Членова Н.Л. Датировка ирменской культуры

Членова Н. Л. Датировка ирменской культуры // Проблемы хронологии и культурной принадлежности археологических памятников Западной Сибири. Томск, 1970, с. 133—150.

До 50-х годов нашего века протянувшаяся на тысячи километров западносибирская лесостепь в отношении изученности памятников бронзового и начала железного века представляла собой почти сплошное белое пятно. В 1952-1953 гг. Новосибирской экспедицией под руководством М.П. Грязнова, в которой участвовал и автор данной работы, было найдено и раскопано несколько поселений бронзового века, из которых важнейшее — поселение Ирмень 1. По имени его и названа была открытая здесь новая культура (Членова, 1555). В упомянутой статье 1955 г. мною картографированы известные в то время пункты ирменских находок, располагавшиеся по преимуществу в западносибирской лесостепи от Иртыша до Томи и Нижнего Чулыма, и высказаны соображения о дате этой культуры (около VIII в. до н.э.), о ее происхождении в результате взаимодействия андроновской и какой-то неизвестной лесной культуры и о влиянии на нее карасукской культуры.

За 15 лет, прошедших со времени написания этой статьи, интенсивные археологические работы, произведенные в Западной Сибири рядом археологов (В.Ф. Генинг, A.П. Дульзон, Б.Х. Кадиков, М.Ф. Косарев, А.И. Мартынов,
B.И. Матщенко, Т.Н. Троицкая, А.П. Уманский, Л.А. Чиндина, Н.Л. Членова) открыли много новых поселений и могильников ирменской культуры. Одновременно шло изучение памятников сопредельных территорий — Красноярского края, лесной полосы Западной Сибири, Урала, Казахстана и Средней Азии. Появились также публикации, посвященные отдельным памятникам ирменской культуры, вопросам ее хронологии и культурной принадлежности, авторы которых то принимают название ирменская культура, то, в соответствии с районом раскопок разделяют ее памятники на «томские», или «притомские», «новосибирские», «верхнеобскме», иногда считая их вариантами карасукской культуры, иногда же, вслед за автором статьи 1955 г., подчеркивая их андроновские и лесные корни (Грязнов, 1956, стр.26-43; 1956а; Ураев, Косарев, 1963; Косарев, 1963а, 1964а, 1964в, 1966а; Мартынов, 1966; Матющенко, Игольникова, 1966; Баранес, Косарев, Славнин, 1966; Генинг, Голдина, 1967; Троицкая, 1968; Maтющенко, 1968; Троицкая, 1969б; Матющенко, 1969; Посредников, 1969).

Накопленный материал в основном подтверждает выводы статьи 1955 г., но позволяет значительно лучше обосновать и несколько уточнить хронологические рамки ирменской культуры. Новые памятники дали не только много датирующих предметов, но и позволили точнее определить ее близкие связи с определенным кругом культур, распространенных главным образом в степной и предгорной полосе Евразии в начале I тыс. до н. э., как, например, дандыбай-бегазинская культура Казахстана, тагискенская культура Средней Азии, карасукская культура Красноярского края, каменномостско-березовские памятники Северного Кавказа, древнейшие предананьинские памятиники Средней Волги и Камы, чернолесские памятники лесостепной Украины, предскифские памятники Венгрии и другие европейские памятники. Это позволяет привлечь для датировки ирменской культуры и датированные предметы перечисленных культур, в свою очередь связанные цепочкой датированных аналогий с письменными памятниками (Китай на востоке, Иран на юге, Греция и Италия на западе) и являющимися, как известно, основой евразийской хронологии этой эпохи.

Из числа раскопанных ирменских памятников (мне известно около 60) можно выделить 10-12, имеющих датирующие вещи. Это могильник Еловка 1 и поселение Еловское ¹, Осинники ², Большекиргизское ³ (Ураев, Косарев, 1963), Десятово ⁴ (Синяев, 1950, стр.336-337; Косарев, 1964а, 1966а) — все в Томской области, могильники Пьяново (Кемеровская область — Мартынов, 1966), Суртайка ⁵, Камышенка ⁶ и Плотинная ⁷ (Алтайский край) ⁸, поселения Долгая Грива (Алтайский край) ⁹, Ирмень 1 в Новосибирской области ¹⁰ (Членова, 1955; Грязнов, 1956а) и Большой Лог в Омской области ