Идеология и искусство

Монументальная скульптура древних тюрок. От Великой Китайской стены до Причерноморских степей, в горах Монголии, Южной Сибири, Восточного Туркестана, Киргизии, Казахстана можно увидеть каменные антропоморфные изваяния тюркских народов. Установленные в степи, в горных котловинах, эти древние статуи служили ориентирами на путях древних кочевий. Формирование древнетюркских этносов протекало на Саяно-Алтае, в Восточном Туркестане и Семиречье. Каменные изваяния появились, возможно, в результате знакомства тюрков с каменной скульптурой скифо-сибирского круга.

[adsense]

Рис. 5.19. Изваяния с птицей в руке

Рис. 5.19. Изваяния с птицей в руке

Тюркские антропоморфные изваяния занимают территорию, входящую в Первый и Второй Тюркские и Уйгурский каганаты в период с VI по IX вв. н. э., включающую Горный Алтай, Туву, Тарбагатай, Семиречье, верховья Иртыша, бассейн Верхней Селенги и Орхона. Отсюда происходит большая часть памятников (около 1000). Небольшое количество подобных скульптур найдено на сопредельных территориях. Изваяния распространяются в меридиональном направлении с востока на запад, не менее чем на 2500 км. Распад Первого Тюркского каганата обусловил определенные отличия в развитии монументального искусства в его разных частях. На востоке возник крупный центр на реке Орхон, где был воздвигнут памятник в честь Кюльтегина. Ставка кагана поддерживала близкие отношения с Танским Китаем, о чем свидетельствуют исторические документы. Танское влияние отразилось на иконографии древнетюркского искусства. Достаточно взглянуть на скульптуру Кюльтегина, чтобы отметить несвойственные для ранних тюрков буддийские черты в облике правителя. Намечаются отличия в иконографии фигур. В Семиречье встречаются изваяния с птицей в руке вместо чаши или кубка, женские фигуры. Такие стилистические признаки, как манерное изображение пальцев руки, держащей чашу, изогнутая линия бровей, увеличенно большие миндалевидные глаза, характерны в большей степени для Семиречинских изваяний и могли появиться под влиянием согдийского искусства.

Все изваяния можно разделить на две большие группы, которые очень четко различаются по способу оформления, по форме и размерам камней, по наличию определенных атрибутов: 1 группа — это камни с изображением лица или головы, 2 группа — изваяния, передающие фигуру человека.

Изваяния первой группы с изображением лица или головы человека наиболее многочисленны, распространены по всему ареалу расселения тюрок. Эти изваяния являются традиционными, обычными для поминальных памятников, необходимым атрибутом культового места. Они могли создаваться на всем протяжении древнетюркского времени, более дробная их датировка пока невозможна. Такие стелы обычно устанавливались около прямоугольных поминальных оградок из плоских плит с восточной стороны, лицом на восток, и от них отходит ряд камней — балбалов, который тянется от десятков до нескольких сотен метров на восток. Лицевые изваяния представляют собой плоские плиты песчаника, высотой до 1 м, почти необработанные (прошлифовывается только лицевая часть стелы, углы сглаживаются).

В первой группе изваяний можно выделить два типа: плоские или необработанные каменные блоки с изображением лица, слегка обработанные камни с головой, вытесанной в виде объемной скульптуры. На камнях первого типа изображаются только нос, глаза и рот, довольно часто усы, закрученные концами вверх или прямые. Бороды обычно нет. Уши почти никогда не воспроизводятся. Изредка дается весь контур лица, обычно же подчеркивается только нижняя линия (подбородок, щеки), полукруглых или слегка приостренных очертаний. Если же голова воспроизводится полностью, то имеет или плавный округлый абрис верха (бритая?), или небольшой подпрямоугольный выступ на макушке, передающий головной убор. На нескольких изваяниях из Семиречья на голове показан трехрогий головной убор, подобный изображенному на голове богини на Кудэргинском валуне (Горный Алтай). Все изображения делаются гравировкой или низким рельефом. У изваяний второго типа иногда оформляется верхний край одежды в виде подтреугольного или фигурного выреза. Могут быть выделены плечи, на голове рельефные уши, на лице усы. Голова или округлых очертаний — «бритая», или с небольшим выступом — головным убором. Второй тип первой группы изваяний сближается со второй группой — скульптурными фигурами.

