Чураков С.С. Портреты во фресках Ферапонтова монастыря

К содержанию журнала «Советская археология» (1959, №3)

1

Чтобы подойти непосредственно к теме нашей статьи, мы должны начать с некоторого необходимого вступления.

В русских стенописях XII—XVII вв. в композиции «Страшного суда» по левую сторону от Христа изображались предстоящие суду «народы» 1. Их отличительные признаки художники выражали, главным образом, в их костюмах, а иногда и в типах лиц. Это была тема, в которой более, чем где-либо, могли быть отражены реальные наблюдения художника над окружающей жизнью. В этом отношении замечательны фрески XVII в. Ярославля, Романова-Борисоглебска (Тутаева), Ростова и др. Здесь особенно интересны изображения представителей народов Западной Европы, голландцев и отчасти англичан, с которыми в XVII в. русские вели оживленную торговлю. Они представлены чрезвычайно реалистично: бритые, с подстриженными усами или бородами, при шпагах, в высоких шляпах, в куртках с кружевными воротниками и манжетами, в коротких штанах, ботфортах или чулках и туфлях. Рядом с ними обычно изображены и их жены (рис. 1).

На более ранних изображениях «Страшного суда» место голландцев занимают представители других народов, с которыми были знакомы тогда русские. В этом отношении исключительно интересна фреска «Страшный суд» кисти Дионисия в росписи собора Ферапонтова монастыря (рис. 2) 2. Из восьми представленных здесь «народов» целиком сохранились семь, у трех уцелели и определяющие их надписи.

Впереди справа изображены евреи; от этой группы остались лишь незначительные фрагменты. Впереди слева — греки. Их лица очень выразительны (особенно типична голова с темной бородкой), характерны их круглые белые шляпы с поднятыми кверху полями.

Над следующими двумя группами ближнего плана надписи не сохранились (рис. 3). Судя по костюмам, это восточные народы. Для народа первой группы характерны белые, фригийского типа колпаки; пожилой мужчина с бородой одет в полосатый с орнаментом по диагонали халат с отворотами. Это скорее всего «кизилбаши» — персы, обычно изображавшиеся в композициях «Страшного суда» XVII в. в полосатых одеждах. В двух безбородых фигурах второй группы в пестрых длинных одеждах восточного характера, без оторачивающей их по низу каймы, и в темных шлемовидных шапках можно было бы предполагать татар. Такие шапки они имеют в одном из клейм иконы «Митрополит Алексей с житием», написанной, судя по стилю, Дионисием 3. Однако на ферапонтовской фреске это, по-видимому, угры, как можно догадываться по плохо сохранившимся фрагментам надписи «угри» (следы надписи видны на негативе 1910—1911 гг., на фреске же они не сохранились). Угров (венгров) Дионисий мог видеть в натуре: венгерское посольство было в конце XV в. з Москве 4.

Рис. 1. «Немцы» — голландцы (деталь фрески <Страшный суд» в церкви Спаса на Сенях 1675 г. в Ростовском кремле)

Рис. 1. «Немцы» — голландцы (деталь фрески <Страшный суд» в церкви Спаса на Сенях 1675 г. в Ростовском кремле)[/caption] [caption id="attachment_16801" align="aligncenter" width="838"]Рис 2. Дионисий. «Народы» (фрагмент композиции «Страшный суд» Ферапонтова монастыря) Рис 2. Дионисий. «Народы» (фрагмент композиции «Страшный суд» Ферапонтова монастыря)

Рис. 3. Часть фрески с изображением «народов» (с копии автора)

Рис. 3. Часть фрески с изображением «народов» (с копии автора)

Рис. 4. Дионисий. <Русь» (фрагмент фрески «Страшный суд»; с копии автора)

Рис. 4. Дионисий. <Русь» (фрагмент фрески «Страшный суд»; с копии автора)[/caption] Последними в ряду других, как удостоверяет надпись, изображены русские (рис. 4). Две передние фигуры — молодой человек со слегка вздернутым кончиком носа, в длинной исподней одежде, плаще, круглой шапке с меховой опушкой, и пожилой мужчина с бородой, в такой же шапке и в шубе с длинными откидными рукавами; это князья или бояре. Выдвинувшийся вперед слева простоволосый юноша напоминает, скорее, «блаженных» нищих, вроде Прокопия Устюжского. Здесь уже проявился характерный для позднейших композиций «Страшного суда» второй половины XVII в. интерес художников к социальному делению изображаемых православных христиан на царей, бояр, патриархов, монахов и простолюдинов, но без деления на отдельные «народы». В характере лиц и в одеждах русских сказалось больше реальных черт, чем в характеристике других народов. Образ Руси хорошо дополняет изображенная рядом фигура медведя (символ персидско-мидийского царства видения пророка Даниила; рис. 5), поражающая своим редким реализмом. Живость передачи характерных черт свидетельствует об удивительной зрительной памяти Дионисия. [caption id="attachment_16804" align="aligncenter" width="723"]Рис. 5. Дионисий. Медведь (фрагмент фрески «Страшный суд») Рис. 5. Дионисий. Медведь (фрагмент фрески «Страшный суд»)

