Хлопин И.Н. Изготовление ворсовых ковров в Средней Азии в эпоху бронзы

К содержанию 161-го выпуска Кратких сообщений Института археологии

Раскопки могильников эпохи поздней бронзы в окрестностях поселка Кара-Кала (южная Туркмения, долина р. Сумбар) дали в руки исследователей богатый и разнообразный археологический материал, который позволил уточнить многие стороны жизни древнего населения этих мест. В частности, 200 раскопанных погребений (правда, в значительной степени ограбленных в древности) содержали бесценные материалы для восстановления некоторых сфер производственной деятельности, а именно всего того, что было связано с обработкой шерсти и изготовлением из нее различных изделий.

Рис. 1. Лезвия ворсовых ножей из Сумбарских могильников эпохи поздней бронзы

Рис. 1. Лезвия ворсовых ножей из Сумбарских могильников эпохи поздней бронзы

Исключительно в женских погребениях могильников Сумбар I, II и Пархай I было найдено 40 биконических каменных пряслиц, причем одно пряслице оказалось надетым на бронзовый стержень, что окончательно рассеяло сомнения в его использовании. Веретено было не только символом женского пола погребенной, но и с очевидностью свидетельствовало о том, что прядением занималась практически каждая женщина. Бронзовых
инструментов, принадлежащих к той же сфере домашнего производства, найдено значительно меньше, что может быть объяснено тем, что их изымали из могил при ограблении, а пряслица не трогали. В 10 могилах было найдено 12 пар спиц (в двух могилах по две пары) — бронзовых стержней до 20 см в длину с утонченным одним концом; в пяти могилах — пять пар бронзовых больших игл с четким ушком. Принадлежность названных предметов к основным женским занятиям по изготовлению тканей и одежды не вызывает сомнений.

В восьми женских погребениях, всегда в сочетании с пряслицами, а иногда также со спицами или иглами, было найдено 16 оригинальных предметов. Это плавно изогнутые пластины 6—9 см в длину с отверстием на одном конце
(рис. 1). В изломе отчетливо видно, что наружный выгнутый край пластины заточен на лезвие. В ненарушенных погребениях таких предметов найдено по два и по три у пояса погребенной, в двух сильно нарушенных — по одному. В трех могилах вместе с ними были найдены полые цилиндры из какой-то искусственной массы (фаянса) до 6 см в длину и до 2 см в ширину. Их поверхность покрыта насечками и на ней сохранилась зеленая окраска от соприкосновения с окислившимся бронзовым предметом; иногда имеются парные сквозные отверстия в одном из краев. В одной ограбленной могиле было найдено два таких цилиндра, что позволяет предположить, что из этой могилы, девятой по счету, кривые ножи были украдены.

Рис. 2. Современные ковровые ножи

Рис. 2. Современные ковровые ножи

Эти своеобразные режущие инструменты были обнаружены впервые в 1972 г., но их назначение было определено не сразу. Спустя несколько лет неожиданно, но вместе с тем неоспоримо, было установлено, что это древнейшие ножи для перерезания ворсовой нити ковра. Точно такими же инструментами (рис. 2), только, естественно, железными, работают современные ковровщицы, создавая неповторимые по очарованию туркменские ковры, столь ценимые во всем мире 1. Такой нож слабо закреплен в деревянной ручке, поскольку при работе на его лезвие не оказывается никакого нажима. Ковровщица держит его в правой руке, прижимая к ладони тремя пальцами — средним, безымянным и мизинцем, так чтобы
большой и указательный пальцы оставались. свободными для работы. Двумя руками быстрым движением мастерица обвязывает цветную ниточку вокруг нитей основы и с силой опускает очередной узел на уже готовую ткань. И в тот момент, когда узел прижимается к сотканной части ковра, правая рука по инерции продолжает движение вниз и лезвие ножа касается цветной нити, отрезая от нее лишний кусок. Затем ворс подстригается специальными ножницами. Кстати, в ковроделии ныне употребляются и большие иглы (до 10 см в длину), подобные тем, что
были найдены в некоторых погребениях того же могильника. Для того чтобы готовая часть изготовляемого предмета це коробилась от сильного стягивания материала, ее растягивают в стороны шнуром к специально вбитым колышкам. Этот шнур прикрепляется к изделию петлей, которая накидывается на иглу, воткнутую поперек основы на его левой стороне, и там затягивается 2.