Изваяния второй группы, воспроизводящие скульптурную фигуру человека, могут считаться произведениями искусства. Необходимым атрибутом их является сосуд (кроме нескольких фигур с птицей в руке, вместо сосуда). Они делятся на три типа: с сосудом в одной руке с птицей, с сосудом в обеих руках. Большинство изваяний воспроизводят поясную фигуру человека. Но некоторые показывают сидящую фигуру с поджатыми вперед коленями или с ногами, скрещенными «по-турецки». Такие сидящие фигуры представлены во всех типах и встречаются в Монголии, Туве, Казахстане, Семиречье. По мнению Д.Г Савинова и С.Г Кляшторного, все древнетюркские изваяния воспроизводят сидящие человеческие фигуры — немного ниже пояса скульптур завершается, и остается необработанная часть камня, погружаемая в землю. На поверхности земли изваяние фиксировалось в позе восседающего, хотя изображение подогнутых ног чаще всего опускалось. Таким образом создавалась фигура умершего с кубком или птицей в руках, который как бы участвовал в погребальной трапезе, восседая в кругу еще живых соратников.

Для оформления изваяний второй группы использовалась техника круглой скульптуры для выделения головы и плеч, низкий и высокий рельеф, который достигался удалением «фона» вокруг той или иной выступающей детали, техника контурной выбивки или резного рисунка. Изготавливались скульптуры из песчаника или гранита. На талии у многих скульптур показан пояс. Под поясом изображались украшения и оружие. Типы скульптурных изваяний отличаются не только по способу изображения сосуда, но и по многим стилистическим признакам. По деталям поясов, видам оружия, форме сосудов проведена датировка этих памятников.

Изваяния первого типа воспроизводили мужчин, держащих сосуд в согнутой правой или левой руке на уровне груди. Пол изображаемого обычно определяется наличием усов и бороды. Но этих признаков может и не быть. Другая рука лежит на поясе и в большинстве случаев держит оружие, чем подчеркивается воинское достоинство изображаемых. Все изваяния имеют общую высоту от 1,2 до 1,7 м, но над землей они возвышались на 0,7—1,5 м. Делались из уплощенных удлиненных каменных блоков. У скульптуры оформлялись голова и плечи, изредка подчеркивалась талия.

У некоторых изваяний показана прическа. Спереди волнистые волосы разделены прямым пробором, а сзади заплетены в тугие косы. На скульптурах из Семиречья на спине показано пять или семь кос. Сначала они прямые, заканчиваются волнистыми линиями. На этих же изваяниях очень четко проработаны детали одежды. Это мужчины с усами и, в нескольких случаях, с бородой. Все они держат в правой руке кубок на поддоне. Левая рука лежит на рукояти изогнутой сабли. У некоторых показаны две сабли друг под другом. Тщательно проработан кафтан с широким треугольным воротом и большими отворотами. Интересно, что аналогичные изображения тюрков известны на фресках городища Афрасиаба в Самарканде. У них также волосы зачесаны в пять или семь кос, туго перевитых, а ниспадающие кончики распущены завитками, такие же кафтаны с отогнутыми подтреугольными воротниками, две сабли на боку, наборные пояса. Можно предположить, что на этих фресках изображены именно семиречинские тюрки, которые были в окружении у самаркандского царя.

Рис. 5.19. Изваяния кыпчаков (по Л.Н. Ермоленко)

Рис. 5.19. Изваяния кыпчаков (по Л.Н. Ермоленко)

На многих изваяниях первого типа из Тувы и Алтая на макушке головы подпрямоугольным выступом передаются головные уборы в виде небольшой круглой шапки с уступом на макушке и отворотами на полях (на некоторых изваяниях эти детали проработаны тщательнее. На скульптурах из Семиречья, Алтая и Центрального Казахстана показывается и высокий прямоугольный головной убор.

Детали лица передаются невысоким рельефом, прямой нос, расширяющийся на конце, моделируется одним валиком вместе с бровями. Чаще всего брови и нос образуют Т-образную фигуру. Брови дугообразные. Но иногда изображаются изогнутые брови (особенно в Семиречье).

В ушах изображались серьги, особенно часто у изваяний с Семиречья.

