Генинг В.Ф., Гусенцова Т.М., Кондратьев О.М., Стефанов В.И, Трофименко В.С. Периодизация поселений неолита и бронзового века Прииртышья

Генинг В.Ф., Гусенцова Т.М., Кондратьев О.М., Стефанов В.И., Трофименко В.С. Периодизации поселений эпохи неолита и бронзового века Среднего Прииртышья // Проблемы хронологии и культурной принадлежности археологических памятников Западной Сибири. Томск, 1970.

До последнего времени эпоха неолита и бронзы среднего течения Иртыша была представлена плохо документированными случайными сборами на Омской стоянке (Левашова, 1928; Чернецов, 1947, стр.80-81; Членова, 1965; Матющенко, 1966), на стоянке у д. Екатериновка в Тарском районе, могильнике Усть-Куренга (Чернецов, 1947, стр. 82, рис.33, 34; 1953а, стр.31 и сл.), и немногими случайными находками бронзовых изделий (Тихонов, 1960., табл. II-1, 6, 9), которые не давали ясного представления о ранних этапах истории населения Среднего Прииртышья.

[adsense]

Настоящая публикация — первое обобщение материалов, собранных Уральской экспедицией в 1961-1969 гг. и не претендует на исчерпывающую характеристику всех периодов.

Эпоха неолита. Среднеиртышская неолитическая культура. В памятниках Среднего Прииртышья удалось выделить наиболее ранние комплексы, относящиеся, вероятно, к началу эпохи неолита.

На поселении Черноозерье III в юго-западной части раскопа локализуется своеобразная и архаичная группа керамики. Часть сосудов изготовлена из плохо промешанной глины с обильными примесями травы, волокна которых очень хорошо прослеживаются на наружной и внутренней поверхности и в изломах по местам спайки отдельных жгутов. Сосуды имеют небольшой отворот венчика и расширение в нижней части тулова, слегка приостренное дно. Поверхность хорошо заглажена снаружи и покрыта оттисками раздвоенной и размочаленной палочки в виде слабо заметных сдвоенных кавычек (рис. 1-25), легким прочерчиванием и горизонтальными рядами глубоких ямок под шейкой и по тулову, чаще всего в виде кавычек. Есть также фрагменты с узорами из шагающего мелкогребенчатого штампа. Вторая группа отличается обилием примесей песка в глине и преимущественно орнаментацией мелкогребенчатым штампом. Большинство сосудов отличается небольшой толщиной стенок, отсутствием строгой горизонтальной зональности в орнаменте и «поверхностным», очень слабым углублением узоров. Почти все сосуды покрыты горизонтальными рядами ямок по тулову. «Несколько фрагментов имеют более толстые стенки, очень гладкую внешнюю поверхность со сплошным покрытием глубокими овальними ямками, насечками, расположенными в шахматном порядке (рис. 1-19).

priirtyshe

С этим комплексом керамики связывается, очевидно, наиболее архаичная группа кремневых изделий: два обломка миниатюрных наконечников стрел, изготовленных на ножевидных пластинах с подретушировкой острия со стороны брюшка и спинки (рис. 1-11), длинные и короткие концевые скребки со слегка выпуклым лезвием и ретушью по боковым граням (рис. 1-10), концевые скребки на высоких ребристых пластинах и скребки конической формы с ретушью или по всей окружности, или почти на 3/4 окружности (рис. 1-8), овальный скребок с круговой ретушью и клювовидным выступом и скребок на продольном сколе с призматического нуклеуса. Многочисленны также ножевидные пластины и сечения из них, использовавшиеся в качестве вкладышей (рис. 1-15, 16). К этому же комплексу относится и часть крупных ножевидных пластин (рис. 1-6, 17). Архаизм кремневого инвентаря, его близость к мезолитическому вполне очевидны.

Описанные комплексы несомненно относятся к одному времени, что было проверено на других поселениях, где удалось выявить такое же сочетание керамики и кремневых изделий при наличии других сопровождающих групп керамики. Это поселения Чернозерье VI (рис. 1-22), Ирское на р. Отногово (правый приток р.Ишима), стоянки Кокуй II и Пахомовская Пристань ІІI на р.Ишим (раскопки Л.Я. Крижевской — Крижевская, 1969, табл. 17-12, 19-1-3, 6,7,9,10). Кроме того, эти комплексы несомненно близки материалам из неолитического поселения Кокуй 1 (Генинг, Голдина, 1969а, табл. 4-13). Едва ли такое совпадение сходных типов керамики и кремневого инвентаря случайно.

В литературе давно известна небольшая коллекция, собранная у д. Екатериновка Тарского района (Чернецов, І953а, cтp. 31-34, табл. X, XI). Керамику екатерининского типа нам удалось выделить среди сборов на Омской стоянке (Матющенко, 1966, табл.1). Сосуды желтовато-красного цвета из глины с незначительными примесями песка, с хорошо заглаженной поверхностью, тонкими стенками (4-6 мм), прямым верхним краем и приостренным дном; орнаментирована чаще всего короткой тонкой гребенкой, поставленной немного наклонно так, что один конец отпечатка глубже и четче. Такие же оттиски выполнены и гладким штампом, от степени наклона зависела форма оттисков : от подтреугольных до длинных насечек. Узоры состоят обычно из горизонтальных поясков, содержащих оттиски наискось поставленного штата, реже шагающего штампа или вертикального зигзага. У верхнего края сосуда иногда нанесены косые ряды коротких оттисков. Днища украшены радиальными отпечатками (рис. 1-20,21,27). Оттиски длинного зубчатого штампа встречаются единично, так же как и длинные прочерченные линии. У большинства сосудов под венчиком и реже по тулову нанесены ряды глубоких ямок с жемчужинами на внутренней стороне.

Среди кремневых изделий Омской стоянки трудно с полной достоверностью выявить неолитический комплекс. Несомненно, к неолиту относятся наконечники стрел из малых ножевидных пластин с подретушировкой острия и некоторые другие орудия (рис. 1-3,4,9,13), аналогичные описанным выше и находкам на стоянке Кокуй 1 на Ишиме (Генинг, Голдина, 1969а, табл. 4-1,2).

Единичные фрагменты сосудов екатерининского типа были найдены при раскопках более поздних поселений: Прорва у устья р. Тары, Чернозерье VI и на стоянке Кокуй II.

На правобережье Иртыша, недалеко от устья р. Артын, у села Артын, Большереченского района в 1965 г. нами
обследовано неолитическое поселение, расположенное у края высокого (до 10 м) обрыва к речке и, по-видимому, в большей части разрушенное.

Каменный инвентарь содержит изделия из серовато-розовой яшмы: крупные ножи из пластин, концевые скребки, сечения-вкладыши, орудия на пластине с притупляющей крутой ретушью по боковым граням и заостряющей ретушью с обеих сторон на одном торце (рис. 1-2,5,7). Все эти орудия имеют близкие аналогии в материалах Кокуй 1. (Генинг, Голдина, 1969а, табл.4-20;6-1-4,8;9;10).

Сосуды сходны по технике изготовления и по форме с екатерининскими, но имеют иной орнамент. Все фрагменты украшены по наружной поверхности редкими горизонтальны¬ми прямыми или волнистыми рядами, выполненными сильно разреженными отступающими наколами. Между этими рядами и под венчиком находятся глубокие круглоямочные вдавлення. Приостренные днища орнаментированы коническими окружностями из отступающих наколов (рис. 1-18,23,26).

Артынский тип сосудов, сближается с третьим типом сосудов Кокуй 1, хотя здесь узоры более разнообразны и наколы несколько плотнее (Генинг, Голдина, 1969а, стр.41, табл. 11-1;13). Первый тип керамики Кокуй 1, орнаментированный короткозубой гребенкой или гладким штампом, очень близок екатерининской посуде. Шагающий штамп на посуде екатерининского и других типов прекрасно представлен во втором типе сосудов Кокуй-1. Сходство иртышской и ишимекой керамики прослеживается и по наличию рядов ямок под венчиком и по тулову сосудов (Генинг, Голдина, 1969а, стр. 40-42, табл. 11-13).

Все это позволяет относить иртышские и ишимские поселения к одному времени и одной среднеиртышской культуре. Ранний этап этой культуры, который по хорошо исследованному поселению Кокуй 1 назовем кокуйским, характеризуется своеобразным набором кремневого инвентаря и керамики.

Каменные орудия в абсолютном большинстве изготовлены из яшмовидного кремня от кирпично-красного до бледно- розового и серого цвета. Как уже отмечалось.(Генинг, Голдина, 1969а, стр. 44 ) для этого времени характерно абсолютное преобладание пластинчатой индустрии, в которой местные мастера достигли большого совершенства.

