К истории баллотировки В. А. Городцова при выборах академиков АН СССР в 1938 году

В «Невском археолого-историографическом сборнике» И. В. Тункина опубликовала два документа: письмо В. А. Городцова к неизвестному лицу от 12—14 августа 1938 г. и протокол партсобрания ИИМК АН СССР от 29 ноября того же года с осуждением «антисоветского выпада Городцова», якобы содержавшегося в этом письме, и отказом поддержать его кандидатуру при выборах действительных членов Академии Наук СССР 1.

[adsense]

Письмо Городцова интересно тем, что восьмидесятилетний ученый дает здесь итоговую оценку своей деятельности. Любопытна и история с не избранием видного ученого в члены АН СССР, характерная для 1930-х гг. Некоторые обстоятельства, которые могут пролить свет на эту историю, И. В. Тункина не учла. В связи с этим я и решил написать эту реплику.

О чем идет речь в письме? В. А. Городцову прислали на отзыв из издательства Академии наук СССР рукопись книги «Ископаемый человек Восточной Европы и Средней Азии». Городцов сообщал автору, что готов дать положительный отзыв, но просил пересмотреть содержавшуюся в рукописи характеристику своей работы. Там о публикациях Городцова говорилось то же, что писал В. И. Равдоникас в брошюре «За марксистскую историю материальной культуры». Городцов отмечал, что его гонители в Ленинграде признаны «преступниками-вредителями, свившими гнездо в ГАИМК» 2, так что старые оценки в настоящий момент недействительны. Рассказав о своих теоретических установках и разработках, о своем варианте типологического метода, о своих полевых исследованиях, нередко совместных с геологами и палеонтологами, Городцов заканчивал письмо горькой фразой: «Я часто твержу, как жаль, что я родился в России. В любой цивилизационной загранице ко мне отнеслись бы иначе, учтя тот труд, который за 50 лет мною поднят» 3.

И. В. Тункина тщетно искала книгу под названием «Ископаемый человек Восточной Европы и Средней Азии» и столь же тщетно — возможного автора такой книги среди ленинградских специалистов по палеолиту. Между тем вычислить автора несложно. Это Виктор Трофимович Илларионов — не ленинградец, а человек, всю жизнь проживший в Нижнем Новгороде (с 1932 г. в г. Горьком).

Он родился в 1901 г. и уже в юности увлекся краеведением в круге Александра Яковлевича Садовского (1850—1926) — члена Нижегородской ученой архивной комиссии, а после революции преподавателя Нижегородского университета. В сборнике «Памяти А. Я. Садовского» Илларионов поместил свои воспоминания о нем 4. В 1919—1922 гг. Илларионов учился на Нижегородском отделении Московского археологического института.

В 1923 г. вышла брошюра Илларионова «Обзор археологических открытий в Нижегородской губернии — курганов, городищ и находок предметов каменного, бронзового и железного веков», изданная Нижегородской археолого-этнологической комиссией. Брошюра получила положительную оценку в рецензиях москвичей археолога Б. С. Жукова, искусствоведа А. И. Некрасова и ленинградца М. Г. Худякова.

1920-е годы называют «золотым десятилетием советского краеведения», но уже тогда многим стало ясно, что занятия древностями уже не ко времени. Спрос на совсем другую тематику. И одновременно с археологическими обзорами появились другие публикации Илларионова: «Материалы по истории революционного движения в Нижегородской губернии» (1920—1922; 4 тома), «Революционеры Нижнего Новгорода» (1927), «Дело было в Сормове. Первомайская демонстрация 1902 г.» (1929), сборник под его редакцией «Рабочее и крестьянское движение в Нижегородском крае в 1869—1917 гг.» (1923).

В столь резкой перемене тематики нет ничего необычного. Историки, начинавшие с изучения далекого прошлого, в 1920-х гг. вынуждены были обратиться к более близкому времени. Так, знаток старой Лебедяни и истории Тамбовщины П. Н. Черменский стал писать о крестьянских восстаниях в Тамбовской губернии в XIX в. В 1931 г. по делу краеведов ЦЧПО Черменский был отправлен в концлагерь. Илларионова гонения на краеведов не коснулись. Он не только писал о революционном движении, но еще в 1918 г. вступил в ряды РКПб. В воспоминаниях Анастаса Микояна, возглавлявшего в 1920—1922 гг. нижегородский крайком компартии, Илларионов упомянут как стойкий большевик, на которого можно было опереться 5.

