Факты, которые следует учитывать при обсуждении гипотезы М. Г. Абдушелишвили

Поскольку автохтонная гипотеза наиболее полно аргументирована М. Г. Абдушелишвили, она в дальнейшем изложении будет фигурировать под его именем. Рассмотрим критически тот материал, на основании которого сделано заключение о своеобразии в течении процессов эпохального изменения признаков на территории Грузии.

В первую очередь следует отметить, что материал этот происходит из одного могильника. Правда, Самтаврский могильник сыграл выдающуюся роль в изучении кавказских древностей 1, а его погребальные комплексы до сих пор имеют первостепенное значение в качестве основы для выработки хронологической шкалы эпохи бронзы и раннего железа не только для Грузии, но и для всего Закавказья 2. Однако исключительное значение памятника и высочайший художественный уровень найденных в нем предметов культуры и искусства еще не дают оснований переносить наблюдения и выводы, сделанные при изучении этого материала, на развитие материальной культуры всех древних этнических групп, проживавших на грузинской территории. Не исключено, что области древней Карталинии в эпоху бронзы характеризовались определенной этнической спецификой, хотя, может быть, и менее резко выраженной, чем в более позднее время. Во всяком случае, археологический материал пусть пока приглушенно, но говорит о наличии локальных вариантов культуры населения отдельных районов Грузии в эпоху бронзы 3. Весьма вероятно, что палеоантропологические данные, если бы они были получены в результате анализа пока отсутствующего материала из многих удаленных друг от друга могильников, позволили бы составить иную картину динамики изменения признаков по эпохам и не противопоставлять территорию Грузии другим областям Советского Союза. М. Г. Абдушелишвили сам пишет, что «против малочисленности наших серий возражать не приходится, и, может быть, никто так явно не ощущает необходимость их пополнения, как мы» 4.

lic-skelet

Другой момент, который нельзя не учитывать, — социальный уровень захороненных. Сам факт, что Мцхета на рубеже новой эры превратилась в столицу Иберийского княжества (а Самтаврский могильник как раз, по-видимому, и являлся кладбищем для Мцхеты), свидетельствует о том, что погребенные в Самтаврском могильнике вряд ли относились к крестьянскому населению. По всей вероятности, это были горожане, в основном торговцы и ремесленники, а также княжеская дружина.

В этих обстоятельствах следует ожидать здесь специальную выборку, специфика которой, очевидно, еще усиливалась этнической пестротой, характерной для поселений городского типа. Конечно, условия жизни в последних в значительно меньшей степени отличались от условий жизни крестьянского населения, чем в настоящее время. В соответствии с этим и различия в физическом типе городского и сельского населения были, по-видимому, заметно меньше 5. Но все же их нельзя совсем оставить без внимания. Таким образом, этот факт также предостерегает против слишком расширительной трактовки выводов, полученных в результате изучения палеоантропологического материала из Самтаврского могильника.

После этих предварительных замечаний обратимся к рассмотрению результатов сопоставления разновременных серий из Самтаврского могильника. Малое количество черепов отдельных периодов заставляет объединить их в более крупные группы по тысячелетиям. М. Г. Абдушелишвили производил объединение, получая арифметическую среднюю величину из величин, характерных для соответствующих хронологических групп. Однако количество материала не освобождает при этом от влияния случайных колебаний средних по отдельным периодам на общие средние по тысячелетиям. Поэтому целесообразнее, по-видимому, воспользоваться взвешенными средними по тысячелетиям. Одновременно с этим интересно ввести в анализ данные об эпохальном изменении не только скулового диаметра, но и других размеров, определяющих ширину лица, — верхней и средней ширины. Соответствующие величины представлены в табл. 11 6. Они же выражены и графически на рис. 25. При построении графика величины наиболее ранней серии II тысячелетия до н. э. приняты за 100%.

Скуловая ширина мужских черепов увеличивается на протяжении приблизительно трех с половиной тысяч лет более чем на 4%, скуловой диаметр женских — на величину заметно меньшую. Обращает на себя внимание темп нарастания его в женских группах. По сравнению с серией II тысячелетия до н. э. он увеличивается в серии I тысячелетия до и. э., затем падает почти до первоначальной величины и опять повышается в серии, относящейся к непосредственным предкам современных грузин и датируемой XVI—XVII вв. н. э. Таким образом, эпохальное изменение скуловой ширины не представляет собой процесса, идущего в одном направлении. Можно было бы думать, что неравномерность ее нарастания — явление кажущееся и проистекает просто из малого числа наблюдений и сопровождающей его случайности выборки.

Однако количество женских черепов, находящихся в нашем распоряжении, немногим меньше, чем количество мужских, дающих значительно более ясную картину. Следовательно, если еще учесть, что периоды заметного изменения скуловой ширины совпадают в мужской и женской группах, приходится признать имеющиеся данные недостаточными для окончательного суждения.

Верхняя ширина лица в мужской группе увеличивается в современную эпоху по сравнению с эпохой бронзы приблизительно на 4%, т. е. примерно на столько же, на сколько увеличивается скуловой диаметр, в женской — после заметного повышения в I тысячелетии до н. э., наоборот, уменьшается, хотя и незначительно. Хотя мужские черепа более многочисленны, чем женские, разница в количестве наблюдений в мужской и женской группах недостаточно велика, чтобы отдать предпочтение показаниям по одному из полов. Таким образом, и эпохальные вариации верхней ширины лица не дают возможности сделать твердый вывод о расширении лица в поздние эпохи по сравнению с ранними.

Направление изменчивости средней ширины лица повторяется у мужских и женских черепов. Резкое увеличение этого размера в сериях I тысячелетия н. э., по-видимому, может считаться реальным фактом.

Однако во II тысячелетии н. э. средняя ширина лица уменьшается, и ее величина лишь незначительно превышает величину этого размера на черепах эпохи бронзы. Статистически эти различия не выдерживают критерия достоверности. В данном случае мы наблюдаем, следовательно, иную картину, чем при рассмотрении предыдущих размеров. При параллелизме изменчивости сама величина различий не свидетельствует о расширении лица при приближении к современной эпохе.

Как известно, поперечные размеры лица связаны довольно большой морфологической корреляцией. Коэффициенты связи представлены в табл. 12 для двух монголоидных и трех европеоидных серий. В сериях армян и хакасов они вычислены по опубликованным индивидуальным данным 7, для серии хантов использованы неопубликованные бланки измерений М. Г. Левина 8, величины связи в серии осетин и в серии египтян XXVI—XXX династий, датирующейся рубежом новой эры, взяты из работ В. В. Бунака 9 и К. Пирсона и А. Девин 10. Мы видим, что все коэффициенты имеют положительный знак и колеблются вокруг величины 0,5. Это свидетельствует о довольно значительной связи всех размеров и о взаимоопределяющем влиянии их друг на друга в процессе роста. Однако межгрупповые соотношения между расовыми признаками чаще всего, как известно, не совпадают с внутригрупповыми, что было отмечено еще в начале века английскими биометриками 11, а затем подтверждено на основании исследования доброкачественного и многочисленного материала Е. М. Чепурковским 12 и А. И. Ярхо 13.

Может быть, отсутствие параллелизма в эпохальных изменениях всех трех диаметров ширины лица на территории Грузии объясняется их иным по сравнению с внутригрупповым межгрупповым соотношением?

Если это действительно так, неправомерным представляется проделанное нами совокупное рассмотрение этих признаков.

Таблица 11. Сопоставление разновременных краниологических серии из Самтаврского могильника по ширине лица

Таблица 11. Сопоставление разновременных краниологических серии из Самтаврского могильника по ширине лица

Для выяснения соотношения между внутригрупповой и межгрупповой изменчивостью поперечных диаметров лица были вычислены ранговые коэффициенты межгрупповой связи между ними (табл. 13). Поскольку динамика расообразовательного процесса, которую как раз и выражает межгрупповое сопоставление, имеет свою специфику на различных территориях, вычисление коэффициентов было произведено отдельно для этнических групп Сибири, Европы и Кавказа. В качестве материала для вычисления использованы краниологические данные, опубликованные по народам Сибири Г. Ф. Дебецом 14, Н. С. Розовым 15 и автором 16, по народам Европы Д. Морантом 17, В. Макдонеллом 18, Б. Хук 19, М. Янгом 20, К. Скрайнером 21, И. Жилинскасом и А. Юргутисом 22, М. С. Акимовой 23 и К. Ю. Марк 24, по народам Кавказа В. В. Бунаком 25, М. Г. Абдушелишвили 26, К. X. Беслекоевой 27, Р. М. Касимовой 28 и автором 29. При вычислении коэффициентов межгрупповой корреляции для народов Сибири использованы также данные Н. Н. Миклашевской о киргизах 30 и данные В. В. Гинзбурга и Н. Г. Залкинд о казахах 31, для народов Европы и Кавказа — неопубликованные данные автора о восточных латышах, русских и украинцах. Материалы различных исследователей по одним и тем же народам суммированы.

Из-за отсутствия данных о верхней и средней ширине лица в большинстве серий по народам Сибири использованы величины биорбитального и зигомаксиллярного диаметров. Отсутствием данных о вариациях средней ширины лица в материалах по народам Западной Европы объясняется и разное количество серий, по которым вычислены отдельные коэффициенты корреляции для европейских народов.

Таблица 12. Коэффициенты внутригрупповой корреляции поперечных размеров лица.

Таблица 12. Коэффициенты внутригрупповой корреляции поперечных размеров лица.

Таблица 13. Коэффициенты межгрупповой корреляции поперечных размеров лица

Таблица 13. Коэффициенты межгрупповой корреляции поперечных размеров лица

Рассмотрение приведенных коэффициентов ранговой корреляции показывает, что межгрупповое соотношение между поперечными диаметрами лица сохраняет положительный знак. Величины коэффициентов, вычисленные по способу рангов, не вполне сопоставимы с внутригрупповыми. Все же можно утверждать, что степень тесноты связи при межгрупповом сопоставлении мало изменилась по сравнению с внутригрупповым. Это означает, что разница между группами по всем признакам, определяющим ширину лица, не является следствием расообразовательного процесса, а отражает лишь морфологическую зависимость между признаками. Сами по себе одноименные межгрупповые коэффициенты варьируют довольно значительно. Но, по-видимому, для них характерна большая ошибка, и, кроме того, разница между ними не обнаруживает определенной направленности: скуловая ширина с верхней шириной и последняя со средней шириной наименее тесно связаны на Кавказе, но величина связи скуловой ширины со средней на Кавказе наибольшая. Таким образом, находящиеся в нашем распоряжении данные свидетельствуют о почти полном параллелизме межгрупповой и внутригрупповой изменчивости широтных размеров лица. Отсутствие параллелизма в эпохальном изменении их на территории Грузии не сводится, следовательно, к влиянию каких-то расообразовательных процессов. По-видимому, его следует рассматривать как аргумент против гипотезы о прямолинейном изменении ширины лица во времени у древнего населения Грузии.

Другой способ оценки закономерностей изменения ширины лица во времени на территории Грузии заключается в сравнении их с темпами изменчивости определяющих ширину лица признаков на других территориях. С этой целью целесообразно использовать материал, при помощи которого Г. Ф. Дебец главным образом и обосновал свою концепцию эпохального сужения лица, — палеоантропологические серии с территории Алтае-Саянского нагорья и Нижнего Поволжья 32. Алтае-Саянское нагорье может быть представлено двумя сериями ранней бронзы и раннего железа — афанасьевской и тагарской 33; Нижнее Поволжье — также двумя сериями ранней и поздней бронзы. Последние составились из материалов М. М. Герасимовой 34, В. В. Гинзбурга 35, Н. М. Глазковой и В. П. Чтецова 36, Г. Ф. Дебеца 37 и неопубликованных данных Б. В. Фирштейн 38 (табл. 14). Материал количественно значительно превышает тот, который был в распоряжении Г. Ф. Дебеца, несравним он в этом отношении и с материалами по палеоантропологии Грузии, и поэтому все сделанные при его рассмотрении заключения могут считаться обстоятельно аргументированными. Для наглядности результаты сопоставления представлены также графически (рис. 26 и 27). Так же как и для территории Грузии, графики построены не по абсолютным размерам, а на основании процентного соотношения величин, послуживших для сопоставления серий. За 100% приняты величины серий из могильников афанасьевской и ямной культур.