Для кокуйского этапа наиболее характерны редко встречаемые наконечники стрел небольшого размера миндалевидной или подтреугольной формы, на ножевидных пластинах с подретушировкой острия и основания. У некоторых экземпляров намечается симметричный черешок (Генинг, Голдина, 1969а, табл.4-1-3;5-2). Своеобразны многочисленные концевые скребки — короткие и длинные, на низких и высоких пластинах подпрямоугольной формы. Они разнообразны по формам лезвия, что позволяет предполагать их специализированность. У большинства скребков, особенно длинных, боковые грани обычно ретушированы со спинки. Наиболее многочисленны ножи на пластинах правильной ограновки шириной от 7-10 до 30 мм и длиной до 10-12 см. Ножи средних размеров имеют обычно хорошо отретушированные лезвия, у крупных лезвие лишь слегка подправлено ретушью со спинки. Вкладыши имеют средние размеры (ширину 6-8 мм) и немногочисленны. Редко встречаются угловые резцы, косые острия, скобельки, проколки и провертки, ребристые пластины.

Кокуйские сосуды остродонные с прямыми стенками, прямым или отогнутым верхним краем. По орнаменту и примесям к глине выделяется несколько разновидностей, среди которых описанные выше сосуды с примесями травы, песка, екатерининского и артынского типов. Для большинства сосудов типичны ряды ямок по тулову и под венчиком. Среди узоров встречаются прямые, волнистые и зигзаговые пояски, горизонтально опоясывающие сосуд, шагающий штамп (гребенчатый или гладкий, в горизонтальном или вертикальном направлениях), косые пояски, разделяющие орнаментальное поле.

Хронология кокуйского этапа среднеиртышской культуры определяется кремневым инвентарем и отчасти керамикой 1. Поселения кокуйского типа очень близки кельтеминарским (Виноградов, 1968), что проявляется в отсутствии орудий с двухсторонней ретушью, в абсолютном преобладании концевых скребков и наличии наконечников стрел на ножевидных пластинах. Среди последних есть и одинаковые типы — наконечники стрел на пластинах с намечающимся симметричным черешком (Виноградов, 1968, рис.12-7,8, стр.145), которые по находкам в IV слое пещеры Джебел датированы радиоуглеродным методом IV тыс до н.э. (Виноградов, 1968, стр.146; Окладников, 1956, стр. 95-97). Кельтеминарским памятникам соответствуют наконечники миндалевидной формы.

Наблюдается некоторое сходство также в орнаментации кокуйской и кельтеминарской посуды. Отсутствие на части сосудов строгой горизонтальной зональности, разделение узора по вертикали или диагонали поясками с внутренней заштриховкой (Генинг, Голдина, 1969а, табл. 11-5,6; Виноградов, 1968, рис.62) сближает эти два комплекса, не говоря уже об употреблении гребенчатого и гладкого штампов, а также прочерченных узоров. Данную орнаментацию В.Н. Чернецов считает типичной для ранней, козловской фазы зауральского неолита, который он датирует в рамках 4.000-3.300 лет до н.э.

Приведенные аналогии позволяют отнести памятники кокуйского этапа к IV тыс. до н.э. Возможно, что стоянки типа Екатерининской и артынской будут датироваться более поздним временем.

Поздненеолитические памятники в материалах нашей экспедиции представлены весьма слабо. Возможно, к ним относятся сосуды с длинно-гребенчатым орнаментом и ямочками по тулову, с поселения Черноозерье III (рис. 1-24,28) и часть керамики с гребенчатом орнаментом, орудия с двухсторонней ретушью с Омской стоянки (Матющенко, 1966, табл. 2,3,5). Аналогичные орудия представлены на поселении Пахомовская Пристань III, но здесь сосуды орнаментированы преимущественно короткогребенчатым штампом (Крижевская, 1969).

Возможно,именно эти памятники будут синхронизироваться и сближаться с неолитическими комплексами Томского Приобья (Матющенко, 1961а, 1963).

Среднеиртышские неолитические поселения входят в обширный круг неолитических культур Урала (Бадер 1951; Раушенбах, 1956; Крижевская, 1968), Нижнего Приобья (Чернецов, 1953а; 1968), Приаралья (Виноградов,
1968, стр. 153 и сл.) и Казахстана. Однако в керамике имеются своеобразные черты в формах и орнаментации сосудов (наличие горизонтальных рядов глубоких ямок под венчиком и по тулову, прямой или отогнутый верхний край сосуда, отсутствие утолщения изнутри у венчика, типичного для уральской посуды, отсутствие в массе взаимопроникающих и заштрихованных треугольников, ромбов или квадратов). Все это позволяет выделить среднеиртышские памятники в самостоятельную культурную область. Вероятно, миндалевидные и треугольные наконечники стрел на пластинах будут также характерными только для данной культуры.

Эпоха ранней бронзы
. В настоящее время в Прииртышье известна группа поселений, которая позволяет наметить основные этапы развития этого района в доандроновское время (конец III — первая половина II тыс. до н.э.) Нашей экспедицией проведены широкие исследования на р. Иртыш четырех поселений в районе с. Черноозерье и шести поселений на р. Ишим, относящихся к этой эпохе. Известно еще не менее 20 пунктов по разведочным обследованиям. Памятники раннего бронзового века содержат разнообразные комплексы керамики и каменных изделий. Мы выделяем четыре типа, представленных в материалах Среднего Прииртышья весьма неравномерно.

На поселении Черноозерье III к этому времени относятся плоскодонные баночные сосуды с гребенчатой или гладкой обработкой внутренней поверхности, примесь шамота и песка в тесте. Особенность этого комплекса — крупные жемчужины на наружной поверхности сосудов, (чуть ниже венчика и по тулову сосуда). Обычно вся поверхность сосуда орнаментирована крупным гребенчатым штампом: рядами наклонной шагающей гребенки и заштрихованными треугольниками (рис. 1-37-41). Своеобразны сосуды с прочерченными узорами в виде линий и уголков (рис. 1-42). Вместе с этой керамикой найдено несколько обломков сосудов, покрытых мелкотекстильными отпечатками.

Ко времени бытования данной керамики относятся, по-видимому, скребки трапециевидной формы с крутой ретушью рабочего края, наконечники стрел треугольной формы с выемкой у широкого о снования,скребло видные орудия и другие поделки (рис. 1-30-36). Наличие описанной керамики в смешанном комплексе не позволяет пока с полной уверенностью синхронизировать ее с определенными типами кремневых изделий.

Поселения с текстильной керамикой составляют весьма своеобразную группу на р. Ишиме (стоянки Кокуй III, Кокуй II, Лихачево и Одино) и р. Иртыше (основная масса керамики Омской стоянки — рис.2 — и небольшой комплекс стоянки Черноозерье III).

Сосуды изготовлены из глины с большим количеством шамота и песка. Поверхность многих из них покрыта различного рода отпечатками: мелкие отпечатки типа псевдотекстильных, нанесенных, вероятно, мелкогребенчатым штампом из раковины или металлической пластинки; отпечатки, похожие на оттиски грубой шерстяной ткани, крупноячеистые отпечатки в виде слабых углублений квадратных ячеек, нанесенных крупнозубым штампом (рис. 2); отпечатки крученой веревочки, намотанной на круглый стержень. Ряда этих отпечатков расположены обычно наискось, как бы по диагонали сосуда. Часто такими отпечатками покрывали внутреннюю сторону венчика сосуда и верхний его край. Распространена обработка внутренней поверхности крупногребенчатым штампом.

Форма сосудов чаще баночная, с прямыми стенками и плоским дном. Размеры большинства сосудов крупные, стенки толстые (12-14 мм). Венчики плоские или закругленные, иногда орнаментированные. Ниже венчика по всей окружности обычен ряд жемчужин.

В орнаментации преобладают отпечатки гребенчатого штампа, реже — ямочные вдавлення. Чаще встречаются от-
тиски короткого изогнутого штампа с острыми зубцами, сделанного, по-видимому, из раковины. На стоянке Кокуй III встречен оригинальный сдвоенный рамчатый штамп.Этим штампом обычно выполнены узоры в виде вертикального зигзага (рис. 2). Крупногребенчатый штамп имеет квадратные зубцы с большиш просветами.Оттиски его встречаются редко, им обычно нанесены горизонтальные пояски из вертикального или косо поставленного штампа, зигзаги и очень редко шагающая гребенка. Ямочный орнамент также разнообразен. Круглоямочные прямые и глубокие наколы почти не встречаются. Есть круглый штамп, но торец его покрыт прямыми или концентрическими нарезками. Встречается штамп, имеющий в сечении форму квадрата, треугольника, кавычки, буквы «и», крестика, прямоугольника и других фигур. Оттиски наносились почти всегда наклонно как бы по касательной, и отпечатки штампов получались с одной стороны более углубленными. Своеобразны ямочные глубокие наколы семечковидной формы. Ямочные узоры состоят обычно из горизонтальных рядов, иногда разделяя гребенчатые пояски. Редко встречаются более сложные композиции — диагональные ряды, шахматные, когда одно поле оставалась незаполненным. На различных памятниках тот или иной вид штампа, как и узоры в целом, представлены в различных пропорциях.