Казалось бы, Илларионов сумел занять наиболее надежную позицию, но тех революционеров Нижнего Новгорода, о ком он писал, в 1930-х гг. объявили кого троцкистом, кого бухаринцем и уничтожили. Разумнее было вернуться к старым темам, благо изучение древности возобновилось и даже поощрялось. И после паузы в 1930-х Илларионов вновь стал выступать в печати. Увидели свет его статьи и книги «Мамонт. К истории его изучения в СССР» (1940), «К истории изучения палеолита СССР» (1940), «Ископаемый человек в историографии палеолита СССР» — та самая, что в рукописи была на отзыве у Городцова.

Готовя свою книгу «Начало изучения каменного века в России» (М., 1983), я внимательно ознакомился с этими публикациями. Бесполезными их назвать нельзя. Проделана большая работа по поиску книг и статей о каменном веке, вышедших в дореволюционной России и в СССР. В ходе этих поисков были сделаны интересные находки: статья «О перунах или громовых стрелах» в приложении к «Санкт-петербургским ведомостям за 1731 год», брошюра профессора богословия А. Д. Беляева «Характеристика археологии» 1890 г. и др. Не ясно, однако, сам ли Илларионов вел розыски книг или воспользовался трудом других лиц. В 1920-1940-х гг. библиографами часто становились люди из «бывших», чьи знания нещадно эксплуатировали «новые люди», выдвиженцы. Так или иначе, я уверен, что Илларионов даже не держал в руках некоторые из учтенных в его книге изданий. В «Горном журнале» в 1829—1832 гг. был помещен ряд статей об обсуждавшейся тогда проблеме «допотопного человека». Публикации эти перечислены, а ссылки даны, несомненно, по указателю к журналу, где статьи распределены по кварталам (I, II, III, IV). Читавший эти статьи человек сослался бы на номер журнала и страницы.

Главное же в другом. Публикации Илларионова — это в лучшем случае аннотированная библиография, ни в коей мере не исследования. Автор не отличает научно-популярные очерки от оригинальных трудов, сочинения дилетантов и профессионалов, не интересуется обстоятельствами появления тех или иных публикаций, биографиями людей, так или иначе касавшихся проблемы каменного века. А здесь немало любопытного, что я и попытался показать в своей книге 1983 г.

Работал Илларионов в 1930—1940-х гг. сначала в Горьковском педагогическом институте, а потом в Горьковском университете им. Н. И. Лобачевского. В это время и в столичных, и в периферийных ВУЗах уже возобновилась подготовка археологов. Но Илларионов такой подготовки в Горьком не вел, да и раскопок не производил. Лишь в 1941 г. выпустил научно-популярную книжку с рассказом о памятниках каменного, бронзового и раннего железного веков в Горьковской области.

Исследование весьма интересных стоянок эпохи неолита и бронзы, широко представленных в Нижегородском Поволжье, нисколько не привлекало Илларионова. Он предпочел сосредоточиться на эпохе палеолита, следы которой в этом краю до сих пор не выявлены. В Ленинграде, в Академии истории материальной культуры, палеолитом занимался большой коллектив ученых. И. Н. Березин подготовил специальную библиографию работ по палеолиту. В том же направлении решил двинуться и Илларионов.

В разгар репрессий 1930-х гг. местные издательства опасались выпускать в свет любую рукопись. Неудивительно, что книга Илларионова об ископаемом человеке была для страховки послана на отзыв в Академию Наук СССР, откуда и попала в руки Городцова. В книге, вышедшей в 1941 г., он упомянут неоднократно, но никаких оценок его деятельности нет. В первом варианте — в рукописи — они были и весьма определенные. Купюры были внесены в книгу не столько в связи с просьбой Городцова, сколько в связи с изменением его положения в научном мире.

Нет нужды характеризовать крупнейшего русского археолога В. А. Городцова. Остановлюсь лишь на том, как менялось отношение к нему в верхах и среди коллег в первые послереволюционные десятилетия.