Уменьшение поперечных размеров лица у мужских черепов тагарской эпохи по сравнению с афанасьевской серией выражено чрезвычайно отчетливо. Последовательность уменьшения при переходе от более ранних эпох к более поздним свидетельствует в пользу прямолинейного и равномерного процесса грацилизации. Единственным исключением является увеличение верхней ширины лица в мужской серии третьей стадии тагарской эпохи по сравнению с предыдущей. Однако разница ничтожна, и даже при большой численности серий второй и третьей стадий тагара ею можно пренебречь. Аналогичным образом изменяются размеры и у женских черепов.

Исключение составляют черепа третьей стадии, у которых все три поперечных диаметра лица больше, чем в серии второй стадии. Особенно заметны различия по скуловой и средней высоте лица. Весьма вероятно, что они имеют случайный характер и проистекают исключительно из-за малого количества черепов третьей стадии. Нельзя, правда, забывать и о возможности иного объяснения: как раз к этому времени относится увеличение удельного веса монголоидной примеси в населении тагарской культуры, которая в силу каких-то, скорее всего случайных, причин повела к увеличению широтных размеров лица именно в женской серии.

В общем и в том и в другом случае данные об изменчивости ширины лица у мужских групп, основанные на значительно более многочисленном материале, очевидно, более представительны и дают основание сделать вывод о закономерном характере эпохального изменения ширины лица у древнего населения Минусинской котловины. Прямолинейность и равномерность этого процесса выражены гораздо более четко, чем на территории Грузии.

Таблица 14. Сопоставление разновременных краниологических серий с территории Алтае-Саянского нагорья и Нижнего Поволжья по ширине лица

Таблица 14. Сопоставление разновременных краниологических серий с территории Алтае-Саянского нагорья и Нижнего Поволжья по ширине лица

При рассмотрении эпохальной динамики признаков у древнего населения Нижнего Поволжья следует иметь в виду, что для суждения о ней в нашем распоряжении находятся только две серии. Тем не менее результаты сопоставления достаточно определенные. В группе мужских черепов уменьшение абсолютной величины характерно для всех трех диаметров ширины лица в эпоху срубной культуры по сравнению с ямной.

lic-skelet-5

В женской группе наблюдается увеличение средней ширины лица у черепов срубной эпохи. Однако женская серия черепов ямной культуры вообще состоит из единичных экземпляров, и поэтому все результаты сопоставления женских серий вряд ли могут считаться особенно убедительными. Все же нельзя не отметить, что скуловой диаметр и верхняя ширина лица у женских черепов срубной эпохи меньше, чем у женских черепов ямной культуры, и что различие по верхней ширине лица между ними довольно значительное. Таким образом, и на территории Нижнего Поволжья закономерность эпохального изменения поперечных диаметров лица выражена четче, чем у древнего населения, оставившего Самтаврский могильник. Следовательно, факты, на которых основывается представление о расширении лица в более поздние эпохи по сравнению с ранними на территории Грузии, менее демонстративны, чем аргументы в пользу гипотезы грацилизации лицевого скелета у древнего населения Алтае-Саянского нагорья и Нижнего Поволжья. Полагаю, что это представление нуждается в специальном дополнительном обосновании.