К северу от г. Омска четкие комплексы с текстильной керамикой пока не обнаружены. Текстильная керамика иртышских и ишимских поселений представляет собой оригинальнейший комплекс, и открытие его ставит ряд новых проблем по история сибирского населения, в том числе проблему происхождения и этнической принадлежности племен, употреблявших керамику этого типа. Текстильная обработка поверхности сосудов отмечалась уже в ряде памятиников Верхнего Приобья (Комарова, 1956) и Притомья (Матющенко, 1963). Однако этот тип посуды нигде не был выявлен так четко, как в памятниках на р. Ишим.

Текстильная обработка поверхности характерна для керамики Северо-Восточной и Центральной Азии еще с неолитического времени (Дорж, 1969; Ларичев, Рижский, 1966, стр. 126).

Поселения логиновского типа выявлены на р.Ишиме при раскопках Логиновского городища (Генинг, Евдокимов, 1969, стр. 115-116, табл, 52-2-15). Сходная керамика была собрана при разведке на поселениях Боровское 1 и II, Горки 1;, Кош-Карагай 1 и II, Клепиковское и на стоянке Кокуй II (раскопки Л.Я. Крижевской).

На Иртыше керамика логиновского типа получена при раскопках поселения Черноозерье VI, исследованного в 1967-1969 гг., где вскрыто 1152 км.м. Под слоем пахоты (20 см) залегает мощный культурный слой (20-60 см) темно-серой супеси с обломками сосудов, костей животных и рыбьей чешуей. Исследованы различные хозяйственные и столбовые ямы, кострища, жилища и ров, полукольцом охватывающий часть площадки у края террасы. Расстояние между его контурами 45 м, ширина площадки 27 м (рис. 1-43). Ров шириной 1,5 м и глубиной 95 см от дневной поверхности. По краям рва фиксируются ряды столбов — вероятные остатки изгороди.

В западной части поселения открыто жилище подпрямоугольной формы размером 11 х 8 м, углубленное в подстилающий грунт на 40-45 см. В центре находилось два очага, с южной стороны пол приподнят на 10-12 см. Котлован жилища перекрывает ров.

Каменный инвентарь поселения (раскопки 1967-1968 гг.) содержит лишь следующие серии орудий. Черешковые наконечники стрел (6 экз.), изготовленные из сероватой кремнистой породы (рис. 1-45, 48), темно-охристого и темно-красного кремня и прозрачной породы типа роговика (?), обработанные по краю плохой пильчатой ретушью. Перо листовидной формы, переход к черешку прямой с жальцем, черешки очень короткие и толстые.

Один скребок трапециевидной формы из плохой пластины серого камня; лезвие обработано крутой ретушью, а с брюшка под левым углом имеется подретушированный резцовый скол (рис. 1-49). Три скребка на крупных удлиненных пластинчатых отщепах шириной в 20-37 мм и длиной до 47 мм. Основное рабочее лезвие с крутой ретушью и сильной сработанностью находится на боковых гранях (рис. 1-47). Три ножевидных пластины шириной 9 мм и высотой до 4 мм с крутой ретушью по боковым граням со стороны брюшка, служившие, вероятно, боковыми скребками, как и описанные выше (рис. 1-45). Обломок крупного наконечника дротика иволистой формы, изготовленный из серой кремнистой породы, обработанный грубой ретушью (рис. 1-46). Найдены также два шлифованных тесла.

Поделки из кости представлены узкими и длинными черешковыми наконечниками стрел, одним обломком иволистного наконечника дротика, обломком рукоятки бочкообразной формы (6 х 1,3 см), тремя маленькими проколками.

Коллекция керамики из раскопок 1967-1968 гг. содержит 1112 фрагментов. Для статистической характеристики отобраны сохранившиеся крупные экземпляры.

Все сосуды плоскодонные, изготовлены из хорошо отмученной глины с примесью песка и шамота и изредка жженых костей и шерсти. Черепок плотный и тяжелый. Наружная и внутренняя поверхности: заглажены мягким предметом.

По шейкам выделяются баночные и горшковидные сосуды. Венчики округлые и уплощенные, иногда с защипами. Наружная поверхность сосудов почти полностью орнаментирована. По технике исполнения орнамента выделяются две группы сосудов: 1 — линейно-накольчатая, орнаментированная палочкой в накольчато-отступающей технике, нередко переходящая в прочерченные узоры (рис. 1—50, 51); гребенчатая, орнаментированная протащенной с ритмичными нажимами гребенкой (рис. 1-53,54). Узоры, особенно в первой группе керамики, вдавлены очень глубоко. Представление о различных элементах, составляющих узоры, и распространенности их на посуде обеих групп дают прилагаемые таблицы 1 и II. Весь орнамент на сосудах можно разделить на отдельные зоны: по венчику, под венчиком, в верхней части стенки, отделенной часто от нижележащего поля особым разделительным пояском, по стенкам и у днища сосудов.

Таблица 1. Схема отдельных элементов орнамента сосудов эпохи ранней бронзы из поселений Черноозерье IV и VI.

Таблица 1. Схема отдельных элементов орнамента сосудов эпохи ранней бронзы из поселений Черноозерье IV и VI.

ТАБЛИЦА II. СРАВНИТЕЛЬНАЯ ТАБЛИЦА ОРНАМЕНТАЦИИ КЕРАМИКИ ПОСЕЛЕНИЙ ЧЕРНООЗЕРЬЕ IV И VI (в %)

ТАБЛИЦА II. СРАВНИТЕЛЬНАЯ ТАБЛИЦА ОРНАМЕНТАЦИИ КЕРАМИКИ ПОСЕЛЕНИЙ ЧЕРНООЗЕРЬЕ IV И VI (в %)

Поселения кротовского типа. Этот тип хорошо выявлен на поселении Черноозерье IV в 1967 г. (рис. 1-56), где вскрыто два прямоугольных жилища размерами 10,5 х 8,1 и 10,8 х 7,2 м, углубленных на 70 см от современной поверхности (рис. 1-57). В центре жилищ у одной из стенок располагались очаги, пол обычно приподнят на 10-12 см. Вдоль стенок прослеживаются ряды столбовых ям, однако конструкция наземной части жилища не ясна.

Инвентарь сравнительно беден. Медный однолезвийный нож размерами 14 х 1,5 см без четко обозначенного черешка обнаружен в пахотном слое, поэтому нет уверенности, что он связан с изучаемым поселением. Каменные изделия следующие: наконечник стрелы миндалевидный размерами 4 х 1,5 см и толщиной 0,8 см с прекрасной двухсторонней пильчатой ретушью (изготовлен из кремня темно-охристого цвета), второй — черешковый, размерами 6,5 х 2,6 см и толщиной до 1 см (сделан из прозрачного желтоватого кремня и обработан струйчатой ретушью — рис. 1-62,63). Найдены три обломка черешков от подобных наконечников. Скребки — трапециевидные (рис. 1-68), высокие, овальные, концевые (рис. 1-65), плоские на плитках (рис. 1-67) и на случайных отщепах. Крупное скребловидное орудие (рис. 1-60,61) и вкладыши (рис. 1-66). У одного вкладыша ретуширован торец, что характерно для кельтеминарской культуры (Виноградов, 1968, стр. 43,94, рис. 12,44). Отметим также угловой резец, сверло и пластину типа скошенного острия (рис. 1-64).

Из костяных орудий встречены два уплощенных черешковых наконечника стрел (8 х 0,5 см), обломок наконечника дротика (12 х 2,5 х 0,6) с широким черешком, два ребра крупного животного с искусственно заостренными концами и следами сработанности по краям.

На поселении Черноозерье IV собрано 1350 фрагментов от 40-50 сосудов (табл. 1, II, III). Основной является группа сосудов, орнаментированная ритмичным нажимом отступающей гребенкой (табл. III; рис. 1-69, 71). Преобладание песка над другими примесями делает фактуру керамики шероховатой и непрочной и придает ей характерный серовато-коричневый оттенок.

Таблица III. Общая характеристика гребенчатой керамики Черноозерье IV (в %)

Таблица III. Общая характеристика гребенчатой керамики Черноозерье IV (в %)

На р. Оби при раскопках поселения Кротово VII под карасукским культурный слоем, отделенным в некоторых местах стерильной прослойкой, обнаружена керамика, совершенно идентичная посуде Черноозерье IV. Здесь те же формы сосудов, приемы орнаментации отступающей гребенкой, налепные волнистые валики под шейкой (Комарова,
1956, рис.42). Назовем этот тип посуды условно кротовским. Аналогичная посуда, по сведениям М. Н. Комаровой, обнаружена на стоянке у р. Морайка, недалеко от Кротова. Среди материалов нашей экспедиции сосуды, орнаментированные отступающим штампом, были обнаружены в небольшом количестве на стоянке Кош-Карагай 1 на р.Ишиме. Правда, здесь несколько иная фактура глиняного теста и форма сосудов.