В верхнем ряду ферапонтовской фрески изображены представители двух народов. Справа — «ляхи», что удостоверяет хорошо сохранившаяся надпись. Типы их лиц и костюмы своеобразны. Центральная фигура
одета в рубашку цвета темной охры, подпоясанную ремнем; видна и нога, обтянутая по ступню коричневой
тканью. Это, несомненно, человек Запада и, по-видимому, рыцарь. Бритые лица ляхов имеют продолговатый
овал. Существенно, что, в противоположность более «мирному» характеру изображений ляхов на иконе «Страшного суда» второй половины XVI в. 5 (рис. 6), одетых в богатые одежды мирян, ферапонтовские ляхи — явно воины, хотя и безоружные. Эта особенность становится понятной, если вспомнить, что 14 июля 1499 г. (по другим источникам — 1500 г.) московские полки одержали знаменитую победу над литовско-польской армией в битве на р. Ведроши. В плен попал сам князь Константин Острожский и многие другие «воеводы и гетманы и панские дети»; 17 июля пленных пригнали в столицу и «бысть тогда радость велия на Москве» 6. Дионисий мог видеть пленных в Москве или Вологде, куда пленные воеводы были вслед за тем сосланы 7. Если Дионисий, изобразил их такими, какими он их видел в момент их привода в Москву, то странные «платки» на головах ляхов можно объяснить тем, что пленники были лишены вооружения и доспехов и могли иметь на головах только подшлемники 8.

Рис. 6. «Немцы» и «ляхи» (деталь иконы «Страшный суд»: вторая полов. ХVI в.;ГТГ)

Рис. 6. «Немцы» и «ляхи» (деталь иконы «Страшный суд»: вторая полов. ХVI в.;ГТГ)

Отмеченные нами реальные черты в изображении «народов» на фреске Дионисия указывают на острую наблюдательность художника и точность его зрительной памяти. Вспомним отзыв современника о Дионисии и его художественной артели, указывавшего, что это были «изящные и хитрые в Русской земле иконописцы, паче же рещи живописцы (разрядка моя.— С. V)» 9 Теперь перейдем непосредственно к теме нашей заметки 10.

2

У «народа», изображенного на фреске Дионисия слева от ляхов, надпись не сохранилась. Здесь представлены три мужские фигуры, отличающиеся от своих соседей индивидуальными чертами (рис.7). У них нет головных уборов, художник подчеркнул их высокие («взлызные») лбы; изображенные на заднем плане головы также лысы. В облике лиц и одежде нет восточных черт. Это не греки, уже изображенные мастером и сопровождаемые надписью. Это люди Западной Европы. Едва ли это немцы. В этом нас убеждает изображение немцев на упомянутой иконе «Страшный суд» XVI в. (см. рис. 6, группа внизу).

Фреска Дионисия и икона отражают различные моменты истории общения Руси с Западной Европой.

Конец XV в., когда жил и работал Дионисий,— время экономического и политического подъема могучего централизованного Русского государства, возглавленного Москвой, эпоха грандиозного строительства Московского кремля. В этом строительстве видную роль играли вызванные московским правительством итальянские зодчие.

В пору строительства Московского кремля Дионисий работал в Москве. Точно известно, что в 1482 г. для построенного Аристотелем Фиораванти Успенского собора «иконник Дионисий да поп Тимофей да Ярец да Коня написали Деисус с праздники и пророки вельми чюден». В том же году им была переписана обгоревшая при пожаре икона Одигитрии «греческого письма» из кремлевской церкви Вознесения: «И написа Деонисий иконник на той же доске в той же образ» 11. Несомненно, что работа Дионисия в Кремле не ограничилась этими двумя заданиями. Но и они свидетельствуют, что в пору строительства Московского кремля Дионисий был в центре русской художественной деятельности конца XV в. В Москве же он работал, как полагают, и в 90-х годах 12.

