоры исчисляются десятками и сотнями. Набор городищенского вооружения, с одной стороны, указывает на пешего ополченца с копьем в качестве главнейшего средства боя, с другой — на конного дружинника с присущим ему колющим и клинковым оружием.

Попытаемся суммировать наблюдения о развитии комплекса боевых средств по археологическим данным (рис. 12; 13). В течение почти всего трехвекового периода средства ближнего боя, главным оружием которого было уже копье, а не топор. Иная картина на юге, именно в Киевском Поросье: 88% всех тамошних погребений содержит 2—6 видов вооружения, что по своей насыщенности превосходит даже «военные» курганы X в. Погребения Поросья с убедительной полнотой сохранили вооружение средневековых восточноевропейских конников; для этих комплексов типичны следующие сочетания: стрелы и конская упряжь (6 могил — 5%); сабли и конское снаряжение (8 — 6%); сабли, лук и стрелы, конское в особенности такие массовые, как копье и топор, занимали главнейшее место. В X в. копья и топоры использовались приблизительно наравне, в XI в. выдвигается топор, в XII—XIII вв. — копье. Лук и стрелы были едва ли не самым распространенным оружием в X в.; в последующее время они отступают на второй план, в XII— XIII вв. их значение вновь возрастает, особенно в южных областях. Клинковое оружие, заметное в X в. и почти исчезнувшее в XI в., в следующие два столетия по распространенности стоит на втором месте после копий. Как ни трудно судить о защитном и всадническом вооружении, присущем состоятельной части войска, заметно, что в XII— XIII вв. его удельный вес весьма возрастает.

Рис. 12. Погребения IX—XIII вв., сопоставленные по отдельным видам содержащегося в них вооружения.

Рис. 12. Погребения IX—XIII вв., сопоставленные по отдельным видам содержащегося в них вооружения.

По комплексам с оружием XI—XIII вв. устанавливается большее распространение топора на севере, лука и стрел на юге. На состав оружия XII— XIII вв. оказал влияние конный бой, способствовавший распространению, особенно на юге, сабли, копья и всаднического снаряжения. Особенности борьбы отражают и индивидуальные наборы оружия. В X в. они в основном состояли из средств ближнего и дальнего боя, в XI в. — в основном ближнего боя; оснащенность воина XII— XIII вв. отражает специфику конной борьбы с преобладанием колющего, рубящего и отчасти метательного оружия. На развитии комплекса вооружения в сильнейшей мере сказались социальные, географические и военные факторы, обусловившие дифференциацию войск примерно с X в. на лучников, копейщиков и секироносцев. Состоятельный воин-профессионал был, как правило, вооружен несколькими видами технических средств, что не исключало предпочтительного использования какого-либо одного оружия, например копья или стрел. Анализ объектов с оружием позволяет судить не только о технической оснащенности войска, но и о степени военизации общества. Процент военизации к XI в. (по сравнению с X в. ) уменьшается в 2—3 раза, что, видимо, вызвано социальными изменениями в составе армии и оформлением кастовости воинского сословия.

Рис. 13. Взаимовстречаемость вооружения в погребениях IX—XIII вв.

Рис. 13. Взаимовстречаемость вооружения в погребениях IX—XIII вв.