Близость трех основных групп керамики с поселений Черноозерье IV (npoтащенная гребенка — кротовский тип) и Черноозерье VI (линейно-накольчатая — логиновский тип и протащенная гребенка) — вполне очевидна. Сходство проявляется в намечающихся горшковидных формах шейки, в наличии разделительных поясков, отчленяющих шейку сосуда, в орнаментации венчика, и, наконец, в орнаментальных узорах в виде вертикальных, горизонтальных и наклонных, реже волнистых полос, треугольников, ромбов, зигзагов и елочек. Не менее наглядны и различия. В составе глиняного теста сосудов поселения Черноозерье IV гораздо чаще встречается жженая кость и белая крошка, от обилия песка поверхность шершавая и чаще заглажена щепкой или гребенчатым штампом, а сосуды из Черноозерья VI плотные и гладкие, иногда даже подлощенные. Сопоставление орнаментации различных частей сосудов (табл. II) четко показывает эволюцию в переходе одной группы к другой. Такой переходной ступенью является II группа (гребенчатая) из Черноозерья VI, которая по орнаментацйи близка посуде кротовского типа со стоянки IV, а по технике обработки — логиновскому типу поселения Черноозерье VI.

Керамику, близкую кротовской и логиновской, содержат, по-видимому, и поселения у пос. Самусь в Нижнем Притомье, где также широко употреблялась орнаментация линейно-накольчатыми узорами и отступающей гребенкой (Матющенко, 1959).

Районы распространения кротовской и логиновской керамики, несмотря на их близость, не совпадают. Кротовский тип практически не встречается в бассейне р. Ишим, а логиновский не отмечен пока в Верхнем Приобье. Вместе они обнаружены только в Среднем Прииртышье (Черноозерье IV и VI) и Нижнем Притомье (самусьская группа).

Но если в Прииртышье эти два типа достаточно хорошо расчленяются как типологически, так и по находкам на разных поселениях, то в Притомье они обнаружены в одних поселениях и рассматриваются как одиная группа.

Хронологическая близость обоих типов наглядно видна по материалам поселений Черноозерье IV и VI, где обнаружены совершенно идентичные кремневые наконечники стрел с черешками. Длина этих стрел варьируется в пределах 52-65 мм (один наконечник поселения Черноозерье IV длиной 54 мм). Переход к черешку почти под прямым углом. Черешок занимает 1/5—l/б часть всей длины. Находки крупных, тяжелых наконечников стрел являются свидетельством использования крупного лука, что может служить существенным хронологическим признаком.

Черешковые наконечники стрел нередки в памятниках эпохи бронзы. В восточноевропейских комплексах интересующий нас тип обычно называют сейминским. Наиболее ранние экземпляры черешковых стрел, отличающиеся коротким широким пером, найдены уже в памятниках среднего этапа днепро-донецкой кулыуры, датируемых первой половиной IV тыс. до н.э. (Телегин, 1968, рис. 29-4, стр. 190 и сл.). Большие серии наконечников длиной от 35 до 53 мм найдены в погребениях днепро-донецкой культуры. Они довольно узкие, переход к черешку, занимающему не более 1/3 всей длины, плавный. И.И. Артеменко датирует поздний этап этой культуры временем от 2200 г. до н.э. до середины II тыс до н.э. (Артеменко, 1967, стр. 42, 105, рис. 30,54,65). Часты черешковые наконечники в фатьяновских погребениях наиболее ранней московской группы (первая половина II тыс. до н.э.). Но здесь большинство их с несколько более широким пером и жальцем у перехода к чєрешку (Крайнов, стр. З7, табл.ХХІ-1-14), занимающему в cреднем чуть больше 1/3 всей длины. Нередки черешковидные наконечники в балановских поселениях и абашевских погребениях. Среди последних примечателен набор из 13 стрел в погребениях 1 Пепкинского кургана (ceредина II тыс. до н.э., Халиков, 1966, стр. 23,25, табл.) Стрелы длиной от 25 до 80 мм, большинство имеют порции черешка и пера, близкие черноозерским, но, сравнению с ними, они несколько уже и все имеют да ца. Среди огромной коллекции наконечников стрел из Турбинского могильника (189 экз.) всего два наконесника сейминского типа, один из которых совершенно аналогичен пепкинским экземплярам. Турбинский могильник датируется О.Н. Бадером второй половиной ХVI — первой половиной ХV вв. до н.э. (Бадер, 1964, рис.91). Имеются находки черешковых наконечников и в ряде других памятников Восточной Европы, дата которых выходит за пределы первой половины II тыс. до н.э. На востоке черешковые наконечники стрел с прекрасной обработкой, не уступающей лучшим черноозерским, из вестны из серовских погребений Прибайкалья, относятся А.П. Окладниковым к первой половине III тыс. до н.э. Серовские наконечники имеют широкий черешок, иногда довольно длинный, и переход к перу почти под прямым углом (Окладников, 1950, стр.139, рис.68), В погребении китойского этапа подобных наконечников стрел уже мало.

Если попытаться поставить черноозерские наконечники в эволюционный ряд с перечисленными типами, то по переходу от пера к черешку они должны находиться между среднеднепровскими, с одной стороны, и фатьяновскими и абашевскими — с другой, и почти полностью сходны с серовскими. По пропорциям пера и черешка ближе всего к абашевсхим и турбинским. Все это дает датировать черноозерские наконечники стрел первой половиной II тыс. до н.э.,. очевидно, серединой этого периода, так как в Турбинском могильнике, да и в большинстве абашевских погребений, черешковые стрелы уже довольно редки. Но датировка началом II тыс.до н.э. явно противоречит серовским комплексам. В связи с этим нельзя не обратить внимание на некоторые другие аналогии. Обломок крупного ножа или наконечника копья с двухсторонней обработкой из поселения Черноозерье VI (рис. 1-76) близок известным серовским кинжалам (Окладников, 1950, рис.63-65). Подобное орудие с прекрасной ретушью обнаружено в комплексе с текстильной керамикой на Лихачевском поселении на р. Ишим. И, наконец, удивительны некоторые параллели в керамике исаковско-серовсного типа. Прежде всего, это «сетчатая» или «текстильная» обработка поверхности сосудов, характерная для обеих районов. Исаковские черепки рыхлые, черного или красно-бурого цвета, в глине иногда встречаются белые известняковые включения. У некоторых серорских сосудов венчик отогнут наружу, появляются налепные валики, рассеченные гребенчато-пунктирным орнаментом, ямки и жемчужины под венчиком, а в орнаментации гребенчатый штамп в виде «гусеничных* и желобчатых вдавлений (Окладников, 1950, стр. 160,206-210). Все это есть и на черноозерской керамике. Чем объяснить такую близость в каменном инвентаре и керамике? Скорее всего известной синхронностью обоих комплексов. Если принять датировку А.П. Окладникова, то наши поселения должны быть отнесены к эпохе неолита, к первой половине III тыс. до н.э. Но этому явно противоречат все приведенные выше аналогии. Кроме того, на поселении Черноозерье VI найден кусочек (капелька) меди, что также свидетельствует не в пользу неолитического возраста этого поселения.

Валики на сосудах — весьма специфическая и редкая черта. В прикамских памятниках О.Н. Бадер отмечает валики и другие особенности сосудов раннего этапа осинскогс варианта турбинской культуры, датируемого первой половиной II тыс. до н.э. Учитывая чрезвычайно больйую близость бронзовых изделий сейминско-турбинского и самусьского типов, а последние открыты теперь и на р. Иртыш (Омский клад, могильник Ростовка), эти аналогии в керамике могут многое объяснить. Кстати, на обломке шейки сосуда из Турбинского могильника также имеется налепной валик (Бадер, 1964, рис, 105,106). Не безынтересно, по-видимому, и появление плоскодонных сосудов с валиками на Волге вблизи г. Горького у знаменитого Сейминского могильника. Этот тип хорошо представлен в поселении «Галкина Гора», исследованном А.Х. Халиковым (Халиков, 1960, стр. 88-89). Отметим также, что для этого комплекса характерно появление горшковидных форм и фигурное оформление венчика сосуда. Этот же тип, правда, без валиков, присутствовал и среди керамики Сейминской дюны (Халиков, 1960, стр. 123-124, рис.65).

Следует учесть также результаты исследования состава металлических изделий (Черных Е.Н., 1966, стр. 83-84,87) и антропологические данные (Трофимова, 1960), указывающие на довольно интересные параллели между Волго-Камьем и Западной Сибирью. Однако без детального сравнения вещеввых комплексов обоих районов преждевременно делать какие-либо далеко идущие выводы.

Относительная хронология трех основных типов керамики лесостепного Прииртышья — текстильной, логиновской и кротовской — остается недостаточно ясной. Нам представляется, что логиновский тип наиболее ранний, кротовский — более поздний. Текстильная керамика pacпpoстраняется в конце бытования логиновского типа и сосуществует на определенном этапе с кротовским типом. О последнем свидетельствуют постоянные находки фрагментов с текстильными отпечатками в кротовских комплексах.