Рис. 7. Дионисии. «Фрязины» (фрагмент фрески «Страшный суд»; с копии автора)

Рис. 7. Дионисии. «Фрязины» (фрагмент фрески «Страшный суд»; с копии автора)

Известно, с каким живым интересом относились московские люди к еще незнакомым нм представителям иноземного мира. Конечно, они при¬влекали внимание и самого Дионисия. Не изобразил ли он в рассматриваемой группе «народов» итальянцев? Тип их голов, с тонкими носами с горбинкой и темными волосами, хорошо передает этнический облик людей солнечной Италии. Более того, на ряде портретов итальянских мастеров эпохи Возрождения можно найти близкие типы голов. Если в группе «народов» Дионисий запечатлел виденных им «ляхов» и «угров», руководствуясь своими непосредственными впечатлениями, то изображение нм итальянцев, с которыми он постоянно встречался во время совместных работ в Москве, более чем вероятно.

Из всех рассмотренных нами изображений «народов» на ферапонтовской фреске головы людей интересующей нас группы наделены какой-то особой «портретной» заостренностью. Если перед нами действительно «фрязины», то не представил ли Дионисий в своей фреске конкретных, известных нам по летописи мастеров?

Голова передней фигуры очень выразительна; она несколько откинута назад, характерны большой открытый лоб, нос с горбинкой, карие глаза, бритое лицо; сжатая рука положена на грудь у горла в очень характерном, полном достоинства жесте. Чье это изображение?

Чтобы ответить на этот вопрос, следует вспомнить значение местоположения изображаемой фигуры. Вспомним патриархальный быт древней Руси, с его удельной иерархией князей, местничеством бояр и т. п., а также и религию и связанное с ней искусство. Вспомним также, что, например, в апостольском чине иконостаса святые располагались в зависимости от их значимости ближе или дальше от сидящего в центре Христа. При этом с правой стороны всегда помещался более «значительный» святой. В ферапонтовской композиции «Страшный суд» предстоящие «народы» расположены по тому же принципу: впереди изображены древнейшие исторически известные народы — евреи и греки; при этом евреи помещены справа, как первые познавшие единобожие. Русь же изображена на последнем месте.

На фреске Дионисия передняя с правой стороны группы «фрязинов» фигура является главной. Среди итальянских мастеров ведущим был, бесспорно, Аристотель Фиораванти; именно ему поручили постройку главного храма Москвы, он же руководил и сооружением кремлевской крепости. Не может ли быть интересующая нас фигура «портретом» Аристотеля, сделанным Дионисием по памяти? 13 Дионисий, конечно, много раз видел и, может быть, лично знал и строителей-итальянцев и среди них Аристотеля Фиораванти. Думаем, что Фиораванти не мог не интересоваться художником, который писал иконостас для построенного им собора. Весьма вероятно, что Дионисий видел, как рисовали люди Возрождения, архитекторы- итальянцы, и, может быть, те проблески реализма, которые мы подметили в ферапонтовских фресках, являются в какой-то мере следствием этого общения. Аристотелю Фиораванти во время поездки в Москву было около 60 лет. Хотя лицо передней фигуры и лишено прямых возрастных признаков (бороды, усов и пр.), художник дает понять, что это человек не молодой, умудренный опытом, впечатление чего создают большой открытый лоб и лысый череп.

Помещенная на переднем плане слева от первой фигуры вторая фигура мужчины отличается голубой одеждой с белым, по-видимому, меховым воротником. Может быть, этим особым нарядом Дионисий хотел подчеркнуть иное и особое положение этого лица. Как и у первого «фрязина», у него открытый большой лоб, карие глаза, слегка загибающийся книзу нос; волосы и борода русые. Если исходить из значимости бывших тогда в Москве «фрязинов», то эта фигура изображает Джиованни Баттиста делла Вольпе или «Ивана Фрязина», ездившего в качестве посла в Италию за невестой Ивана III, Софией Палеолог. Это был тип ловкого и беззастенчивого авантюриста, сумевшего расположить к себе царя. Во время обручения с Софией в Риме он представлял Ивана III. Ради выгоды Вольпе принял православную веру; в Риме же он выдавал себя за католика 14. «Иван Фрязин», называвший себя в Италии великим боярином московским, должен был иметь и внешность, соответствовавшую облику русских бояр, всегда носивших бороду. Этим он должен был отличаться от своих соотечественников — зодчих.