Детали одежды показываются по-разному: обычно только верхний край костюма — либо округлый, либо в виде подтреугольного мыса. Видимо, так передавались различные способы ношения одежды. В первом случае — ворот костюма глухо застегивался у шеи, а во втором — верхняя распашная одежда расстегивалась на груди так, что полы выворачивались и образовывались лацканы. В ряде случаев подчеркнуты узкие рукава без манжетов. На халатах спереди показывались кайма, украшающая борт, и застежки. Во всех деталях такой кафтан оформлен на скульптурах из Семиречья. Такая же одежда у тюрок на фресках Афрасиаба.

Изображаемые на изваяниях первого типа сосуды можно подразделить на несколько типов.

На изваяниях могли изображаться не только металлические сосуды, распространенные у тюрков в VII — VIII вв., но и глиняные с отогнутым венчиком, налепными валиками и поддоном.

С особенной тщательностью на тюркских скульптурах воспроизводится пояс с подвесными украшениями, который был очень важной деталью костюма кочевника. Пояс у кочевых народов является обязательной принадлежностью в обрядах посвящения в разряд воинов, признаком социального положения. Воины с молодых лет получают право носить его. При этом по числу блях и подвесок на поясе определяется общественная значимость владельца.

Важную роль при определении социального статуса владельца пояса играл металл. Так золотые пояса были отличительным знаком аристократии.

Оружие (сабли, палаши, мечи, кинжалы, ножи) помещено с левой стороны статуи, наискосок по отношению к поясу. На семиречинских изваяниях, которые находят аналогии на афрасиабских фресках, изображено по две сабли друг под другом, одна из которых немного короче.

Для изваяний второго типа характерно изображение в правой руке, вместо сосуда, сидящей птицы. Левая рука при этом также лежит на поясе. Они встречаются только в Жетысу. Это изображения мужчин, хотя усы показаны не у всех изваяний. В одном случае на изваянии Алтын-Эмеля воспроизведены подогнутые «по-турецки» ноги. Изображение птицы имело какое-то особое символическое значение. Птица могла изображать душу умершего.

Третий тип изваяний представляет собой статуарные памятники, изображающие мужчину, в редких случаях женщину, с сосудом в двух руках. Многие из них сделаны из гранита. Это говорит о том, что те, кто создавал эти памятники, обладали очень высоким мастерством обработки камня, так как гранит довольно труден в обработке по сравнению с песчаником.

В Семиречье у некоторых статуй изображен халат с широкими рукавами и накидкой (мантией) без рукавов, наброшенной на плечи, прямые, свисающие вертикально борта которой закрывают боковые стороны изваяния.

На изваяниях третьего типа изображены сосуды с поддоном. В Жетысу преобладают в значительной степени изображения кубков на ножке. Почти все исследователи считают, что на изваяниях воспроизводятся сосуды из металла — золота или серебра, которые распространены с VIII по IX вв. Металлические кубки на ножке ведут свое происхождение из Ирана и Согда, где обнаружены в комплексах, датируемых VI—VII вв., а также встречаются в настенной живописи раннего средневековья.

Рис. 5.20. Изображения тюрок в настенной живописи городов Средней Азии и в скульптуре Казахстана и Сибири.

Рис. 5.20. Изображения тюрок в настенной живописи городов Средней Азии и в скульптуре Казахстана и Сибири.

С особенной тщательностью на памятниках последнего типа оформлялись пояса с подвесными украшениям. Пояса с округлыми пряжками с язычком с прямыми поясными обоймами и лунновидными бляхами могут датироваться VII—VIII вв. Надежным хронологическим показателем являются лировидные подвески, которые известны в археологических памятниках с VIII — IX вв. У половины изваяний на поясе есть оружие — сабли с прямым перекрестием, булавы, ножи, — которое соотносится с предметами VIII — IX вв., преобладают сабли и изогнутые кинжалы — IX—X вв. Таким образом, скульптуры третьего типа возводились в основном в период Второго каганата, а в Туве их распространение может быть связано с уйгурами. Однако в это же время существуют и изваяния других типов, а на некоторых фигурах с сосудом в двух руках есть реалии VII—VIII вв.

По-видимому, стилистические различия в оформлении тюркской скульптуры были продиктованы не столько временными изменениями, сколько семантической нагрузкой памятников. Во-первых, у них было различное предназначение в культово-поминальных обрядах.