Вопрос о происхождении отдельных типов керамики эпохи ранней бронзы сложен. Прежде всего необходимо отметить, что ни для одного из типов не известны ряды глубоких ямочных наколов на стенках сосудов, характерные для предшествующей неолитической керамики, причем, едва ли это можно относить за счет стадиального развития. Ямочные наколы на туловах сосудов хорошо известны позднее, но в бoлeе северных районах на керамике сузгунского (Мошинская, 1957, табл. 1,II), еловского (Матющенко, Игольниюва, 1966, рис.2-4,8; Косарев, 1964, рис. 1) типов, и даже в конце эпохи бронзы и начале железного века (Генинг, Евдокимов, 1969, табл. 23,24). Поэтому едва ли можно говорить о прямой преемственности между неолитическим и раннебронзовым населением лесостепного Прииртышья.

Логиновский тип керамики по накольчатой (отступающая палочка) технике, линейно-угловым узорам входит в широкий круг урало-сибирских культур, связываемых обычно с предками финно-угорских народов, но и здесь этот тип достаточно своеобразен и отличается как от южных, так и более западных одновременных комплексов.

Появление текстильной керамики, надо полагать, связано с проникновением на территорию лесостепных районов Западной Сибири больших групп населения, из Восточной Азии. Многие элементы ее орнаментации сходны с окуневскими из Минусинской котловины, что позволяет синхронизировать эти типы.

Керамика кротовского типа по мотивам орнаментации, несомненно, продолжает логиновекую линию развития, хотя вместо палочки для выполнения узоров употребляется только длинный гребенчатый штамп. Чем вызваны эти изменения в технике орнаментации, сказать пока трудно. Многие черты кротовской керамики (форма сосудов, валик, узоры из треугольников, ямки и жемчужины под шейкой сосуда и др.) находят свое продолжение в ранней посуде черноозерского типа, сложившегося на Иртыше как местный вариант андроновской общности.

Эпоха поздней бронзы в лесостепной зоне Омского Прииртышья представлена поселениями трех основных типов, которые выделяются как три хронологические этапа: черноозерский (андроновский), розановский (карасукский) и большеложский (нач. 1 тыс. до н.э.).

Черноозерский этап эпохи поздней бронзы объединяет памятники с керамикой, близкой андроновской, уже известной на Иртыше из сборов на Омской стоянке (Членова, 1955; Матющенко, 1966, рис.6,7). Уральской экспедицией начата исследования поселения Черноозерья 1 — комплекса с жилныи впадинами и отдельной площадкой, огражденной рвом (рис.1-75).

К раннему периоду относятся остатки горизонта, в юго-западной части второго раскопа, где было исследовано жилище III прямоугольной формы длиной около 11 м и глубиной 105 см с очагом в северо-западном углу. Среди керамики жилища выделено 12 сосудов баночной и горшковидной формы, с примесями песка и шамота в глине. Внутренняя поверхность обработана щепкой или пучком травы, а затем заглажена. Сосуды выглядят довольно грубыми. Венчики округлые, иногда немного утолщенные или плоские, изредка орнаментированные. В верхней части у некоторых сосудов — небольшой валик (рис. 1-83). Орнаментация, покрывающая обычно верхние две трети сосудов,-выполнена мелким или крупным гребенчатым штампом и изредка палочкой, которой наносились горизонтальные, желобки — каннелюры, зигзаги и подтреугольные наколы. Среди гребенчатых узоров чаще всего встречаются вертикальные и горизонтальные зигзаги, пояски наклонных отпечатков и заштрихованные треугольники. Короткие оттиски гребенки нанесены обычно углом штампа, находящегося в наклонном к поверхности сосуда положении. Изредка по верхней части сосуда нанесены ряды жемчужин или ямок (рис. 1-76,83).

Площадка, огражденная рвом, находится на юго-западной окраине поселения. Она занимает почти прямоугольный участок у края террасы размером 40 х 15 м. На уровне подстилающего слоя ширина рва около 3 м, глубина в среднем от этого же уровня 1,5 м, а от современной поверхности — 2,20 — 2,40 м. Ров заполнен зольными прослойками, в некоторых местах сильно прокаленными, с обильными находками костей животных и обломков посуды андроновского облика (рис. 1-81,82). Керамика из рва (24 сосуда) с примесями шамота мвнее грубая, чем из жилища III. По форме это баночные и горшковидные сосуды, с округлыми или плоскими венчиками. Придонные части сосудов не орнаментированы, кроме одного фрагмента. Верхняя часть сосудов украшена обычно гребенчатым штампом, гладкими резными оттисками, каннелюрами и подтреугольными наколами. Чаще встречаются зигзаги, елочка, треугольники, горизонтальные полосы гребенчатых оттисков (рис. 1-78), Несколько фрагментов имеют классический федоровский облик и орнамент (рис.1-82).

В северной части поселения исследовано два жилища размером 14 х 6 и и 15 х 8,5 м, соединенные переходом с отдельными выходами. Основания их угдублены в земле до уровня твердого подстилающего грунта, прорезая его не более, чем на 15-20 см. Внутри жилищ находилось несколько глубоких ям. Очаги ни в одном из них не сохранились. Керамика из этих жилищ включает небольшую коллекцию из 90 сосудов, из которых третья часть имеет горшковидную форму, остальные — баночные. Последние обычно крупнее по размерам и более грубые. Более 20 % сосудов обработаны изнутри гребенчатым штампом. Большинство сосудов орнаментировано по шейке, плечикам и тулову и лишь в редких случаях по краю днища. В орнаментации использовались в основном мелкий и крупный гребенчатый штамп, нарезки, желобки — каннелюры и наколы треугольной или полуовальной формы (рис. 1-78-81). Около 60 % посуды украшено только одним из этих приемов, причем здесь преобладает гребенчатый (40 %), меньше резного (10 %), наколов и каннелюр (5,0 и 3,2 %). Среди сочетаний двух приемов больше всего гребенчато-накольчатых (19 %) и накольчато-резных.(7,5 %). Случаи сочетания трех приемов при орнаментации сосудов единичны. Интересно отметить, что нет ни одного сосуда, орнаментированного одновременно гребенкой и нарезкой. Надо полагать, что это были взаимозаменяемые приемы. Накольчатый орнамент имеет около 35 % сосудов, но в чистом виде он встречается крайне редко. Сосудов с каннелюрами всего 12,5 %.

В орнаментации выделяются несколько мотивов. Геометрический включает узоры из треугольников по шейкам сосудов и меандров по тулову. Треугольники как косоугольные, так и равнобедренные, имеют всегда косую штриховку и выполнены, как и меандры, мелкогребенчатым штампом (рис. 1-82). Присутствие этого узора, хотя и немногочисленного (14-15%), позволяет отнести поселение к широкому кругу андроновских памятников. Локальную специфику керамики определяет другие узоры, среди которых в черноозерском комплексе больше всего вертикального зигзага (рис. 1-80), меньше — горизонтального зигзага (рис.1-83) и еще меньше горизонтальных поясков из наклонных нарезок, наколов и каннелюр (рис.1-77,81).

Наличие на севере лесостепного Приртышья андроновского населения подтверждается также открытием погребений с классической андроновской керамикой. В 200 м к юго-западу от поселения Черноозерье 1 было исследовано несколько разграбленных могил, в которых сохранились сосуды, и среди них сосуд с поддоном типа часто встречающихся в центральноказахстанских погребениях ранненуринского этапа (Маргулан, Акишев, Кадырбаев, Орбаев, 1965, табл. 1,V).

Андроновские комплексы поселения у Черноозерья представляют значительный интерес. Мы уже отмечали, что геометрический орнамент на посуде из поселений занимает весьма скромное место, не более 15 %. Аналогичная картина наблюдается и на многих других поселениях. Эти узоры, характерные для всей андроновсной области, образуют общеандроновский фон и типичны во многих районах для погребальной посуды. Проблема происхождения андроновской общности, тесно связанная с выяснением специфики ее вариантов, может получить гораздо более плодотворное развитие, если подойти к ней дифференцированно. В частности, общеандроновские типы керамики требуют, очевидно, самостоятельного анализа. Наиболее многочисленные в комплексах поселений локальные типы орнамента позволяют проследить формирование культуры в каждом отдельном районе. На поселении Черноозерье 1 намечается три комплекса, отражающие, по нашему мнению, три последовательные стадии в развитии местного населения, вошедшего в состав андроновской общности.

Основные линии развития местной керамики, по предварительным наблюдениям, могут быть сведены к следующему: а) в технике изготовления сосудов — уменьшение примесей крупного шамота, более гладкая обработка поверхности; б) в форме сосудов — увеличение числа горшковидных сосудов по сравнению с баночными, выработка более совершенных форм горшков с узкой горловиной и днищем, сохранение налепннх валиков; в) в технике орнаментации — измельчение гребенчатого штампа, постепенная замена его гладкими нарезками, сохранение прочерчивания для нанесения каннелюр, исчезновение ямок и жемчужин, все большее употребление наколов, чаще всего угловых; г) в орнаментации — на всем протяжении преобладающими остаются вертикальные многорядные зигзаги, увеличивается число горизонтальных зигзагов, поясков из наклонных оттисков и наколов; нередки заштрихованные равносторонние треугольники; на ранней стадии — широкая шагающая качалка, трансформирующаяся позднее, очевидно, в горизонтальный зигзаг.

Трудно пока решить вопрос о происхождении этого комплекса. Связь с местными культурами эпохи ранней бронзы можно проследить, очевидно, в преемственности традиций сооружения площадок, огороженных рвом (поселения Черноозерье VI и 1), конструкции крупных прямоугольных жилищ, плоскодонности сосудов баночной и намечающейся горшковидной форм, употреблении примесей шамота, распространении гребенчатой орнаментации, наличии валиков, узоров из заштрихованных треугольников, шагающей качалки и горизонтальных поясков.

Розановский этап. В 1965 г. на правобережье Иртыша у с.Розановки в 120 км к северу от г. Омска один из отрядов под руководством Г.Б. Здановича произвел небольшие раскопки на городище раннего железного века. Нижний горизонт на площадке городища (рис. 1-86) содержал) богатый комплекс близкий карасукскому, который мы назвали розановским. Культурный слой с находками эпохи бронзы имеет значительную мощность и насыщен обломками глиняных сосудов (рис. 1-100,102), костяки животных и золы.

Таблица IV. Распространение основных элементов орнамента на посуде чупинского и розановского типов эпохи поздней бронзы (в %).

Таблица IV. Распространение основных элементов орнамента на посуде чупинского и розановского типов эпохи поздней бронзы (в %).

Материалы, идентичные розановским, обнаружены на поселении Черноозерье VIII. В двух жилищах, раскопанных в 1969 г. (рис. 1-85,87), собран бронзовый, костяной и керамический инвентарь (рис. 1-83,89,96).

Керамика Розановского и Черноозерского поселений очень близка. Сосуды имели в глине примеси песка и шамота. Поверхность их хорошо заглажена, а на некоторых доведена до блеска. Большинство их имело плоское дно и лишь единично встречались чашевидные сосуды с округлоуплощенными днищами. Венчики в подавляющей массе округлые, реже плоские и заостренные. По форме сосуды представляют широкогорлые горшки с плавным пераходом от шейки к слаборазвитому тулову, сужающемуся ко дну. Шейки имеют среднюю высоту. Чрезвычайно характерной деталью формы шеек розановской керамики является утолщение их с небольшим уступчиком внизу — так называемый воротничок (рис. 1-101,103-106). На поселении Черноозерье VIII таких сосудов около 55 %. Единично встречаются сосуды ирменского типа с сильно суженной короткой горловиной и сильно раздутый туловом, орнаментированные по плечикам треугольными фестонами (Грязнов, 1956а, рис. 10-5,6).

Большинство сосудов орнаментировано по шейке, реже — плечикам и еще реже — по верхней половине тулова. У края дна было украшено всего 4 сосуда из Розановки и один из Черноозерья. Орнаментация сосудов совершенно сходна на обоих памятниках (табл. IV). Среди керамики Черноозерья VIII было ввделено 40 сосудов, на которых сохранилась не только шейка, но и верхняя половина тулова. По этим сосудам произведен расчет степени орнаментации отдельных зон сосудов (табл. V).

Таблица V. Степень орнаментации отдельных зон сосудов эпохи поздней бронзы (в %)

Таблица V. Степень орнаментации отдельных зон сосудов эпохи поздней бронзы (в %)

Так как количество подобных сосудов невелико, произведен подсчет по всем фрагментам коллекции, который дал расхождения всего в 1-2 %, лишь для плечиков отклонения составили 8 %.

Венчики орнаментированы очень редко, разделительный поясок (переход) выполнен круглыми глубокими ямками или жемчужинами (рис. 1-97,100-103).

Техника орнаментации сосудов по шейкам и тулову наглядно видна по таблице VI.

Таблица VI. Техника орнаментации керамики поселений розановского типа (в %)

Таблица VI. Техника орнаментации керамики поселений розановского типа (в %)

Орнаментальные узоры на шейках и переходе сравнительно несложны, и каждая отдельная зона покрыта, как правило, лишь каким-либо одним элементом (табл. IV). На плечиках обычно располагались пояски косых или вертикальных резных линий, иногда образующих елочку, в единичных случаях — фестоны, скобы, подтреугольные вдавлений и углы из заштрихованных лент.

По тулову сосуды орнаментировались обычно двумя — тремя рядами редких насечек, поставленных наискось, иногда прямо. Более сложные узоры из елочек, зигзагов, сетки, защипов, ямок, и жемчужин встречаются единично.

Керамика двух исследованных поселений лесостепной части Среднего Прииртышья дает достаточно полное представление о культурном своеобразии данного района. Несомненно, что это поселения круга культур карасукского типа. Зта близость прослеживается в сходстве жилищ-полуземлянок поселений Черноозерье VIII и Ирмень 1, где исследовано два жилица, одно из которое имело размеры 14 х 8 м при глубине 1,5 м (Грязнов, 1956а, стр.37).

Одна сторона этих жилищ несколько сужена. Большое сходство обнаруживается и в керамике: широкогордые сосуды-горшки, орнаментация резными узорами в виде ромбов, сетки, треугольников, широкое применений ямочных вдавлений с жемчужинами — все это элементы, присущие кругу керамики, относимые к карасукскому типу в широком понимании этого термина.

Пока невозможно решить, какое место занимают среднеиртышские поселения среди этих памятников. И прежде всего из-за неудовлетворительной публикации комплексов керамики, в которых полностью отсутствуют статистические данные. Метод, по которому идут многие авторы, выбирая из больших комплексов единичные черепки со сходным орнаментом для доказательства тех или иных гипотез, не заслуживают доверия, и вообще не может быть признан научным методом исследования. В силу этого мы воздерживаемся от определения степени сходства и различия поселений розановского типа с памятниками других районов.

Можно обратить внимание лишь на отсутствие среди розановских сосудов, узкогорлых форм, столь типичных для ирменских поселений, хотя и здесь мы не знаем, насколько часто они встречаются (Грязнов, 1956а, рис. 10-5, б).

Вопросы происхождения различных, вариантов культур карасукского типа решался по-разному. Одна группа исследователей (Г.Ф. Дебец,С.В. Киселев и др.) рассматривала сложение собственно карасукской культуры как результат проникновения новых этнических групп с юго-востока и смешения их с местным, в основном с андроновским, населением Минусинской котловины. Эта гипотеза подкреплялась многими археологическими (Киселев, 1951, стр.114-182) и антропологическим фактами (Дебец, 1948,стр.82). Принципиально иная точка зрения была высказана М.П. Грязновым, считавшим, что карасукская эпоха является определенной стадией в развитии местного андроновского населения и резкая смена культурного облика связана с изменением характера хозяйства, переходом к яйлажному полукочевому скотоводству (Грязнов, 1955, стр.12-29). К этой точке зрения присоединяется
А.И. Мартынов, который видит в сложении инского варианта также результат перехода к яйлажному скотоводству и продвижение в среду местных андроновских племен населения из Минусинской котловины (Мартынов, 1966, стр. 179). Н.Л.Членова рассматривает сложение ирменской культуры как результат смешения продвинувшегося с севера лесного населения с андроновским (Членова, 1955, стр. 50 и сл.). М.Ф. Косарев, критикуя взгляды Н.Л. Членовой, приходит к выводу, что в Нижнем Притомье и в Новосибирской части Приобья под воздействием карасукского населения, пришедшего из Минусинской котловины, складывается ирменская культура, сочетающая еловско- десятовские и некоторые карасукские признаки (Косарев, 1964в, стр.179). Но еловеко-десятовскиё племена несомненно лесные, и М.Ф. Косарев оказывается на тех же позициях, что и Н.Л. Членова, но в ином варианте сочетаний. Томские археологи вообще не расчленяют еловские и карасукские комплексы — относят их к одной культуре (Матющен«о,Игольникова, 1966, стр.183 и сл.).

Материалы, полученные в последние годы Уральской археологической экспедицией, подтверждают правильность положений, выдвинутых Г.Ф. Дебецом и С. В.Киселевым. Попытаемся доказать это конкретнши фактами.

Прежде всего о стадиальности карасукской эпохи. Андроновская общность была близкой по характеру материальной культуры и хозяйству на всей территории ее распространения. Если допустить, что переход ее к яйлажному скотоводству вызвал изменения материальной культуры, то эти изменения должны были бы происходить в одном направлении. Этого же фактически нет.