Персонаж, изображенный в группе итальянцев последним, наделен теми же типическими чертами, что и первый. У него также очень выразительное и живое лицо с большим открытым лбом, карими глазами, прямым носом и бритым подбородком. В этом изображении, вероятно, можно видеть главного строителя кремлевских башен и стен Пьетро Антонио Солари. Он приехал в Москву в 1490 г. В это время ему было около 40 лет. Дионисий не мог не видеть этого зодчего, работавшего на строительстве кремля с 1490 г. и являвшегося по своему значению вторым после Аристотеля Фиораванти мастером. Умер Солари в 1493 г. 15.

Три предполагаемых нами оригинала фрески Дионисия — Фиораванти, Солари и Вольпе — являлись крупными деятелями эпохи Ивана III. К моменту работ Дионисия в Ферапонтове всех их уже не было в живых, и художник мог писать их по памяти. Да и сама идея изобразить этих выдающихся иностранцев «предстоящими Страшному суду» могла появиться лишь после смерти последних, но никак не при их жизни. Конечно, сделанные нами определения персонажей фрески Дионисия не более как вероятная гипотеза.

Следует все же вспомнить, что «портретные» изображения исторических лиц вовсе не были исключением в русском искусстве XV в. Так, на знаменитом саккосе митрополита Фотия (начало XV в.) имеются (конечно, в значительной мере условные) изображения великого князя Василия Димитриевича и его жены Софии Витовтовны 16. Небольшая икона Кирилла Белоозерского, написанная, по преданию, лично его знавшим Дионисием Глушицким (хранится в Гос. Третьяковской галерее) и размноженная затем в многочисленных копиях, без сомнения, имеет черты портретного изображения 17. То же можно сказать и о шитом покрове на руку Сергия Радонежского (музей Троице-Сергиевской лавры), где облик Сергия обрел черты лица живого человека 18. Опись Волоколамского монастыря 1545 г. упоминает две иконы конца XV в. с изображениями на них удельных волоколамских князей Ивана и Федора Борисовичей, выполненных товарищами Дионисия и его детей — Паисием и «Новгородцем» 19.

Высказанная нами гипотеза о «портретных» изображениях Дионисием на ферапонтовской фреске виденных им в Москве итальянцев как будто бы подтверждается наблюдениями над другой его фреской в том же соборе, свидетельствующей, на наш взгляд, об особом интересе к портрету знаменитого художника, вышедшего из среды мирян.

3

На западной стороне юго-западного столпа Ферапонтова собора в своде написана необычная по своему сюжету фреска, не сохранившая объясняющей ее содержания надписи (рис. 8).

В центре композиции изображен стоящий на песчаном холме Христос. По сторонам стоят, судя по иконографическим признакам, московские митрополиты Петр (справа от Христа) и Алексей (слева).

Внизу композиции расположены две группы людей, сидящих по сторонам шестиугольного водоема (рис. 9). С правой стороны водоема сидит сложивший молитвенно руки седенький старичок с небольшой бородкой. Его ноги обнажены выше колен (они почти не сохранились). Сзади спиной к нему сидит пожилая женщина; лицо ее, обращенное к колодцу, изображено в профиль. По другую сторону водоема сидят двое мужчин: передний, с русыми волосами и бородой, рослый и еще молодой человек, другой — совсем юноша.

Фреска иллюстрирует текст XI кондака «Акафиста богоматери»: «Пение всякое побеждается…» 20. Сличая различные варианты изображения XI кондака русскими художниками XVI—XVII вв., нельзя не отметить необычное решение данного сюжета у Дионисия и вообще большую творческую свободу в трактовках данной темы.

Рис. 8. Дионисий. Фреска «Пение всякое побеждается»

Рис. 8. Дионисий. Фреска «Пение всякое побеждается»

В болгарской псалтыри Томича (XIV в.), хранящейся в отделе рукописей ГИМ, XI кондак изображался так: в центре вверху композиции изображение благословляющего обеими руками Христа, внизу предстоящие ему в молебных позах четыре группы святых, справа преподобные и святители, слева мученики и преподобные жены.

Рис. 9. Дионисий. «Портрет семьи художника (деталь фрески «Пение всякое побеждается»)

Рис. 9. Дионисий. «Портрет семьи художника (деталь фрески «Пение всякое побеждается»)

Изучаемое изображение, как это мне было в свое время сообщено В. Н. Нечаевым, ближе всего к композиции на внеакафистную тему «Происхождение честных древ креста», как она трактуется в новгородском софийском подлиннике XVI в. (изображения раньше XVI в. В. Н. Нечаеву были неизвестны). В последней композиции по краям стоящего на гладкой горе на фоне церкви Христа изображаются богоматерь, Иоанн Предтеча, Василий Великий и Иоанн Златоуст. Ниже, по сторонам водоема, в который обычно слетающий ангел опускает крест, располагаются больные.