Изваяния первого и второго типов, так же как и первой группы, устанавливались, в основном, около поминальных оградок с цепочками балбалов. Изваяния с сосудом в двух руках находились в специальных культовых сооружениях, наподобие комплекса Кюльтегина в Монголии. Такие комплексы известны в Монголии (Унгетский, Кюльтегина) и Туве (Сарыг-Булун) в период Второго Тюркского каганата и представляют собой специальную площадку, в центре которой устанавливался каменный ящик — культовое место для жертвоприношений. Надо отметить, что и в рядовых поминальных оградках в центре находятся следы очага и сгоревших костей животных. Рядом устанавливалась каркасная постройка из столбов, воздвигнутая над равным изваянием. Вокруг могли находиться другие изваяния, каменные черепахи или бараны с углублениями на спине, в которые вставлялись стелы с руническими надписями — эпитафиями, а также ряды камней-балбалов. В Туве до сих пор сохранился целый цикл культовых представлений, связанных с каменными изваяниями, которые могли изображать не только конкретных умерших воинов, но и вообще божественных первопредков, а может быть, и самих верховных божеств Тенгри или Умай.

В этом отношении интересны женские изваяния из Жетысу. На некоторых из них изображен трехрогий головной убор. Женская фигура в таком головном уборе выгравирована на Кудэргинском валуне из Алтая, который датируется VI—VII вв. Женщина сидит в центре (ноги у нее скрещены «по-турецки») в пышном одеянии, а около нее стоят коленопреклоненные мужские фигуры в шлемах и кони. Исследователи интерпретируют центральную женскую фигуру, как изображение богини Умай.

Можно уверенно сказать, что все описанные жертвенники объединяются по ряду признаков в самостоятельную локальную группу. Все стелы этого региона, стоящие непотревоженными, поставлены на восточном краю или в центре жертвенников, представленных в виде каменной выкладки круглой или квадратной формы. Большая часть каменных изваяний обращена лицом на восток.

Особенно интересны с точки зрения датировки памятников изображения сосудов стаканообразной формы, мало характерной для других районов Казахстана и Центральной Азии; в пределах Казахстана подобные сосуды датируются IX—XI вв., а половецкие «бабы» с такими сосудами относятся к X—XI вв.

[adsense]

Дважды на изваяниях показаны кувшинообразные крынки. Подобные горшки известны и на изваяниях более ранних (в Семиречье и в Туве), и наиболее поздних — половецких.

О близости каменных изваяний Казахстана половецким свидетельствуют гривны, показанные несколько раз. Они не были типичным элементом древнетюркских изваяний мужчин. Скорее всего, гривны можно рассматривать и как свидетельство этнического родства создателей скульптур, и как доказательство более поздней даты статуй.

Нужно также упомянуть о высоких головных уборах, иногда показанных на казахстанских скульптурах. Подобные головные уборы совершенно отсутствуют в Монголии, это исключительное отличие казахстанских изваяний, скорее всего, женских. Кстати, эти головные уборы напоминают казахские женские шапки — кимешек, существовавшие вплоть до конца XIX века. О наличии связей между сходными формами сосудов и головных уборов как свидетельств этногенетической и культурной близости племен кыпчаков Казахстана и южнорусских кыпчаков — половцев уже говорилось неоднократно.

Итак, аналогии в манере держать сосуд в двух руках, формы сосудов, изображение груди, отсутствие пояса с оружием — все это позволяет сравнивать жертвенники Мерке с изваяниями IX—XI вв. из Семиречья и Прииртышья, а также с некоторыми половецкими «бабами» южно-русских степей. Последние датируются XII — XIII веками и связаны с продвижением кыпчаков из Казахстана в степи Восточной Европы.

Можно допустить, что между племенами древних тюрков на Орхоне, Тувы, Казахстана и Киргизии (VI—VIII вв.), с одной стороны, и половцами и другими тюркоязычными племенами Восточной Европы — с другой, лежит целая историческая эпоха. И естественно, что, трансформируясь во времени и пространстве, обряды и культы древних тюрков претерпели серьезные изменения, но в общих чертах главная идея не была утрачена ни в обряде, ни в сути жертвоприношений и установки идолов в честь предков.

Веками сохраняли тюркские племена традиции сооружения каменных идолов в память о предках, в честь культа солнца и в связи с ним культа востока, а также культа предков. Следы этих культов обнаружены в Синьцзяне, Монголии, Казахстане и на юге России. Обряд поминания предка был первоначально связан с каменной оградкой или выкладкой. Именно такие оградки или выкладки обнаружены и в Казахстане. В Жетысу в Мерке зафиксированы сотни квадратных и округлых оград. Каменное изваяние стоит иногда с восточной стороны оградки, иногда — в центре ее. Вероятнее всего, каменных идолов ставили только знатным и именитым предкам, а для совершения поминок рядового члена рода достаточно было и каменной оградки или кургана.