Около конца II тыс. до н.э. действительно наблюдаются крупные изменения в облике материальной культуры, но большие различия между отдельными районами возникают не в тех областях культуры, которые связаны хозяйством, а прежде всего в керамике и погребальном обряде, отражающим в первую очередь этнический состав населения.

Памятники розановского типа в Среднем Прииртышье представляют собой северо-западный предел распространения общекарасукских форм. По водоразделу Иртыша и Ишима проходила граница между карасукским и позднеандроновским расселением. В среднем течении реки Ишим открыта группа поселений несомненно синхронных розановским. Раскопки, произведенные на Чупинском поселении и городище Кучум-гора, дали хорошие комплексы керамики. Отметим, кстати, что как и Розановское поселение, так к Кучум-гора расположена на очень высокое мысу.

Керамика из поселения Кучум-гора опубликована, (Голдина, 1969, стр.147 и сл.), что освобождает нас от ее характеристики. Одновременность её розановскои может быть прослежена как по общему стилю орнаментации, так и по наличию шести сосудов (3 группа) с явными карасукскими чертами (Голдина, 1960, стр. 150, табл.75-1-7,10). Керамика Чупинского поселения отличается лишь несколько большим архаизмом, так как само поселение, видимо, немного древнее.

Сравнительная таблица встречаемости отдельных элементов орнамента на сосудах розановского и чупинского типов позволяет четко разграничить их происхождение (табл. IV). В обоих районах основой для сложения новой культуры были сходные варианты андроновской общности, которые развивались в сходных естественно-географических условиях и, надо полагать, с очень сходными формами хозяйства. Сходство хозяйства сохраняется и на новом этапе развития, но существенные различия приобретает керамика, что следует относить, по-видимому, за счет изменений этнического порядка.

В последней четверти II тыс. в Минусинскую котловину, Верхнее Приобье и Среднее Прииртышье проникают отдельные группы населения, очевидно, юго-восточного происхождения (общекарасукский тип), которые сливаются с местными андроновскими племенами, и на этой основе формируются новые варианты культуры карасукской общности.

По материалам наших поселений можно заключить, что в Среднем Прииртышье пришлые карасукские племена не были преобладающими. Удельный вес карасукской орнаментации в керамике не превышает 20-30 %, причем со временем он понижается. В этом факте можно, вероятно, видеть ассимиляцию пришельцев местным иртышским населением, продолжавшуюся еще в начале 1 тыс, до н.э. (городище Большой Лог).

В тех районах, куда карасукские племена не проникали, материальная культура андроновского населения трансформируется в культуру чупинского типа или позднюю андроновскую Восточного Казахстана. (Черников, 1960).

Местные андроновские традиции хорошо видны и в розановской керамике. Вообще же следует заметить, что переход к позднеандроновскому времени (последняя четверть II тыс. до н.э.) связан с исчезновением пышной геометрической орнаментации и некоторых других элементов (угловых наколов, каннелюр, мелкогребенчатого штампа). Все это в свое время создавало тот общеандроновский фон, объединявший памятники огромной территории в одну общность. Более четкая дифференциация культур связана, очевидно, с обособлением населения отдельных областей и его внутренней консолидацией.

Трудно пока сказать что-либо об участии в формировании розановского типа северных лесных (по Н.Л. Членовой) или еловско-десятовских племен (по М.Ф. Косареву). Многорядовые зигзаги, заштрихованные зигзаги, сетка и треугольники, совпадающие в орнаментации еловской и ирменской посуды, едва ли могут служить доказательством сложения ирменской культуры на еловской основе, как это полагает М.Ф. Косарев (Косарев, 1964в, стр., 179). Все эти узоры мы можем найти за пределами Приобья и Прииртышья, где еловской керамики никогда не было.

Кроме того, совпадение территорий еловских и ирменских памятников наблюдается только на небольшом участке Томского Приобья. На Иртыше еловские памятники располагались к северу от андроновских. Это разделение сохраняется и в розановское время, к концу которого на базе еловского типа формируется культура молчановского типа, хорошо представленная на Иртыше такими памятниками, как поселение у д. Инберень (исследованное нашей экспедицией) и поселение у с. Красноозерье в Терском районе (раскопки В. И. Матющенко ).

Связи среднеиртышского населения с северными соседями можно проследить как в памятниках розановского, так и чупинского типа. Среди керамики всех поселений изредка попадаются обломки сосудов (рис. 1-101,104; Годдина, 1969, табл. 72-13,75-15,19,20) с орнаментацией, характерной для сузгунской керамики Нижнего Прииртышья (Мошинская, 1957,табл. IV-3,7). Нанесение по тулову рядов редких ямок, встречающихся иногда на розановской и чупинской керамике, происходило, вероятно, также не без влияния сузгунских или еловских традиций, где этот прием имел весьма широкое распространение. На поселении Черноозерье VIII найдено несколько круглодонных чашечек (рис. 1-105), совершенно сходных с сузгунскими (Мошинская,1957,табл. III-3,4). Анализ сузгунских материалов позволит, очевидно, выявить и обратное, воздействие, причем не в меньшей мере.

Большеложский этап позднебронзового века охватывает первые века 1 тыс. до н.э. Переходное время к эпохе железа в материалах нашей экспедиции представлено обширным комплексом городища Большой Лог у г. Омска, известного в литературе по рекогносцировочным обследованиям В.Н. Чернецова (Чернецов, Мошинская, 1951).

В 1965 г.наша экспедиция вскрыла в юго-западной части площадки городища 1625 кв.м (рис. 1-107). Обследование площадки за рвом показало, что поселение эпохи бронзы занимало площадь не менее 6-7 тыс.кв.м (рис.1-107). Культурный слой толщиной, от 40 до 150 см обильно насыщен золой, часты находки костей животных, обломков керамики и различных вещей. Слой эпохи бронзы нарушен, особенно в верхних горизонтах, более поздними сооружениями. На поселении вскрыто 30 жилищ, из которых 11 относятся к эпохе бронзы. Все они прямоугольной формы, углублены в твердый подстилающий грунт на 10-40 см (60-80 см от современной поверхности). Площадь одного жилища в среднем около 100 кв.м. Продольные стенки обычно длиннее поперечных, где устроен коридорообразный выход в сторону центральной площадки поселения. На полу жилищного котлована, обычно вблизи стен, находятся остатки очагов. Иногда в жилище устроена небольшая яма хозяйственного назначения. Во многих жилищах зафиксированы крупные столбовые ямы, связанные с конструкцией кровли (рис.1-108), Небольшая глубина котлована свидетельствует, что жилица являлись, в основном, наземными сооружениями, по—видимому, с бревенчатыми стенами. Хозяйственные сооружения — постройки, ямы на площадке поселения — единичны.

В культурном слое эпохи бронзы найдено 11 металлических вещей. Бронзовый литой пластинчатый нож с оттянутым ковкой заостренным леввием, имеет длину 17,7 см, причем 9,3 см приходится на рукоять. Клинок шире рукоятки и при переходе к последней имеет резкий уступ (рис. 1-111). Ножи, подобного типа встречаются как в эпоху поздней бронзы, так и раннего железного века, и пока использовать их для более точной датировки невозможно.

Двуушковый бронзовый кельт длиной 9 см имеет овальную втулку с гладким, утолщенным валиком по краю (рис. 1-112). Двуушковые симметричные кельты, названные В.А. Городцовым «киммерийскими» широко распространены на большой территории от Польши до Приуралья и Кавказа и, как убедительно показано Е.Е. Кузьминой, надежно датируется эпохой поздней бронзы (ХII-VIII вв. до н.э. — Кузьмина, 1966, стр.21). К этому же времени относятся поднепровские кельты (Тереножкин, 1961).

Листовидный двулопастной наконечник стрелы с сильно выступающей втулкой и небольшим шипом, у основания пера имеет довольно крупные размеры — общая длина его 5,7 см (рис. 1-115). Подобные наконечники встречаются нередко уже в памятниках эпохи поздней бронзы (Кузьмина, 1966, стр.33-37). Наконечник с шипом найден в комплексе Бегазы в Казахстане (Кызласов, Маргулан, 1950,рис. 42-2), который в настоящее время датируется большинством исследователей не позднее VIII в. до н.э. (Кузьмина, 1966, стр.36; Акишев, Кушаев, 1963,стр.118). Двулопастные наконечники с шипами часто встречающиеся в раннескифских (Мелюкова, 1964, табл.1,6), раннесарматских (Смирнов К.Ф.,1961, рис. 11,12), а также раннетасмолинских (Центральный Казахстан) погребениях VII-VI вв. до н.э. (Маргулан,Акишев,Кадырбаев,Оразбаев,1966,стр.376 и сл., рис.58,66-1), имеют гораздо меньшие размеры (тасмолинские 4,5-4,6 см, сарматские и скифские, даже самые крупные экземпляры, — менее 5 см) и перо, расширенное обычно в верхней части, приближающее его к ромбовидной форме. Эти сравнения позволяют датировать большеложский наконечник временем не позднее VIII в. до н.э.