В. Н. Нечаев считал, что поводом к сложившейся композиции служило празднование в Византии I августа чудотворного образа Христа, находящегося на одной из башен Спасского монастыря, с целебным источником под ним.

В московском Успенском соборе, на южной стене, за троном Иоанна Грозного, имеется византийская или югославская икона XIV—XV вв.— «Похвала Богоматери» в окружении клейм акафиста. В частично расчищенном клейме с изображением XI кондака акафиста изображен Христос, стоящий на холме на фоне прямоугольной башни, а справа и слева обращенные к нему вселенские святители. Ниже Христа — водоем с расположенными по холму семью человеческими фигурками; три из них изображены непосредственно над колодцем. По-видимому, изображение XI кондака на этой или другой подобной ей иконе и послужило Дионисию «образцом» для самостоятельного решения данной композиции XI кондака на ферапонтовской фреске.

Сопоставляя приведенный текст XI кондака с фреской Дионисия, нельзя не отметить внимательность художника к его содержанию. В отличие почти от всех известных нам редакций данного сюжета, фреска Дионисия полнее передает содержание и благодарственный смысл кондака. Так, в кондаке множество песен сравнивается с бесчисленностью песка. В соответствии с этим холм, на котором стоит Христос, и изображен Дионисием именно как песчаный холм. В его изображении художник исходил (что для нас особенно важно) из реальных наблюдений: холм с легкой тенью по краям написан очень живо, не так, как изображены на соседних фресках стилизованные сланцевые горы; никаких условных белильных «пяточек» здесь нет. Изображенный внизу водоем символизирует источник «божьих щедрот». Судя по тому, что у сидящих перед водоемом двух мужчин ноги изображены обнаженными, можно думать, что художник хотел выразить какую-то конкретную мысль о целебной силе водоема, являющегося как бы «силоамской купелью», а сидящих людей представил как бы «чающими движения воды», чтобы получить исцеление или, по смыслу кондака, уже получившими его и благодарящими за это бога.

Особенно существенно, что изображенные у водоема люди, видимо, составляют одну семью. Об этом говорит само расположение фигур. Справа, как старшие, изображены муж и сзади него жена; слева спереди — старший сын и за ним — младший. Известно, что Дионисий имел двух сыновей, Феодосия и Владимира, которые вместе с отцом и другими иконниками работали в Иосифовом-Волоколамском монастыре в 1485 г. 21. Вместе они работали и над росписью собора Ферапонтова монастыря. Над северным входом собора они поместили надпись, что художниками были «писци Дионисие иконник съ своими чады. О владыко Христе, всех царю, избави их, господи, мук вечных» 22. Если Дионисий нашел возможным удостоверить и подчеркнуть свое авторство (чему примеров в древнерусской живописи до XVI в. почти нет) с обращением в надписи к богу о милости, как бы в награду за труды, то нельзя ли допустить, что и в рассматриваемой фреске он осмелился изобразить себя с женой и «чадами»? Это предположение находит поддержку в некоторых подробностях из жизни Дионисия.

В житии Пафнутия Боровского, написанном вскоре после его смерти его учеником архиепископом ростовским Вассианом, приводятся два рассказа об «исцелении» Пафнутием Дионисия. Последний однажды так сильно разболелся ногами, что не мог работать над росписью монастырского собора. Тогда Пафнутий сказал ему: «Дионисий, бог да благословит тебя приступить к благому делу; начни работу и бог и пречистая богородица даруют здравие ногам твоим». Дионисий принялся за роспись церкви и якобы «болезнь его отбеже» 23. Вскоре с Дионисием случилось новое несчастье. Пафнутий запретил проживавшим в монастыре живописцам есть в монастыре «мирские яствия»», приказав для этого «отходить в ближнюю весь». Поэтому иконописцы столовались в «соседней веси». Но однажды, презрев запрет игумена, они захватили в монастырь оставшееся от обеда «ходило агнче с яйцы учинено», т. е. баранью ногу, зажаренную с яйцами. Приступивший первым к запретному блюду Дионисий заметил, что яйца кишели червями. Он испугался и выкинул жаркое собакам, но тем не менее его покарал «недуг лют», он не мог двинуться с места, видимо, у него отказали ноги, к тому же на него «нападе скороб»: все тело его «в един час яко един струп слияся». Дионисий в испуге покаялся Пафнутию. Тот простил его, взяв слово не нарушать его запрета, и приказал Дионисию идти в церковь. Отслужив водосвятный молебен, Пафнутий окропил Дионисия «святой водой» и приказал смочить ею eго тело. После этого Дионисий уснул, а когда художник проснулся, он якобы был совершенно здоров, а сыпь, как чешуя, отпала с его тела 24.