Notes:

  1. Пиотровский Б. В. Археология Закавказья. Л., 1949.
  2. Куфтин Б. А. Археологические раскопки в Триалети. Т. 1: Опыт периодизации памятников. Тбилиси, 1941.
  3. Бердзенишвили П., Джавахишвили И., Джанашиа С. История Грузии. Ч. 1: С древнейших времен до начала XIX века. Тбилиси, 1946.
  4. Абдушелишвили М. Г. Об эпохальной изменчивости антропологических признаков. С. 97.
  5. По этой проблеме имеется огромная литература. См., напр.: Чебоксаров И. П. Физический тип китайцев различных социальных групп // Антропол. журн., 1935.№ 1.
  6. Абдушелишвили М. Г. Палеоантропологический материал из поздних погребений Самтаврского могильника.
  7. Бунак В. В. Crania Armenica. М., 1927; Алексеев В. П. Краниология хакасов в связи с вопросами их происхождения // Тр. Киргиз. археол.-этногр. экспедиции. М., 1960. Т. 4. Величины связи скуловой ширины с верхней и средней шириной лица в армянской и хантской сериях взяты из работы: Рогинский Я. Я. Величина изменчивости измерительных признаков черепа и некоторые закономерности их корреляции у человека // Учен. зап. МГУ. 1954. Вып. 166.
  8. Хранятся в Институте антропологии МГУ. Приношу глубокую благодарность дирекции института за разрешение воспользоваться ими.
  9. Бунак В. В. Череп человека и стадии его формирования у ископаемых людей и современных рас.
  10. Pearson К., Bavin A. On the hiometric constants of the human skull // Biometrica. 1924. Vol. XVI, pt. 3-4. Tabl. 5.
  11. Fawcette C. D. A second study of the variation and correlation of the human skull, with special reference to the Naqada crania//Biometrica. 1902. Vol. 1, pt. 4; Jacob S., Lee A., Pearson K. Preliminary note on interracial characters and their correlation in man //Biometrica. 1903. Vol. II, pt. 3.
  12. Tschepourkowsky E. Contribution to the study of interractial correlation // Biometrica. 1905. Vol. IV, pt. 3; Он же. Географическое распределение формы головы и цветности крестьянского населения преимущественно Великороссии в связи с колонизацией ее славянами // Изв. О-ва любителей естествознания, антропологии и этнографии. М., 1913. Т. CXXIV. Вып. 2.
  13. Ярхо А. И. Ганджинские тюрки // Антропол. журн. 1932. № 2; Он же. Туркмены Хорезма и Северного Кавказа // Там же. 1933. № 1/2; Он же. О некоторых вопросах расового анализа // Там же. 1934. № 3.
  14. Дебец Г. Ф. Антропологические исследования в Камчатской области // Тр. Ин-та этнографии АН СССР. Н.С. М., 1951. Т. 17.
  15. Розов Н. С. Материалы по краниологии чулымцев и селькупов // Антропологический сборник, I. М., 1956 (Тр. Ин-та этнографии АН СССР. Н.С. Т. 33).
  16. Алексеев В. П. Краниология хакасов в связи с вопросами их происхождения
  17. Morant G. М. A preliminary classification of european races based on cranial measurements // Biometrica V. XX — B. 1928. P. 3—4; Он же. A. contribution to the Basque craniometry // Biometrica. Vol. XXI. 1929, pt. 1—4; Он оке. A study of the recently excavated Spitalfields crania//Biometrica. 1931. Vol. XXIII, pt. 1—2; см. также: Stoessiger В. N., Morant G. M. A study of the crania in the vaulted ambulatory of Saint Leonard’s Church, Hythe//Biometrica. 1932. Vol. XXIV, pt. 1-2.
  18. Macdonell W. R. A study of the variation and correlation of the human skull, with special reference to English crania//Biometrica. 1904. Vol. Ill, pt. 2—3; Он же. A second study of the English skull, with special reference to Moorfieds crania // Biometrica. 1906. Vol. V, pt. 1-2.
  19. Hooke B. G. S. A third study of the English skull, with special reference to the Farrington street crania // Biometrica. 1926. Vol. XVIII, pt. 1-2.