При внимательном рассмотрении найденных в могильниках предметов оказалось, что они полностью соответствуют современным ковровым ножам, отличаясь от них только материалом, из которого они изготовлены (рис. 3). Даже отверстие в одном из концов свидетельствует об их слабом закреплении в рукоятке при помощи деревянной (?) шпильки; рукоятки могли быть как деревянными, так и как бы обтянутыми фаянсовой оболочкой. Последняя имеет насеченную поверхность в прямой или косой рубчик или волновидные насечки, что должно было способствовать
более крепкому удерживанию инструмента в руке и устранению его вращения. Более того, отработанность и законченность формы коврового ножа эпохи бронзы может свидетельствовать о том, что этот инструмент отнюдь не был только что изобретен, а имел к тому времени длительные традиции своего использования; из этого следует, что древность среднеазиатского ковроделия можно считать более глубокой, чем его реальные следы, зафиксированные для последних веков II тысячелетия до н. э.

Определение функции такой бронзовой пластины как коврового ножа позволило обнаружить такие же изделия среди давно известного материала. Так, в одном из женских погребений Шах-тепе На 1 был найден ковровый нож с кольцом на одном из концов и фаянсовая оболочка рукояти 3; такой же нож происходит из слоя ІІІВ Гиссара 4. Это тем более важно, что мы получаем лишнее доказательство одновременности названных слоев указанных памятников северного Ирана Сумбарскому могильнику, т. е. первому периоду железного века Ирана, который всеми исследователями дружно датируется XIV—X вв. до н. э. 5 С другой стороны, очаг ковроделия эпохи бронзы не замыкается Сумбарской долиной, а распространяется по всей юго-западной Туркмении и северной подгорной полосе Эльбурса до Каспийского моря. Более того, не исключено, что ковроделие могло быть известно и населению подгорной полосы Копет-дага.

Поскольку все женское население Сумбарской долины эпохи поздней бронзы подразделялось по своему гражданскому состоянию на три группы: полноценные и полноправные хозяйки, полноценные и неполноправные невестки, неполноценные и неполноправные бездетные женщины — интересно проследить, женщины какой из перечисленных групп занимались изготовлением ворсовых ковров. Оказалось, что семь могил принадлежало женщинам первой группы и по одной могиле пришлось на каждую из последующих групп. Следовательно, наличие коврового ножа в могиле могло свидетельствовать о том, что ковроделие было довольна обычным занятием для полноценных и полноправных женщин — эти предметы встречены в 36% могил этой группы женщин. Что же касается других категорий женщин, то среди «невесток» насчитывается одна ковровщица на 11, а среди бездетных — одна на восемь. Надо думать, что изготовление ковров было не только сложным, но и привилегированным занятием и ковроделие было намного почетнее всех остальных домашних дел, более грязных и хлопотливых. Это не значит, что остальные женщины не умели ткать ковры — они могли получить возможность это делать только при достижении определенного положения в семье, когда большинство хозяйственных забот входило в обязанности других женщин, которые тем самым высвобождали их время для изготовления ковров. Изготовление ковра было, таким образом, не только свидетельством высшего мастерства в сфере обработки шерсти, но и показателем престижности в семье.

Рис. 3. Ковровый нож эпохи бронзы (реконструкция)

Рис. 3. Ковровый нож эпохи бронзы (реконструкция)

Вопрос об истоках и истории ковроделия в Туркмении сложен и запутан. Первой действительно научной работой, посвященной коврам Средней Азии, является статья С. М. Дудина, в которой он рассмотрел эти изделия во всех аспектах на уровне научных концепций своего времени 6. Происхождение ковров он объяснял при помощи господствовавшей тогда теории, что изначальным образом жизни народов Средней Азии был кочевой быт, а оседлые народы появились вследствие оседания части кочевников на землю, которые уже в земледельческом хозяйстве сохранили надолго многие черты кочевого быта. Вот что он писал: «Уже одно то обстоятельство, что ковровые изделия — явление, общее для всех стран так называемого мусульманского Востока, границы которых совершенно совпадают с местами расселения кочевников-пастухов в настоящем и не очень отдаленном прошлом, говорит в пользу предположения, что ковры — продукт именно кочевого пастушеского быта» 7 (здесь и далее курсив мой. — И. X.). Затем он перечисляет преимущества ковровой ткани, воздавая ей должное, и заканчивает так: «В быту оседлого населения Средней Азии и соседних с нею стран с мусульманским населением ковры … пользуются тем же почетом и любовью, как и у кочевников … так как здесь (т. е. у оседлого населения. — И. X.) сохраняются и по сей день все домашние навыки изжитого кочевого быта» 8.