В. Т. Георгиевский полагает, что рассказы о «чудесном исцелении» Дионисия в Пафнутьевом монастыре были переданы автору жития, архиепискому Вассиану, самим художником, с которым Вассиан был хорошо знаком 25. Рассказ о втором «чуде», изобилующий реалистическими подробностями и пронизанный юмором, похож на занимательную новеллу и обличает в Дионисии живучесть его «мирских» наклонностей и его свободомыслие 26. Сообщаемые же в этих рассказах сведения о болезни ног у Дионисия и «пользовании» его при втором заболевании «святой водой» вполне реальны. Они совпадают и с отмеченной выше деталью написанной Дионисием фрески, где человек у исцеляющего водоема изображен с обнаженными ногами. Это убеждает нас в том, что Дионисий действительно поместил здесь свой «автопортрет» и портретное изображение своей семьи, члены которой размещены, как мы отметили, сообразно их значению и возрасту. Определить возраст сыновей Дионисия позволяет опись Иосифо-Волоколамского монастыря 27, из которой видно, что Феодосий, делавший более ответственные, чем Владимир, работы, был старшим.

Наше предположение подтверждается и разницей в изображении персонажей изучаемой композиции. В лицах святителей Петра и Алексея больше обобщенности и трафаретной схематизации. Головы же семейной группы (см. рис. 8) реалистичнее и написаны тщательнее. Особенно интересна голова старшего сына, Феодосия. Другой так превосходно выписанной головы мы, пожалуй, не найдем во всей росписи храма. В ней много индивидуального. С большой тщательностью выписана борода, исполненная несколько необычно, с легкой тушевкой в тенях и отметками чернью. Голубые, как и у самого Дионисия, глаза написаны не так схематично, как глаза святителей, очень тонким «вохрением» даны скулы и лоб. Так же реалистично изображены ноги (они сохранились фрагментарно). Видимо, старший, более одаренный сын пользовался особой любовью Дионисия: его голова написана мастером с особой вдумчивостью и чувством. Фигуры младшего сына, Владимира, и жены художника хотя и имеют второстепенное значение, но и в них нельзя не отметить черт портретности, особенно в лице матери с его очень выразительным профилем.

Портрет самого Дионисия настолько характерен, что вглядываясь в него, можно очень ясно представить себе этого маленького живого старичка, жизнь которого наполнена энергичной творческой деятельностью 28. Читая опись Волоколамского монастыря, удивляешься огромному количеству работ Дионисия по сравнению с продуктивностью других мастеров. Напомним, что и грандиозный ансамбль поражающих своим художественным совершенством и тщательностью письма ферапонтовских фресок был создан Дионисием и его сыновьями, по-видимому, всего за одно лето 1501 г. 29.

Рис. 10. Дионисий. Один из вселенских соборов

Рис. 10. Дионисий. Один из вселенских соборов

4

Наша гипотеза о наличии в двух фресках Дионисия «портретных» изображений московских итальянцев и семьи самого художника доказуема, как это мы сами сознаем, не в равной степени: более спорно определение персонажей группы «фрязинов» «Страшного суда». К последнему вопросу нас заставляют вернуться некоторые подробности фрески на текст XI кондака.

Мы видим, что, рисуя группу «народов» в «Страшном суде». Дионисий использовал живые наблюдения над современной ему русской действительностью, отразил некоторые ее конкретные явления. Во второй фреске также можно ощутить тесную связь творчества мастера с общественной жизнью. Появление здесь по сторонам от Христа московских святителей знаменует усиление национального элемента в композиции: русские митрополиты не только славят божество, но и являются заступниками своих московских людей. Поэтому и изображение у водоема группы конкретных русских, москвичей, семьи Дионисия, приобретает особый смысл.