Когда и где появился культ женщин и связанный с ним обычай вытесывать женские изваяния? Канон изображения женщин в высоких головных уборах, без поясов и оружия, но с сосудом в двух руках приходит вместе с кипчаками. Культ матери-прародительницы, культ матери-земли, богини Умай, чье имя упоминается неоднократно в древнетюркских текстах, был одним из древнейших в Центральной Азии.

Именно глубокая древность ритуала, связь женского образа с мифологией древних тюрков и объясняют столь долгую живучесть отдельных ее элементов. Так, известно, что веками сохраняются древние традиции на территории тюрков. Известны оградки, где в день поминок устраивают жертвоприношения казахи начала XIX века. Казахи Средней Орды (а в нее входили и племена кыпчаков) до XIX в. оплакивали умершего «перед куклой или болваном, который, будучи одет в платье покойного, служит плачущим вместо его изображения. На могиле они сооружали пирамиды из камня и глины, высокие ограды, где оставляли жертвоприношения.

Новые материалы показывают, что в кыпчакских жертвенниках Казахстана женские изваяния преобладали и что за редким исключением все они высечены с сосудом в двух руках; следовательно, можно считать, что эта традиция принесена в южно-русские степи отсюда.

На примере святилища Мерке можно также утверждать, что оградки и каменные выкладки, похожие на курганы, существовали в Казахстане вплоть до XI века, а также, что на этом памятнике каменные изваяния столбообразной формы со схематически переданными лицами существовали рядом и, очевидно, одновременно с более тонко проработанными скульптурами, у которых показаны гривны, груди, головные уборы и сосуды. Возможно также, различие между этими двумя типами не хронологическое, а объясняется социальными причинами.

Все вышесказанное позволяет считать жертвенники Казахстана промежуточным звеном между центральноазиатскими древнетюркскими каменными бабами мужского рода и половецкими женскими изваяниями южно-русских степей. Кипчакские скульптуры Сандыкского плато в Жетысу замыкают в единую цепь памятники всех тюркоязычных народов Евразии, свидетельствуя о самобытной культуре кочевников широкого региона.

Каменные изваяния отражали представления тюрков о сакральности и божественной сущности человека и его изображения.

В именных изваяниях древних тюрков нашли отражения верования, связанные с культом предков, различными обрядами переходного цикла, которые неотъемлемой частью вошли в духовную культуру многих народов.

Наскальные изображения древних тюрок. Этот пласт петроглифов изучался З.С. Самашевым. Один из наиболее распространенных сюжетов в петроглифах эпохи раннего и развитого средневековья — всадник на коне со знаменем, поединки всадников с копьями, поединки конных и пеших рыцарей, сцены кочевок. Этот образ встречается на огромном пространстве от Дальнего Востока до Придунайских степей.

Основным элементом, позволяющим выделить древнетюркский пласт наскальных изображений пояса степей, является знамя. В древнетюркских письменных источниках неоднократно упоминается туг — прямоугольное полотнище, прикрепленное к шесту.

Названия туг, ту, байрак сохранились в лексике всех современных тюркоязычных народов.

Знамя изображалось в виде прямоугольника на верхнем конце шеста, иногда с двумя, тремя и более кистями на широком конце. Такие знамена имеются среди петроглифов Семиречья эпохи средневековья.

Флаги по размерам меньше, чем знамена, по форме прямоугольные, с косицами (иногда в виде треугольных вырезов), реже треугольные. Они также характерны для семиреченских петроглифов.

Помимо знамен и флагов в петроглифах встречаются бунчуки — пучок конского волоса, прикрепленный к древку копья. Основным критерием определения бунчука является прикрепление его к древку копья.

К категории «бунчук» можно отнести не только изображения пучков конских волос, но и закрепленные на копьях продолговатые «флажки» с треугольными вырезами на концах. Копье в руке всадника на верблюде встречено в петроглифах из Восточного Казахстана; в Юго-Западном Прибалхашье в сцене боя конного и пешего копейщиков.

Священными символами воинских подразделений или знаками полководческого ранга были штандарты. К их числу можно отнести две подвешенные к шесту рамчатые фигуры с кистями по периметру, обнаруженные в Семиречье. Серия изображений штандартов обнаружена в районе р. Коксу в Семиречье, еще два в виде трезубца, подвешенного к шестам, — в Восточном Казахстане.

В петроглифах представлены основные виды как наступательного, так и защитного оружия, а также воинское снаряжение.

Две батальные сцены из Юго-Западного Прибалхашья и Джунгарского Алатау иллюстрируют способы применения копья в ближнем бою. В обоих случаях конные копейщики сражаются с пешими воинами. Треугольный наконечник показан лишь в одном случае — в сцене святилища Баян-Журек в Семиречье. Кроме того, у одного знаменосца из Тамгалы древко флага увенчано наконечником треугольной формы.

В средневековых петроглифах Казахстана достоверное изображение сабли известно только в Тамгалы, где зафиксирована фигура конного воина.

Рис. 5.23. Наскальный рисунки и рунические надписи Рис. 5.21. Наскальный изображения древнетюркских всадников.

Рис. 5.23. Наскальный рисунки и рунические надписи Рис. 5.21. Наскальный изображения древнетюркских всадников.

Рис. 5.22. Наскальные рисунки казахов. Гора Айракты. (по А.Г. Медоеву)

Рис. 5.22. Наскальные рисунки казахов. Гора Айракты. (по А.Г. Медоеву)

Наскальные изображения лука эпохи средневековья трудно отличить от скифо-сакских.

Тюркскими можно считать пеших и конных лучников, изображенных на камне в окрестностях с. Никитинка. У пеших лучников более четко показаны сложные «М»-образные луки с загнутыми концами. Здесь запечатлена батальная сцена: изображены две группы пеших лучников в сопровождении конных воинов со штандартами. В левой части камня среди фигур всадников на верблюде и лошадях, а также козлов изображена аналогичная фигура пешего лучника. В верхней части камня воспроизведены два всадника, у которых луки выглядят несколько иначе, чем у пеших лучников, но по трактовке они чрезвычайно близки изображениям луков в руках конных знаменосцев в Тамгалы в Семиречье.

Прямоугольные предметы, примыкающие к поясам четырех пеших лучников, изображенных на камне из окрестностей с. Никитинка, по-видимому, следует рассматривать как колчаны.

Изображения шлемов представлены, в основном, в Тамгалы, Ой-Джайляу, Теректы и Сарыбулак. Шлемы всадников в петроглифах Семиречья и Таласского Алатау сфероконические, в ряде случаев увенчаны плюмажем. Как плюмаж можно, видимо, трактовать навершия в виде развилки на шлемах пеших воинов из долины Теректы Юго-Западного Прибалхашья. Шлемы некоторых конных воинов из долины р. Теректы и ур. Тамгалы имеют по бокам «рога».

Изображения конных воинов из Верхнего Прииртышья и Семиречья не содержат какой-либо информации об одежде. Однако сцена поединка из Теректы, упомянутая выше, изображает спешившихся воинов в длинных «кафтанах». На функцию этих кафтанов как защитных доспехов указывает наличие шлемов, копий и прямых мечей или палашей на поясе воинов — это полный гарнитур тяжеловооруженного воина.

В ряде случаев под седлами всадников показаны прямоугольные, овальные потники, чепраки. Особое значение у кочевников придавалось нагрудным и подхвостным ремням, необходимым при езде в горах и по пересеченной местности. Они украшались орнаментированными бляхами.

Отдельные детали уздечного комплекта — подшейные кисти, поводья — изображены в средневековых петроглифах Семиречья, Верхнего Прииртышья.

Элементами украшения коня являлись фигурная стрижка гривы в виде трех и более зубцов, стрижка и завязывание особым способом хвоста. На территории Казахстана наскальный рисунок коня с зубчатой стрижкой известен кроме Тамгалы и Прибалхашья в верховьях Иртыша. Редким изображением древнетюркской эпохи является летящий сокол — оно существует в петроглифах Тамгалы.

Интересные данные получены о казахских наскальных рисунках. В 1989 — 2003 годах З.С. Самашев и Ж.М. Жетибаев проводили исследования памятников искусства казахов северо-восточного Прикаспия — наскальных и настенных граффити и росписей XVIII — начала XX вв. и взаимосвязанных с ними зоо- антропоморфных изваяний — кошкартасов и кулпытасов, являющихся неотъемлемыми элементами погребально-поминальных и мемориальных сооружений. Много казахских рисунков на каменных поверхностях собрал и опубликовал А.Г. Медоев.