Однако теоретические рассуждения С. М. Дудина вступают в противоречие с добросовестно приводимым им фактическим материалом. «По степени распространенности, — пишет он, — первое место в обиходе кочевников Средней Азии бесспорно принадлежит войлочным коврам (кошмам), второе — безворсовым тканям и только третье место — ковровым изделиям с ворсом» 9. Ареалы ковров не совпадают с ареалами кочевого населения — они большей частью существуют у оседлого населения южной Туркмении, которому в то же время были незнакомы узорчатые кошмы; последние концентрируются к востоку, в частности в Киргизии и в «Восточном Туркестане». Так исследователь старался исторически подойти к предмету исследования и объяснить его с принятой в то время точки зрения на развитие народов Средней Азии. Сейчас же теория оседания кочевников на землю и их превращение в оседлых земледельцев постепенно уходит в область истории науки.

Однако и через 40 лет после С. М. Дудина известный знаток искусства народов Средней Азии Г. А. Пугаченкова разделяла эту же точку зрения: «Создание туркменского ковра, — писала она, — связано не с земледельческой, а с кочевой или полуоседлой скотоводческой средой; отсюда исходное сырье — отборная, отлично обработанная шерсть, которой располагала любая семья, отсюда высокие технические качества ковра, который в ус¬ловиях перекочевок должен был отличаться чрезвычайной прочностью, отсюда и многие его художественные особенности, определяющие его яр¬кое своеобразие и радикальное его отличие от изделий городских ковроткацких мастерских феодального Востока» 10. Аргументация приведенного положения, скажем, не очень веская: отборная и отлично обработанная шерсть была во владении и каждой оседлой семьи, поскольку оседлое население также держало большое количество баранов; высокие технические качества ковра определялись его сущностью, а не тем, что его трудно было порвать во время перекочевок; его художественные особенности как раз являются доказательством глубоких и самобытных традиций, которые, если присмотреться внимательнее, уходят в глубь тысячелетий все на той же территории — в культурные слои оседлых поселений энеолита и бронзового века северной подгорной равнины Копетдага. Показательно, что Г. А. Пугаченкова сама отмечает этот факт на страницах той же книги, но не может его интерпретировать должным образом, поскольку этого не позволяет сделать привычный стереотип в образе мышления, воспитанный трудами ее предшественников 11.

Доказывая скотоводческое происхождение туркменского ворсового ковра, исследователи говорят о том, что станок легко демонтируется, перевозится на новое место и монтируется снова. Однако это вовсе не просто, и если это еще в какой-то степени справедливо для узконавойного станка, то совершенно недопустимо для широконавойного. На изготовление ковра размером 2X1,5 м туркменская женщина в домашних условиях (т. е. если она им занимается не все время) затрачивает пять-шесть месяцев. Это сугубо стационарное занятие, возможное только при прочной оседлости; ткать ковры в условиях кочевого быта очень сложно, практически, скорее, невозможно.

К сегодняшнему дню накоплены разнообразные материалы, которые не могут быть интерпретированы со старых позиций; тем самым они позволяют поставить заново вопрос об истоках и древности туркменского ковроделия и ответить на него. Для этого существуют две группы фактов: 1) предъявленные в этой работе инструменты, которые связаны непосредственно только с изготовлением ворсовых ковров; 2) орнаментальный комплекс на керамике эпохи энеолита и бронзы, который стал достоянием науки только за последние два десятилетия. Причем орнаментальные совпадения отмечали и прежде, но высказывали по этому поводу только удивление, а не рассматривали орнамент на керамике в качестве прямого генетического предшественника ковровой орнаментации. Теперь же, когда во множестве найдены ковровые ножи эпохи поздней бронзы, отработанная форма которых позволяет удревнить их еще больше, указанные орнаментальные соответствия приобретают особое значение. Все эти факты позволяют не только опустить в глубь тысячелетий традиции туркменского ворсового ковроделия и ковровой орнаментации, но и проследить корни определенной части туркменского народа на его исконной территории столь же глубоко. Следовательно, нет необходимости продолжать приводить все туркменские племена с востока всего около 1000 лет тому назад; тогда пришел тюркский язык и поглотил иранский язык древнего этнического субстрата.