[adsense]

Зарекомендовавший себя как энергичный полевой работник, руководитель археологического отдела Исторического музея и автор серии важных публикаций, Городцов не эмигрировал после революции. Положение его сперва не ухудшилось, а даже упрочилось. В 1923 г., когда Московский археологический институт был влит в состав МГУ, Городцов возглавил кафедру археологии в университете и получил звание профессора. Заведуя по-прежнему отделом в Государственном историческом музее, он стал кроме того заведующим Просветотдела Главмузея, подчиненного Наркомпросу РСФСР. Ведавшая музеями Н. И. Троцкая (Седова) благоволила к Городцову. П. И. Борисковский рассказывал, что как-то раз с ее помощью Городцов отказал в праве на открытый лист для раскопок в Костенках самому П. П. Ефименко. Стоял Городцов и во главе Археологического отделения Российской ассоциации научных институтов общественных наук (РАНИОН). Именно в 1920-х гг. в МГУ в РАНИОН Городцов создал свою археологическую школу.

В 1928 г. отмечалось семидесятилетие Василия Алексеевича. В докладе на торжественном заседании руководитель РАНИОН большевик В. М. Фриче назвал юбиляра «стихийным марксистом». В 1929 г. Городцов получил звание заслуженного деятеля науки.

Вскоре ситуация изменилась. РАНИОН и Этнологический факультет МГУ были закрыты. В Историческом музее Городцов стал жертвой «чистки», как бывший офицер царской армии и участник подавления «аграрных беспорядков», т. е. I русской революции. Старый ученый остался без работы.

Реальной была и угроза ареста. Чекисты интересовались профессором как в ходе «Академического дела» 1929—1931 гг., так и при следствии над А. С. Башкировым, И. Н. Бороздиным и А. А. Захаровым в 1935 г. 6.

Восстанавливалось положение Городцова медленно и поэтапно. Сначала приходилось соглашаться на договорную работу в качестве консультанта. Такая практика была в ходу в 1930-х гг. М. А. Миллер приводил слова коллег о Л. А. Мацулевиче: «Его выкинули под зад коленкой с парадного хода Эрмитажа, а потом потихоньку впустили через черный ход», т. е. сперва «вычистили» из музея сына жандармского полковника, а затем зачислили его туда же в качестве консультанта 7. Д. А. Крайнов, бывший одно время ученым секретарем Исторического музея, добился приглашения Городцова на роль консультанта, несмотря на противодействие А. В. Арциховского.

Но, видимо, общение с бывшими учениками, отрекшимися от учителя в трудную минуту, тяготило Городцова. Поэтому он предпочел другой музей и даже другой город.

С 1 мая 1933 г. по декабрь 1936 г. основным местом работы Василия Алексеевича стал Институт антропологии, археологии и этнографии Академии Наук СССР (бывшая Петровская кунсткамера). Туда его взяли как «консультанта отдела археологии по специальным археологическим вопросам приема, хранения и научного описания коллекций и их экспонирования… определения объектов экспедиционных исследований и рецензирования археологических работ» 8. Академия Наук СССР оставалась хранителем традиций русской науки, в отличие от ГАИМК, Комакадемии, институтов красной профессуры, стремившихся эти традиции разрушить. Появление Городцова в АН СССР естественно.

Не ясно все же, кто его туда устроил. Возможно, президента академии геолога А. П. Карпинского попросил об этом другой академик-геолог А. П. Павлов, в тесном контакте с которым Городцов работал с дореволюционных лет.

Положение Городцова в Ленинграде было непростым. Специалисты по палеолиту П. П. Ефименко, С. Н. Замятнин, Г. А. Бонч-Осмоловский видели в нем ученого вчерашнего дня, отставшего от современной науки. Партийцы-теоретики из ГАИМК травили его как «буржуазного ученого», «вещеведа», «формального типологиста» и т. д. Городцов воспринимал и то, и другое очень болезненно, что чувствуется и в письме к Илларионову. О московских учениках — полное молчание. О конфликтах с Ефименко и Замятиным говорится с раздражением. Партийные критики причислены к вредителям.