Эволюция комплекса вооружения, какой она представляется по археологическим источникам, в зависимости от времени, места и других обстоятельств оказалась подверженной значительным колебаниям. Для изучения всей системы вооружения IX — начала XI в. археологические объекты имеют большое значение. Курганы X в. отражают вооруженность различных слоев общества. По погребе¬ниям XI—XII вв., как правило, можно судить о ратном уборе младших дружинников, простых горожан и смердов. Могилы XII—XIII вв. характеризуют вооружение лишь некоторых нерусских племен, живших на территории Древней Руси. Статистический анализ памятников с оружием позволил подметить важные стороны процесса, угадать иногда общее направление, выявить тенденцию развития. Так, например, кажутся верными сведения о равном использовании копья и топора в X в., о выдвижении копий, мечей, сабель и всаднического снаряжения в XII—XIII вв. Не вызывают сомнений наблюдения о зональных особенностях в способе борьбы на севере и юге, о дифференциации войск, о различии ратного убора бедных и богатых. Однако тема была бы сужена, если всецело полагаться на археологические данные. Располагая в основном курганным материалом, следует помнить, что «оружие мертвых» не обязательно соответствует «оружию живых». По погребальным памятникам не всегда можно полностью представить, как развивалась и изменялась военная техника. На оружие из могильных приношений оказывала сильное и постоянное воздействие погребальная обрядность, в которой причудливо сплетались элементы веры, магии, фантастики и реальной действительности. Оказалось, что оружие из погребений по составу и распространению по-разному соотносится с боевыми средствами, существовавшими в мирном и военном быту народа. 20 Теперь, когда сравнение и подсчеты закончены, нельзя не высказать некоторые замечания и не внести поправок, вызванных спецификой погребального материала. Археологически получается, что только 5% всех воинов X в. имело защитное вооружение. В действительности оснащение людей кольчугами, шлемами и щитами было несомненно более широким. Без этих предметов невозможно представить раннекиевских дружинников. Очевидно, обычай включения предохранительного снаряжения в состав могильных приношений распространялся только на князей, бояр и военачальников. Далее, судя по курганным древностям, в X в. на первом месте по распространенности стоят стрелы, в последующие столетия они отступают на второй план, в XII—XIII вв. число их встреч снова увеличивается. Частое нахождение стрел в древностях X в. еще не указывает на их преобладание в системе вооружения, так как главным оружием того времени были не стрелы, а средства рукопашного боя. Археологически констатируемый упадок метательной техники в XI в. не подтверждается письменными источниками: как раз в это время выдвигаются лучники как необходимая часть наступающего войска. В XI в., по археологическим данным, боевой топор становится самым распространенным оружием. Между тем именно с XI в., если иметь в виду вооружение дружинной конницы, значение этого оружия начало уменьшаться. Все эти примеры, или лучше сказать несоответствия, убеждают в том, что для полной реконструкции комплекса раннесредневекового вооружения нельзя ограничиться только археологическими памятниками, необходимо привлечение еще и письменных источников.

К оглавлению книги «Доспех, комплекс боевых средств IX—XIII вв.» | К следующей главе

Notes:

  1. Глава написана на основании подсчетов, выполненных к 1963 г. С тех пор произошли некоторые неизбежные цифровые изменения, например в отношении количества учтенных погребений с оружием и конской сбруей (речь идет о прибавке или хронологической передвижке нескольких комплексов). Уточнились сведения и о ярославских могильниках. Все эти дополнения оказались, однако, настолько незначительными, что не поколебали основных заключений данной главы.
  2. Здесь используется созданная в ходе работы картотека памятников, содержащих оружие X—XIII вв. В число военных комплексов включены погребения с рабочими топорами, если последние сопровождались каким-либо оружием.
  3. Учтены поселения, раскопанные целиком или в своей значительной части. Количество же городищ и селищ, на которых известны находки оружия, достигает ста.
  4. Археологические памятники, включающие оружие, я представил в виде списка с указанием предметов вооружения, найденных в каждом погребении и поселении. Получился перечень, занимающий почти 2 печатных листа. В связи с таким объемом я не решился приложить его к настоящей работе. Это сделано еще и потому, что большая часть используемого материала помещена в каталоге находок, опубликованных в трех выпусках свода «Древнерусское оружие» На основе этого перечня составлено 6 таблиц (они даны ниже). Датировка вещественных древностей с точностью до одного-двух веков базируется на результатах, достигнутых отечественной археологией. Обоснование датировки каждой вещи, каждого комплекса грозило бы настоящей работе громадной текстовой перегрузкой. Замечу только что при датировке материала изучались и сопоставлялись самые разнообразные изделия (не только военные) и учитывались их окружение, условия находки, степень изученности и мн. др. Здесь я не затрагивал темы о том, какие конкретные образцы вооружения находились в одновременном употреблении. Читатель, пользуясь всеми тремя выпусками свода «Древнерусское оружие», может при необходимости сделать выборку наиболее популярных средств боя и защиты для IX-XI и XII—XIII вв.
  5. Применялся, кстати сказать, этот обычай не всегда; его возникновение связывают с обрядом завещания своего оружия богам или рассматривают как своеобразную предупредительную меру против грабежа могил.
  6. Перечислю процент погребений с оружием (по отношению к общему числу раскопанных могил) для следующих могильников: Михайловское и Тимерево — 11 и 8. 9% (Ярославское Поволжье. М., 1963, стр. 63); Муром, Подболотье, Максимовка — 18%; Гнездово — 13%; Чернигов — 10%; Киев — 18%.
  7. При общих подсчетах проценты исчислялись по отношению к общему количеству погребений с оружием, при частных (для выявления областных особенностей) — по отношению к общему количеству погребений с оружием в данном месте или районе. Постоянное указание на происхождение и соотносительность процентов загромоздило бы текст повторениями.
  8. Наиболее богатым в отношении находок стрел является кочевнический Цимлянский могильник (стрелы там в 76% всех погребений).
  9. Как отмечено выше, погребений с оружием, относящихся к концу IX — началу XI в., насчитывается 547. Полный состав оружия документально установлен не для 547, а для 515 погребений.
  10. В таких районах, как Юго-Восточное Приладожье, Суздальское Ополье, Киевское Поросье, преемственность в строительстве погребальных сооружений в XI в. еще как-то сохраняется.
  11. Перечислю процент погребений с оружием для следующих областей: Ленинградская — 3%, Костромская — 2%, Ярославская — 6%, Курская — 5%, Центральная и Южная Белоруссия — 6%.
  12. Более подробно об этом см. в главе о боевых топорах.
  13. Исключение представляет Киевское Поросье, где 75% могил включают сабли и конское снаряжение.
  14. По степени богатства и знатности могилы секироносцев и копейщиков подчас не отличаются друг от друга.
  15. Исключение представляет Киевское Поросье, где популярность «сабельного боя» иллюстрируется одиночными находками клинков в ряде могил.
  16. В Поросье во многих могилах присутствуют сабли, стрелы и конская упряжь.
  17. Имеются только 2 рядовых погребения XI—XII вв., в которых найдены булавы. Для XII—XIII вв. насчитывается еще 4—5 захоронений с булавами и кистенями. Следовательно, ударное оружие в погребениях XI— XIII вв. — очень редкая находка.
  18. Состав оружия документально установлен не в 144, а в 128 погребениях.
  19. В число городов и городищ XI—XIII вв., раскопанных большими площадями, отнесены Церковище и Бородино Смоленской области, Сахновка и Княжа Гора Киевской области, Колодежное и Райки Житомирской области, Городище Хмельницкой области. Этот список, конечно, может быть расширен.
  20. А. Н. Кирпичников. Древнерусское оружие, вып. 1, М. — Л., 1966, стр. 9 и сл.

В этот день:

Дни смерти
1984 Умер Андрей Васильевич Куза — советский археолог, историк, источниковед, специалист по древнерусским городам.
1992 Умер Николас Платон — греческий археолог. Открыл минойский дворец в Закросе. Предложил хронологию базирующуюся на изучении архитектурных комплексов (дворцов) Крита.
1994 Умер Сайрус Лонгуэрт Ланделл — американский ботаник и археолог. В декабре 1932 года Ланделл с воздуха обнаружил древний город Майя, впоследствии названный им Калакмулем, «городом двух соседних пирамид».

Рубрики

Свежие записи

Счетчики

Яндекс.Метрика
Археология © 2014