Наскальные изображения казахов Устюрта и Манкыстау зафиксированы в горах Акмая, Айракты и в пещерах мыса Жыгылган на северо-восточном побережье Каспийского моря. Ведущий образ наскального искусства — всадник с воинскими атрибутами и реалиями: конь, выгравированный с особой тщательностью; снаряжение боевого коня — седло с высокими луками (чаще с изогнутой передней лукой, в основе которой зооморфный мотив), чепраком; переметные сумки, уздечка с поводьями, чумбуром и треугольной формы амулетом с бахромой, нагрудные и подхвостные ремни; оружие ближнего и дистанционного боя и воинское снаряжение — сабля в ножнах и с портупейными ремнями, кинжал, боевой топор с разными формами бойка, копье, иногда с ромбическими наконечниками на двух концах древка, петлями и бунчуками из конских волос, палица, шест, лук, стрелы, фитильное ружье на сошках — с XVI — XVII вв., колчан, пороховница, нагайка, пика. Редко воины показаны в островерхих головных уборах и в сфероконических шлемах с плюмажем. Конники изображены как участники поединков, сцен массовых сражений и охоты на горных козлов, архаров.

Рис. 5.23. Наскальный рисунки и рунические надписи Кочкорской долины (по К.Ш. Табалдиеву и О.А. Солтобаеву)

Рис. 5.23. Наскальный рисунки и рунические надписи Кочкорской долины (по К.Ш. Табалдиеву и О.А. Солтобаеву)

Гравюры на стенах сагана-тамов (безкупольных мавзолеев), купольных мазаров — самые многочисленные и разнообразные как по видовому составу, так и по сюжетам. Детали воинской атрибутики проработаны тщательно, однако сами люди изображены безликими и крайне условно: туловища заменены простыми линиями, прямоугольниками, изредка — фигурами, похожими на стилизованные антропоморфные изваяния казахов, а ноги — гипертрофированными изображениями сапог на высоких каблуках, с расширяющимися кверху голенищами.

Изображения различных животных (лошадей, верблюдов, козлов, архаров, птиц, хищников) объединены в композиции, воссоздающие сцены охоты, перекочевок, шествия кочевых караванов, нападения волков на стадо, отражающие повседневную жизнь кочевника-скотовода. Рисунки предметов вооружения и быта (инструменты, самовары, пращи, туфли-кебис, сумки, камши, курук, сапоги, лунки для игры в тогуз кумалак (народная спортивная игра), посуды занимают участки внешних и внутренних стен, кровли, карнизов, барабанов и куполов мавзолеев не создавая какие-либо сюжетные линии.

На стене одного мазара некрополя Карага-шты Аулие изображена телега-двуколка с одноконной запряжкой, оглоблями, решетчатым кузовом, на котором среди поклажи показаны схематичные фигуры пяти пассажиров. Упряжь: уздечка, хомут, шлея и вожжи. Экипаж двуколки сопровождает конный копейщик, опоясанный наборным поясом, в головном уборе и с камшой.

Рисунки на малых формах надгробных памятников (саганатами)-(ящики) саркофаги, уштасы-пирамидки из блоков, обелиски-изваяния) представлены образом вооруженного воина, на кошкартасах (скульптурных изображениях барана) представлены всадники, лучники, зооморфные фигуры, тамги и предметы вооружения. Последние являются ведущими мотивами изображений на кулпытасах и выполнены с высочайшим мастерством, отличаются скрупулезностью в передаче мельчайших элементов декора.

Рис. 5.24. Наскальным рисунки казахов. Гора Айракты (по А.Г. Медоеву) Рис. 5.25. Казахский всадник. Мангышлак (по А.Г. Медоеву)

Рис. 5.24. Наскальным рисунки казахов. Гора Айракты (по А.Г. Медоеву)
Рис. 5.25. Казахский всадник. Мангышлак (по А.Г. Медоеву)

Ведущий образ народного искусства казахов, как и у древних тюрок, — конный воин.