Между тем ряд конфликтов породил сам Городцов. Он бесцеремонно взялся за раскопки Ильской стоянки в Прикубанье, с трудом разысканной Замятиным по невнятным сообщениям Ж. де Бая и исследовавшейся им в 1925—1928 гг. Городцов объявил этот мустьерский памятник солютрейским и мадленским, с чем не может согласиться ни один археолог. Это вызвало задержку публикаций Городцова о его раскопках Ильской, хотя две из них потом появились. Сообщения о раскопках Тимоновской стоянки, предпринятых Городцовым без разрешения первооткрывателя М. В. Воеводского, публиковались неоднократно. Городцов писал об открытии им в Тимоновке палеолитических жилищ, ошибочно приняв за них мерзлотные нарушения культурного слоя. С этим тоже никто не мог согласиться.

Городцов пытался найти общий язык не с коллегами-археологами из Ленинграда, а с руководителями ГАИМК. Его статья «Социально-экономический строй обитателей Тимоновской палеолитической стоянки (СЭ. 1935. № 3. С. 3—13) написана в духе установок теоретиков из ГАИМК. На свои раскопки Елизаветинского городища в Нижнем Подонье Городцов приглашал С. Н. Быковского.

Постепенно это привело к некоторому улучшению дел Городцова. В «Известиях ГАИМК» в 1935 г. напечатали его старую работу о раскопках Каширского городища в 1925—1926 гг. В издававшихся Институтом археологии, антропологии и этнографии АН СССР сборниках «Советская археология» в 1936—1937 гг. помещено три статьи Городцова. В 1934 г. ему присвоили степень доктора археологии без защиты диссертации.

Решающий перелом произошел, когда Городцова пригласили читать лекции в Московском институте философии, литературы и истории. Там работал вернувшийся из ссылки старый друг Городцова Ю. В. Готье, вскоре выбранный академиком. Он способствовал восстановлению реноме археолога в новой обстановке. В 1938 г. торжественно было отмечено 80-летие Городцова. Посвященные юбиляру статьи увидели свет в «Вестнике древней истории» (Е. И. Крупнов. 1938. № 3), «Вестник знания» (1938. № 9) и в «Природе» (1940. № 5). Две последние статьи принадлежали Д. Н. Леву. Городцову был посвящен выпуск V «Кратких сообщений ИИМК». В день юбилея старый ученый подал заявление о своем вступлении в ряды ВКПб.

Все это надо учитывать при истолковании эпизода, привлекшего внимание И. В. Тункиной. Первый вариант своей книги об ископаемом человеке большевик В. Т. Илларионов писал, когда Городцов считался человеком с сомнительной в политическом отношении репутацией. Оценка его трудов, данная в 1930 г. В. И. Равдоникасом, казалась окончательной и просто повторялась. Юбилей и чествование Городцова, вступление его в ряды ВКПб заставили Илларионова убрать критику в его адрес из изданного варианта своей книги.

Каким же образом частное письмо Городцова к Илларионову было предано огласке и попало в Архив АН СССР? Илларионов, надо думать, переслал его в какую-то другую, более высокую инстанцию (ЦК ВКПб? НКВД?), откуда оно было отправлено сперва в Академию Наук СССР, а потом в ИИМК для принятия соответствующих мер.

При объявлении о предстоящих выборах действительных членов АН СССР ученики В. А. Городцова из Московского отделения ИИМК выдвинули его кандидатуру. Илларионов сорвал избрание, сделав частное письмо объектом публичного обсуждения. Поступок явно не этичный. Жалобы старого ученого, прожившего нелегкую жизнь, в письме к молодому коллеге (похожие на пушкинские слова «Черт догадал меня родиться в России с умом и талантом») были расценены как «антисоветский выпад» и вновь ухудшили положение Городцова. Ведь шел 1938 год.

Трудно определить причину поступка Илларионова. Обида ли это на ответ рецензента, ибо его отзыв о рукописи был не таким, как ожидали автор и издательство (недаром книга вышла не в 1938, а в 1941 году и не в Ленинграде, а в Горьком), или — убежденность большевика в необходимости «борьбы за марксистскую науку с буржуазными учеными».

Думается, что Илларионов учел развернувшееся незадолго до того «дело академика Лузина». Н. Н. Лузин — выдающийся математик, создатель признанной во всем мире научной школы, сложившейся на семинарах, получивших в ученом мире шутливое название «Лузитания». От политики он был далек, но когда советская власть начала втягивать в свою орбиту и Академию, Лузин сделал шаг навстречу. 2 июля 1936 г. он опубликовал в газете «Правда» статью о своем посещении уроков математики в московской средней школе. Уроки ему понравились, и он писал о замечательных условиях, созданных советской властью для нашей молодежи.