  20. Yaung M. The West Scottish skull and its affinities//Biometrica. 1931. Vol. XXIII, pt. 1-2.
  21. Schreiner K. Zur Kraniologie der Lappen. Oslo, 1931-1935. Bd. I—II; Idem. Crania Norvegica. Oslo, 1939. Vol. I.
  22. Zilinskas I., lurgutis A. Crania lithuanica (XX amsiaus ir iskastines lietnviu kaukoles) // Acta medicinae facultatis vytauti magni universitatis. Kaunas, 1939. Vol. V. Fasc. 3.
  23. Акимова M. С. Палеоантропологические материалы с территории Чувашской АССР // Крат, сообщ. Ин-та этнографии АН СССР. XXIII. 1955; Она же. Краниология современного населения Мордовской и Марийской АССР // Крат, сообщ. Ин-та этнографии АН СССР. 1958. Вып. 29; Она же. Краниологическая характеристика мордвы-эрзи // Тр. Ин-та этнографии АН СССР. Н.С. Т. 13. М., 1960.
  24. Марк К. Ю. Палеоантропология Эстонской ССР // Тр. Ин-та этнографии АН СССР. Н.С. Т. 32. М., 1956.
  25. Бунак В. В. Черепа из склепов горного Кавказа в сравнительно-антропологическом освещении // Сб. Музея антропологии и этнографии АН СССР. М.; Л., 1953. Т. 14.
  26. Абдушелишвили И. Г. Материалы к краниологии Кавказа // Тр. Ин-та эксперим. морфологии АН ГССР. Тбилиси. 1955. Т. 5.
  27. Беслекоева К. X. Краниология осетин и происхождение осетинского народа // Изв, Сев.-Осет. научн.-исслед. ин-та им. Орджоникидзе, 1957. Т. 19.
  28. Касимова Р. М. Антропологическое исследование черепов из Мингечаура (в связи с изучением этногенеза азербайджанского народа). Баку, 1960.
  29. Алексеев В. Л. Антропологический тип адыгов в эпоху позднего средневековья // Материалы по археологии Адыгеи. Майкоп, 1961. Т. 2.
  30. Миклашевская Н. Н. Краниология киргизов // Тр. Киргиз, археол.-этногр. экспедиции. М., 1959. Т. 2.
  31. Гинзбург В. В., Залкинд Н. Г. Материалы к краниологии казахов (в связи с вопросами этногенеза) //Сб. Музея антропологии и этнографии АН СССР. М.; Л., 1955. Т. 16.
  32. Дебец Г. Ф. Палеоантропология СССР.
  33. Алексеев В. П. Палеоантропология Алтае-Саянского нагорья эпохи неолита и бронзы // Тр. Ин-та этнографии АН СССР. Н.С. М., 1961. Т. 21; Он же. Палеоантропология Хакасии эпохи железа // Сб. Музея антропологии и этнографии АН СССР. М.; Л, 1961. Т. 20.
  34. Герасимова М. М. Черепа из погребений срубной культуры в Среднем Поволжье // Крат, сообщ. Ин-та истории материальной культуры. 1958. Вып. 71.
  35. Гинзбург В. В. Этнические связи древнего населения Сталинградского Заволжья // Материалы и исследования по археологии СССР. М., 1959. № 60.
  36. Глазкова Н. М., Чтецов В. П. Палеоантропологические материалы Нижневолжского отряда Сталинградской экспедиции // Материалы и исследования по антропологии СССР. М., 1960. № 78.
  37. Дебец Г. Ф. Материалы по палеоантропологии СССР (Нижнее Поволжье); Он же. Палеоантропологические материалы из погребений срубной культуры Среднего Заволжья // Материалы и исследования по археологии СССР. М., 1954. № 42.
  38. Искренне признателен Б. В. Фирштейн за их предоставление.

В этот день:

Дни смерти
1870 Умер Поль-Эмиль Ботта — французский дипломат, археолог, натуралист, путешественник, один из первых исследователей Ниневии, Вавилона.
1970 Умер Валерий Николаевич Чернецов - — советский этнограф и археолог, специалист по угорским народам.
2001 Умер Хельге Маркус Ингстад — норвежский путешественник, археолог и писатель. Известен открытием в 1960-х годах поселения викингов в Л'Анс-о-Медоузе, в Ньюфаундленде, датированного XI веком, что доказывало посещение европейцами Америки за четыре века до Христофора Колумба.

Рубрики

Свежие записи

Обновлено: 30.09.2015 — 08:39

Счетчики

Яндекс.Метрика

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Археология © 2014