Особое место в гравюрах уделено коню батыра: он чаще показан подчеркнуто поджарым, тонконогим, с изящно изогнутой лебединой шеей, маленькой головой с острыми ушами, со свисающей или коротко стриженной гривой (в редких случаях — развевающейся в виде языков пламени), фигурно завязанным хвостом, в полном соответствии с каноническими принципами характеристики этого животного (тулпар, аргымак, казанат) в поэтике героического эпоса. Прототипами являлись высокопородные степные кони, среди которых особо ценились адайские скакуны и карабаиры (выведенные путем скрещивания местных особей со среднеазиатскими улучшенными породами).

Батыр изображен в сценах баталии и охоты, а также в различных других ситуациях. Вооружен разнообразными видами оружия как ближнего, так и дистанционного боя, иногда показан в сфероконическом шлеме (с плюмажем и без него) или в островерхих головных уборах.

Адайские пики, судя по манкыстауским и устюртским изображениям, иногда имели два наконечника: один длинный и узкий, другой — короткий и плоский. На древке имелись две петли. К древку копья иногда ниже наконечника насаживалась металлическая полоса в виде продолговатого ножа с острым лезвием.

Сабли изображены в богато украшенных ножнах, подвешенных портупейными ремнями к боевым поясам.

Среди казахских рисунков имеются кузнечные и музыкальные инструменты.

Особую категорию рисунков составляют морские суда, которые плавали на Каспийском море в XVIII — XIX вв. Изображения кораблей нанесены преимущественно на стены крупных купольных мавзолеев и саганатамов и свидетельствуют о действиях известных адаевских батыров-предводителей против морских пиратов, разбойничавших в прибрежных казахских кочевьях.

Крупные мавзолеи и саганатамы (располагавшиеся, как правило, на возвышенных местах и на путях перекочевок и транзитных караванов), на которых выгравированы многочисленные рисунки, иллюстрирующие подвиги и различные деяния (сцены сражения, охоты, перекочевок, шествия караванов), также богатство (табуны лошадей и стада овец), личное оружие, конское снаряжение, предметы быта и др., призваны подчеркнуть высокий прижизненный статус покойного (воина, представителя кочевой знати, предводителя рода).

На стенах подземных мечетей Казахстана преобладают изображения раскрытой ладони. Эти знаки сопровождаются мистическими формулами-стихами, кораническими изречениями, оставленными, вероятно, представителями дервишских братств.

Символ раскрытой ладони — пандже — получил особое распространение среди шиитов и стал их эмблемой, как крест у христиан. Металлические пятерни с инициалами Мохаммеда и Али на длинных пиках были священными хоругвями Мохаммеда в первых войнах. Существует версия, что пятерня знаменует отрубленные руки Аббаса, дяди Хосейна, который был знаменосцем и погиб за дело Хосейна. Существует и другое религиозное объяснение данного сюжета: ладонь считают рукой Али, иногда добавляя, что пять пальцев — это символ шиитской (также и исмаилитской) «пятерки»: Мохаммеда, Али, Фатимы, Хасана и Хусейна.

Изображение ладони трактуют также как особый талисман, приносящий счастье и оберегающий от дурного глаза.

Образ воина в монументальном искусстве казахов, по мнению З.С. Самашева, следует рассматривать как результат многовековых культурогенетических процессов в степной Евразии, особенно, во второй половине и конце II тыс. до н. э., когда на авансцену истории выдвигаются представители военных каст. Яркой иллюстрацией тому могут служить сарматские святилища Устюрта, состоящие из комплекса курганов и статуй воинов с изображениями набора оружия, тамгообразных знаков; средневековые антропоморфные изваяния (древнетюркские, кипчакские, половецкие), гравюры и росписи, запечатлевшие вооруженных всадников, известные на пространстве Евразийских степей.

В этот день:

Дни смерти
1870 Умер Поль-Эмиль Ботта — французский дипломат, археолог, натуралист, путешественник, один из первых исследователей Ниневии, Вавилона.
1970 Умер Валерий Николаевич Чернецов - — советский этнограф и археолог, специалист по угорским народам.
2001 Умер Хельге Маркус Ингстад — норвежский путешественник, археолог и писатель. Известен открытием в 1960-х годах поселения викингов в Л'Анс-о-Медоузе, в Ньюфаундленде, датированного XI веком, что доказывало посещение европейцами Америки за четыре века до Христофора Колумба.

Рубрики

Свежие записи

Счетчики

Яндекс.Метрика

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Археология © 2014