Казалось бы, наверху должны были бы быть довольны, но почему-то статья вызвала раздражение. Ее сочли неискренней и даже заговорили о «враге в советской маске». Появилась целая серия обличительных статей в «Правде» (3, 9, 10, 12, 15 июля, 6 августа 1936 г.). И. М. Губкин назвал свой отклик «О так называемом академике Лузине». В вину академику ставилось, в частности, и то, что он всегда печатал свои работы за рубежом, проявляя «традиции раболепия» и подрывая «достоинство советской науки». Сейчас выяснилось, что организаторами кампании против Лузина были заведующий отделом науки Московского комитета ВКПб Э. Я. Кольман и редактор «Правды» Л. 3. Мехлис. К сожалению, очень плохо повели себя ученики Лузина — видные математики и будущие академики П. С. Александров, С. Л. Соболев, М. В. Келдыш, Л О. Гельфонд, Л. Л Люсгерник, охотно включившиеся в кампанию и оплевывавшие своего учителя. Ставился даже вопрос о лишении Лузина звания академика. Президиум АН СССР вынужден был создать комиссию по этому вопросу под председательством А. Е. Ферсмана.

Благодаря заступничеству В. И. Вернадского и ряда других влиятельных людей (Г. М. Крыжановский сносился по этому вопросу с самим Сталиным), дело удалось спустить на тормозах. Лузин остался академиком, но был задвинут в глубокую тень. Семинар его прекратил свое существование. На первый план выдвинулась молодежь. С. Л. Соболев в возрасте 31 года был избран академиком, и газеты восхваляли «академика — комсомольца» 9.

Зная из прессы историю с Лузиным, Илларионов усмотрел в письме Городцова те самые мотивы, что подверглись публичному осуждению: ученых в СССР не ценят, а на Западе оценили бы. В период полной изоляции СССР от Запада подобные настроения искореняли любыми средствами. Те, кто получил письмо Городцова от Илларионова, решили раздуть эту историю. Вряд ли вопрос решался в Ленинграде. Городцов жил в Москве. Академия Наук туда уже переехала. Там должны были состояться и выборы в академики. Поэтому размышления И. В. Тункиной о том, кто конкретно виноват в происшедшем — И. И. Мещанинов (которого она ошибочно считает партийцем), В. В. Струве или М. И. Артамонов — беспочвенны. Разгадку надо искать в московских архивах.

В. Т. Илларионов написал в 1940-х гг. еще одну книгу — «Опыт историографии палеолита СССР» — такой же, как и предшествующие, отнюдь не исследовательский, а формально-регистрационный обзор публикаций. Они распределены по разделам, названным по учреждениям, где эти работы увидели свет. Ни намека на анализ в книге нет.

Еще до издания Илларионов пробовал защитить эту работу как докторскую диссертацию. Защита проходила в Москве на ученом совете ИИМК 4 декабря 1945 г. и закончилась провалом. Городцова уже не было в живых, но ученики его не забыли о поступке Илларионова, да и работа была весьма уязвима.

Тогда Илларионов стал добиваться защиты в другом месте. Издал свою диссертацию в Горьком в 1947 г. «Вопросы истории» (1948. № 10) напечатали положительную рецензию на книгу, написанную И. Н. Бороздиным, никогда палеолитом не занимавшимся.

Защита состоялась в 1948 г. на заседании ученого совета исторического факультета ЛГУ. Степень была присуждена. Помню возмущение коллег и в Москве, и в Ленинграде. Ведь такие специалисты по палеолиту, как С. Н. Замятнин и П. И. Борисковский, оставались кандидатами. Говорили, что провести Илларионова в доктора приказали сверху (А. И. Микоян?). Осуществлял же приказание В. И. Равдоникас — заведующий кафедрой истории первобытного общества, выступивший и оппонентом. Другим оппонентом был А. П. Окладников.

Я пытался найти протокол защиты Илларионова в Москве. Он числился в архиве ИА РАН под шифром Р-2 № 373, но в хранении отсутствует. Кто-то его похитил или изъял. Протокола защиты в Ленинграде, по сообщению И. Л. Тихонова, в архиве СПГУ тоже нет.