В этом же отношении интересны архитектурные элементы данной композиции. Во фресках Дионисия заметны стремление мастера к отходу от условных и традиционных архитектурных мотивов и попытка ввести в живопись образы русской архитектуры. Примеров этого можно привести много. Таков, например, храм с ярусным закомарным верхом в изображении Вселенского собора (рис. 10), живо напоминающий собор самого Ферапонтова монастыря 30. В композиции «Покров богородицы» храм с двумя башенными пристройками по бокам, может быть, восходит к образам владимиро-суздальской архитектуры 31. Отдельные русские архитектурные мотивы вступают в причудливое сочетание с традиционными схемами иконной архитектуры. Эта черта произведений Дионисия позволяет особо оценить и архитектурный стаффаж фрески с изображением семьи Дионисия, где мы отметили усиление «московского» национального начала.

Здесь фоном для изображения Христа служит крепостная стена с зубцами, а фигурам двух святителей соответствуют квадратные башни с маленькими башенками по углам, покрытые черепичными крышами. В верхнем ярусе башен — ряд прямоугольных окон-бойниц, по три с каждой стороны. Башни и крепостная стена, по-видимому, символизируют Московский кремль, в то время только что построенный итальянцами. Вспомним, что столетием раньше великий художник Феофан Грек дважды написал изображение Московского белокаменного кремля 1366—1367 гг.— в палатах князя Владимира Андреевича и в Архангельском соборе. Другой выдающийся русский живописец, Дионисий, также откликнулся в своем произведении на ту же тему, поместив в своей фреоке символические твердыни русской столицы.

Можно отметить и некоторые реальные элементы этого изображения. На самом раннем изображении кремля в сочинении С. Герберштейна 32, который был в Москве два раза, в 1517 и 1525 гг., но сделал свой рисунок, очёвидно, по памяти, часть башен снабжена шатровыми покрытиями, такими же, как и на плане кремля конца XVI в. 33, часть же башен их не имеет. Надо думать, что эта подробность отражает реальную особенность кремлевских башен той поры; вначале они совсем не имели шатровых покрытий, но в связи с нашими климатическими условиями очень скоро качали получать шатровые кровли, какие мы и видим на годуновском плане. Изображенные на фреске на верху башен по углам маленькие башенки, по-видимому, также не являются продуктом фантазии: на том же плане кремля конца XVI в. Константиново-Еленинская стрельница имеет такие же башенки. Таким образом, вероятно, Дионисий и в этих деталях своей фрески использовал свои наблюдения и пытался дать не крепость вообще, а конкретно изобразить Московский кремль. Характерны и внушительные масштабы крепости по отношению к человеческим фигурам. Думаем, что во фреске Дионисия мы действительно имеем самое раннее изобра¬жение Московского кремля, написанное современником непосредственно после его постройки.
Сказанное позволяет нам с большей уверенностью настаивать на на¬шей гипотезе об изображении Дионисием в его «Страшном суде» самих строителей Московского кремля, хорошо ему знакомых итальянских зодчих.

К содержанию журнала «Советская археология» (1959, №3)

Notes:

  1. Возможно, что изображение «народов» в сцене «Страшного суда» появилось в русском искусстве и раньше росписи Троицкого собора Троице-Сергиевой лавры, расписанного в 1420-х годах Даниилом Черным и Андреем Рублевым, но именно с нее эта тема получила у нас особое развитие. Хотя эта композиция была уничтожена при возобновлении росписи в 1635 г., фреска XVII в., сменившая древнюю, фрагментарно сохранилась. Близость ее построения к ферапонтовской композиции «Страшного суда» свидетельствует, что мастера XVII в. сохранили основную схему рублевской композиции и что последняя послужила «образцом» для росписи Дионисия. По-видимому, рублевской композиции подражали и мастера, расписывавшие в начале XVI в. московский Успенский собор, как об этом можно судить по дошедшей до нас фреске 1642—1643 гг., возобновлявшей старую.
  2. В. Т. Георгиевский. Фрески Ферапонтова монастыря. СПб., 1911, стр. 110—111.
  3. В. Борин. Две иконы новгородской школы XV в. св. Петра и Алексия, митрополитов московских. «Светильник», 1914, № 4, стр. 23—32.
  4. С. М. Соловьев. История России, изд. II, т. V, кн. I, М., стр. 1471—1473.
  5. Хранится в Государственной Третьяковской галерее.
  6. ПСРЛ, т. VI, М., 1853, стр. 46.
  7. С. М. Соловьев. Ук. соч., стб. 1467.
  8. Посол Тевтонского ордена к Витовту граф Кибург описал в своем дневнике увиденные им в Ковно отряды польско-литовской конницы. Среди них «был еще отряд из людей пожилых с длинными бородами, в темно-серых верхних плащах, с остроконечными капюшонами, которые издали делали их похожими на братьев миноритов, и только разноцветные нижние кафтаны отличали их от францисканцев» (Д. Иловайский. История России, М., 1896, т. II, стр. 181). Может быть, Дионисий и изобразил подобные капюшоны?
  9. В. Т. Георгиевский. Ук. соч., стр. 26.
  10. Приводимые нами в дальнейшем приурочения «портретных» изображений были указаны в аннотациях к каталогу выставки «Древняя монументальная живопись народов СССР» (М., 1947, стр. 48 и 49).
  11. Русский времянник, т. II, М., 1820, стр. 168; В. Т. Георгиевский. Ук. соч., стр. 25.
  12. В. Т. Георгиевский. Ук. соч., стр. 29—30; В. Н. Лазарев. Дионисий и его школа. История русского искусства, т. III., М., 1955, стр. 489. Есть сведения о том, что Дионисий расписывал в Москве церковь Спаса в Чигасах, заложенную в 1483 г. В 1547 г. при пожаре чудные росписи Дионисия погибли. См. И. М. Карамзин. История государства российского. СПб., 1892. Примечание N° 171; М. И. Александровский. Указатель древних церквей в местности Ивановского сорока. М., 1917, стр. 15.
  13. К моменту работы Дионисия в Ферапонтове Фиораванти уже не было в живых. См. В. Л. Снегирев. Аристотель Фиораванти и перестройка Московского кремля. М., 1935, стр. 40.
  14. См. С. М. Соловьев. Ук. соч., стб. 1402 и сл.
  15. К. Хрептович-Бутенев. Латинская надпись на Спасских воротах и их творец Петр Антоний Солари. Сборник статей в честь П. С. Уваровой. .М., 1916, стр 215— 228.
  16. С. Бартенев. Московский Кремль, т. II, М., 1916, стр. 61.
  17. Ю. Н. Дмитриев. О творчестве древнерусского художника. ТОДРЛ, т. XIV, Л., 1958, стр. 554 и сл.
  18. История русского искусства, т. III. М., 1955, стр. 202.
  19. В. Т. Георгиевский. Ук. соч., приложение, стр. 3.
  20. Приводим текст в русском переложении: «Всякие благодарственные песни ничтожны перед множеством щедрот твоих: если и приносим тебе, царь святой, равные числом песку хвалебные песни, то ничего не совершает равного с тем, что ты дал нам, вопиющим славу тебе».
  21. В. Т. Георгиевский. Ук. соч., стр. 26.
  22. Там же, стр. 17.
  23. Там же, стр. 21—22.
  24. В. Т. Георгиевский. Ук. соч., стр. 22.
  25. Там же.
  26. В. Н. Лазарев. Ук. соч., стр. 496.
  27. В. Т. Георгиевский. Ук. соч., приложение, стр. 1—8.
  28. В росписи 1644 г. собора Пафнутиева-Боровского монастыря в сцене исцеления Пафнутием Дионисия последний изображен с пышной шевелюрой и небольшой бородой. К сожалению, это изображение художника еще не расчищено из-под масляной записи XIX в.
  29. В. Т. Георгиевский. Ук. соч., стр. 17—18. Так как летоисчисление начинали тогда с сентября, то в 1500 г. с 6 августа (когда начались работы по росписи) и до конца года оставалось только 25 дней. Осенью и зимой росписи стен не производились. Следо иательно, фрески писались Дионисием в основном летом 1501 г.
  30. В. Т. Георгиевский. Ук. соч., табл. XXXVII (слева).
  31. Там же, табл. XII.
  32. С. Герберштейн. Записки о московских делах. СПб., 1908, табл. к стр. 282.
  33. С. Бартенев. Ук. соч., т. I, рис. 33.

В этот день:

Дни смерти
1984 Умер Андрей Васильевич Куза — советский археолог, историк, источниковед, специалист по древнерусским городам.
1992 Умер Николас Платон — греческий археолог. Открыл минойский дворец в Закросе. Предложил хронологию базирующуюся на изучении архитектурных комплексов (дворцов) Крита.
1994 Умер Сайрус Лонгуэрт Ланделл — американский ботаник и археолог. В декабре 1932 года Ланделл с воздуха обнаружил древний город Майя, впоследствии названный им Калакмулем, «городом двух соседних пирамид».

Рубрики

Свежие записи

Обновлено: 23.12.2016 — 19:24

Счетчики

Яндекс.Метрика

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Археология © 2014