Однако мы не предлагаем полностью изъять у кочевников изготовление ковров, столь нужных в их быту. Как раз у кочевников возникло, развилось и частично проникло оттуда в земледельческий быт прекрасное ремесло — изготовление кошм из валяных материалов. Эти кошмы, которым придавали красивую и яркую расцветку, служили гораздо более надежным термоизолятором, что как раз было нужным в условиях кочевого быта. И действительно, в исконных кочевых областях Средней Азии и Казахстана есть много разновидностей валяных ковров с разной степенью трудности их производства, что указывает на отличное владение исходным материалом и техникой изготовления 12. Более того, в противовес многомесячному изготовлению ковра кошма изготовляется в течение одного дня, правда, при условии, что женщинам данного домохозяйства интенсивно помогают соседки; для изготовления кошмы не надо специального станка, а достаточно ровной утрамбованной площадки, не более чем 3X3 м, тростниковой циновки и волосяных веревок. Показательно при этом, что в южной Туркмении, в областях изначального изготовления ворсовых ковров, производство кошм самое простое, там существует всего один технологический цикл без всяких вариантов. Это со всей определенностью доказывает, что впредь надо разделять ныне существующие разновидности шерстяных ковров по их происхождению: оседлый земледельческий быт породил ворсовый ковер, кочевой скотоводческий — валяную кошму.

Таким образом, обнаружение ковровых ножей в могилах эпохи поздней бронзы углубило древность изготовления ворсовых ковров почти на 1000 лет, с V в. до н. э. (Пятый Пазырыкский курган 13) до XIV в. до н. э. Эти находки доказывают правомочность хронологической дифференциации ковровых узоров и использования их наиболее древней части для расшифровки семантики керамической росписи энеолита и бронзы южной Туркмении. В связи с этим хочется отметить, что сами ковровые узоры и составленные из них орнаментальные сюжеты еще ждут своей расшифровки.

К содержанию 161-го выпуска Кратких сообщений Института археологии

Notes:

  1. Мошкова В. Г. Ковры народов Средней Азии. Ташкент, 1970, с. 38, рис. 12; Scherzer L. Nahaufnahmen. Aus Sibirien und sowjetischen Orient. Rudolfstadt, 1977, S. 64.
  2. Мошкова В. Г. Указ. соч., с. 37.
  3. Аrnе Т. J. Excavations at Shah-Tepe, Iran. Stockholm, 1945, fig. 660.
  4. Schmidt E. F. Excavations at Tepe-Hissar, Damghan. Philadelphia, 1937, H-3863.
  5. Vanden Berghe L. La Necropole de Khurvin. Istanbul, 1964, p. 45; Tosi M. Cera- mica Iranica dell’eta del Ferro. Roma, 1970; Schippmann K. Forschungs und Ausgrabungsergebnisse in Iran seit 1965. — MDOG, 1972, N 104; Погребова М. H. Иран и Закавказье в раннем железном веке. М., 1977, с. 12—19; Медведская И. Н. Иран последней четверти II тысячелетия до н. э. по археологическим материалам: Автореф. дис. … канд. ист. наук. Л., 1978, с. 5.
  6. Дудин С. М. Ковровые изделия Средней Азии. — Сб. МАЭ, 1928, т. VII, с. 71—166.
  7. Там же, с. 76.
  8. Там же, с. 77.
  9. Там же, с. 78.
  10. Пугаченкова Г. А. Искусство Туркменистана. М., 1967, с. 177—178.
  11. Там же, с. 21—22.
  12. Махова Е. И., Черкасова Н. В. Орнаментированные изделия из войлока. — В кн.: Народное декоративно-прикладное искусство киргизов. М., 1968 (Тр. Киргизской археолого-этнографической экспедиции, т. V), с. 13—30.
  13. Руденко С. И. Культура населения горного Алтая в скифское время. М.; Л., 1953, табл. CXV—CXVI.

В этот день:

Дни смерти
1870 Умер Поль-Эмиль Ботта — французский дипломат, археолог, натуралист, путешественник, один из первых исследователей Ниневии, Вавилона.
1970 Умер Валерий Николаевич Чернецов - — советский этнограф и археолог, специалист по угорским народам.
2001 Умер Хельге Маркус Ингстад — норвежский путешественник, археолог и писатель. Известен открытием в 1960-х годах поселения викингов в Л'Анс-о-Медоузе, в Ньюфаундленде, датированного XI веком, что доказывало посещение европейцами Америки за четыре века до Христофора Колумба.

Рубрики

Свежие записи

Счетчики

Яндекс.Метрика

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Археология © 2014