Я никогда не видел Илларионова. На многочисленных археологических совещаниях в Москве он никогда не появлялся. Знаю, что по приглашению А. П. Окладникова он приезжал в Новосибирск оппонировать на защите докторской диссертации В. Е. Ларичева.

В конце жизни Илларионов напечатал в Горьком еще две книги — «Русский синолог В. П. Васильев» (1959), посвященную нижегородскому уроженцу и написанную в разгар советско-китайской дружбы, и «Введение в историографию древнейшей истории» (1960) — такой же формальный обзор, как и две более ранние книги.

До конца дней (а умер он в 1985 г. на девятом десятке лет) Илларионов оставался профессором Горьковского университета.

После XX съезда КПСС вспомнили о его старых и попавших в спецхран публикациях по истории революции. М. В. Нечкина привлекла его к работе Ученого совета по историографии при Отделении исторических наук Академии Наук СССР 10. Так что умер Илларионов в почете. Склонны почитать его по-прежнему и современные археологи из Нижнего, говоря об «интеллигенте в глубоком понимании этого слова» 11.

В чем же причина кампании, развернутой в 1938 г. против Городцова? Ведь тогда ученых старой школы усиленно привлекали к преподаванию и к работе в Академии Наук, а Городцов был готов сотрудничать с большевиками. Но подросло новое поколение, успевшее занять места уволенных стариков и не желавшее хоть сколько-нибудь потесниться. Власть же жила по принципу: «на то и щука в море, чтобы карась не дремал», и считала нужным время от времени одергивать стариков, чтобы те не возомнили о себе и не зарывались. Так было с Лузиным в 1936 г. Так было с провалом при выборах в академики в 1938 г. великого русского биолога Н. К. Кольцова после статьи X. С. Коштоянца «Лжеученым не место в академии». Так стало и с Городцовым.

Я сосредоточил внимание на первом документе, изданном И. В. Тункиной. Второй — протокол партсобрания ИИМК АН СССР. Партийцы осудили «антисоветский выпад Городцова… в письме, посланном им в Президиум АН СССР», и решили отвести кандидатуру Городцова как кандидата в академики на общем собрании института. Присутствовало 8 членов партии: Д. Д. Тимофеев (секретарь партбюро), Вишнева, Воронина, Занкович, Клочков, Левченко, Мосберг, Шапиро. Кто из современных археологов знает эти имена? В библиографических справочниках я нашел лишь одну заметку Г. И. Мосберг. А о Городцове знают все, хотя он и не стал академиком. Есть над чем задуматься.

Notes:

  1. Тункина И. В. Эпизод к биографии В. А. Городцова // Невский археолого-историографический сборник. СПб., 2004. С. 184—192.
  2. Там же. С. 187.
  3. Там же. С. 188.
  4. Полные библиографические справки об археологических публикациях В. Т. Илларионова см. в кн.: Советская археологическая литература. 1918—1940. М.; Л. 1959. По указателю.
  5. Микоян А. И. Так было. Размышления о минувшем. М., 1999.
  6. См. выше с. 195, 234.
  7. Миллер М. А. Археология в СССР. Мюнхен, 1954.
  8. Тункина И. В. Эпизод к биографии… С. 184.
  9. Дело академика Н. Н. Лузина. СПб., 1991.
  10. Очерки истории исторической науки в СССР. М., 1966. Т. IV. С. 420.
  11. Толстова Н. Н. Виктор Трофимович Илларионов // Нижегородские исследования по краеведению и археологии. 2000. С. 4—12; Тамбовцева Н. Н. Археологические исследования нижегородских краеведов 20-х гг. XX в. // Нижегородские исследования по краеведению и археологии. 2004. С. 81, 88.

В этот день:

Дни смерти
1870 Умер Поль-Эмиль Ботта — французский дипломат, археолог, натуралист, путешественник, один из первых исследователей Ниневии, Вавилона.
1970 Умер Валерий Николаевич Чернецов - — советский этнограф и археолог, специалист по угорским народам.
2001 Умер Хельге Маркус Ингстад — норвежский путешественник, археолог и писатель. Известен открытием в 1960-х годах поселения викингов в Л'Анс-о-Медоузе, в Ньюфаундленде, датированного XI веком, что доказывало посещение европейцами Америки за четыре века до Христофора Колумба.

Рубрики

Свежие записи

Счетчики

Яндекс.Метрика

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Археология © 2014