Три шила с гвоздеобразными шляпками и стержнями квадратного сечения (рис.1-116) — по находкам в Средней Азии (Кузьмина, 1966, стр.65), на Алтае (Грязнов, 1955, табл.ХVI,4,5), в Восточном Казахстане (Черников, 1960,стр.165) и Минусинской котловине (Членова, 1961, рис.29,53,91,118-120) датируются началом 1 тыс. до н.э.

Простые четырехгранные шилья имеют прямоугольную или трапециевидную форму сечения. Размеры их от 8,2 до 10,2 см. Орудия этого типа были одним их ведущих типов металлических орудий культур андроновского круга (Кузьмина, 1966, стр. 62-63 ).

Костяные черепковые наконечники стрел длиной от 7,3 до 16,5 см (рис.1-109,110). Переход от пера к черешку, в основном, резкий, с уступчиками, в некоторых случаях угалки оснований опущены. Сечение пера ромбическое, треугольное, шестиугольное, четырехугольное.

Костяной псалий со слабйми утолщениями на концах имеет на одной стороне три отверстия. На другой большие овальные отверстия расположены только на концах и отсутствуют посередине (рис.1-113). К.Ф.Смирнов относит появление этой формы псалия на востоке к концу II тыс. до н.э. (Смирнов К.Ф.,1961,стр.66,67).

Из кости изготовлены разбильник (тупик) для разминания кожи, трепала из крупных ребер с сильно заполированными зубцами, мотыги из рога (рис.1-114), лопатка неизвестного назначения.

На основании приведенных аналогий раннее поселение на городище Большой Лог можно отнести к позднему этапу бронзового века и датировать Х-VIII вв. до н.э. причем ближе к верхней дате.

Многочисленна коллекция керамики (табл. VII). Все сосуды без особого труда можно разделить на две группы — кухонную и столовую. Первая отличается грубостью выделки, большими размерами и своеобразной манерой орнаментации. Столовая включает сосуды небольшого размера сделанные более аккуратно и богаче орнаментированные.

По форме горловины выделяются три типа сосудов: 1-е сильно суженной горловиной и крутыми плечиками (рис. 1-118), II — со средним изгибом в переходе от плечиков к довольно широкой горловине (рис.1-119,120) и III — со слабой профилировкой изгиба шейки и плечиков (рис.1- 117-122), Последние два типа довольно близки между собой. Все сосуды плоскодонные, горшковидной формы. Сосуды первого типа имели более низкие пропорции, второго и третьего — обычно более высокие, почти баночной формы. Сохранился один почти целый сосуд имеющий высоту 42 см при диаметре шейки 35 см (рис.1-120). В состав глины обычно входили песок, растительные волокна и шамот, поэтому поверхность требовала дополнительной обработки. В одних сдучаях она просто затиралась, пока не становилась гладкой, в других специально покрывалась чистой глиной и затем доводилась лощением до блеска. Интересен прием покрытия поверхности тулова сосудов чистой жидкой глиной путем «наброса» без последующего заглаживания (рис. 1-117.119). Довольно большое количество сосудов имеют по верхней части плечиков или по переходу от шейки к плечикам валик. На одном фрагменте сохранились своеобразные спускающиеся «усы» валика (рис.1-123). Немногочислены сосуды с утолщением шейки типа воротничка и с уступчиком на плечиках.

ТАБЛИЦА VII. ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА КЕРАМИКИ ЭПОХИ ПОЗДНЕЙ БРОНЗЫ ИЗ ПОСЕЛЕНИЯ БОЛЬШОЙ ЛОГ (в %)

ТАБЛИЦА VII. ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА КЕРАМИКИ ЭПОХИ ПОЗДНЕЙ БРОНЗЫ ИЗ ПОСЕЛЕНИЯ БОЛЬШОЙ ЛОГ (в %)

Все сосуды орнаментированы, но сам орнамент чрезвычайно беден, за исключением небольшой части столовой посуды. Орнамент располагается по четырем основным зонам — ветчину, шейке, переходу от шейки к плечикам и плечикам (табл. VIII). На тулово сосуда лишь изредка спускаются узоры с плечиков, самостоятельного рисунка здесь никакого нет. Больше половины сосудов орнаментировано только по одной зоне, чаще всего по переходу от шейки к плечикам. Основная масса сосудов украшена резными узорами, ямками и жемчужинами (табл. VIII). Сочетание простейших мотивов орнамента в одной зоне на одном сосуде встречается крайне редко (табл. VIII).

Керамика поселения Большой Лог также не противоречит датировке его концом эпохи бронзы. Сосуды с валиком и усами, как известно, нередки в позднеандроновских и позднесрубных комплексах, а по среднеазиатским аналогиям датируются рубежом II-1 тыс. до н.э. (Кузьмина, 19б4,стр.153).

Поселения с материалами, близкими поселению Большой Лог, открыты в последние годы и в других районах Западной Сибири: под Петропавловском на р.Ишиме (раскопки Г.Б.Здановича) и на р.Тобол у д.Язево (раскопки Т.М. Потемкиной). На обоих поселениях найдена керамика,чрезвычайно близкая кухонной посуде Большого Лога, сходные костяные изделия. На востоке чрезвычайно близка Большому Логу керамика городища Маяк, раскопанного У.Э.Эрдниевым.

Таблица VIII. Орнаментация посуды эпохи поздней бронзы ив городища Большой Лог ( в % ).

Таблица VIII. Орнаментация посуды эпохи поздней бронзы ив городища Большой Лог ( в % ).

Каково же происхождение культуры большеложского типа ? Полуземляночные жилища восходят в Среднем Прииртышье к андроновским традициям, о чем в частности свидетельствуют размеры, прямоугольная форма и коридорообразный выход (Черноозерье 1). Основным материалом для решения вопроса о происхождении населения большеложского типа остается пока керамика. Сравнение ее с предыдущими комплексами розановского и черноозерского периодов позволяет сделать ряд интересных выводов. Происходит четкая дифференциация посуды на кухонную и столовую. Последняя сравнительно невысокая, сохраняет, очевидно, розановские традиции. Воротнички, изредка встречающиеся на посуде большеложского типа, несомненно, восходят к розановским прототипам. Новым элементом является валик, широко распространенный к концу эпохи бронзы по всей степной полосе от Алтая до Волги и далее к югу. В орнаментации как розановской, так и большеложской керамики господствует резная и жемчужно-ямочная техника (срав. табл. IV, VIII). Но в позднем комплексе широко стали применяться треугольные вдавления, которые когда-то были на андроновской посуде. Правда, в последней они чаще всего обрамляли отдельные узоры или служили разделителями, а в большеложской керамике они находятся, как правило, в сочетании с жемчужинами и почти всегда служат разделительным пояском на переходе между шейкой и плечиками. Подобная манера орнаментации верхней части сосуда характерна для большереченской и реже — тагарской культур, которой, как известно, также предшествовали карасукские памятники. Этого орнамента нет на сосудах населения андроновского происхождения — в Восточном и Центральном Казахстане и в более западных областях.

Не безынтересно также отметить, что этот мотив встречался уже на посуде эпохи ранней бронзы (табл.1-24).

Резные узоры большеложской посуды повторяют все основные мотивы розановской орнаментации, кроме ромбов.

Это те же пояски наклонных, елочки, сетка, зигзаги и треугольники (срав. табл. IV и VIII). Сохраняется в большеложской керамике и розановская традиция отделения шейки от плечиков сосудов по переходу разграничительным пояском, чаще всего из ямочно-жемчужных вдавлений. При сравнении степени орнаментации рассматриваемых комплексов ясно видна и общая тенденция к обеднению орнамента и их близость между собой (табл. V). Все большее исчезновение в орнаментации карасукских элементов является, по-видимому, свидетельством ассимиляции пришельцев потомками местных черноозерских племен.

Notes:

  1. При публикации материалов стоянки Кокуй 1 мы? исходя из сравнения ее материалов главным образом с камскими, датировали поседение первой половиной III тыс. до н.э. (Генинг, Голдина, 1969а, стр.45).

В этот день:

Дни смерти
1870 Умер Поль-Эмиль Ботта — французский дипломат, археолог, натуралист, путешественник, один из первых исследователей Ниневии, Вавилона.
1970 Умер Валерий Николаевич Чернецов - — советский этнограф и археолог, специалист по угорским народам.
2001 Умер Хельге Маркус Ингстад — норвежский путешественник, археолог и писатель. Известен открытием в 1960-х годах поселения викингов в Л'Анс-о-Медоузе, в Ньюфаундленде, датированного XI веком, что доказывало посещение европейцами Америки за четыре века до Христофора Колумба.

Рубрики

Свежие записи

Счетчики

Яндекс.Метрика

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Археология © 2014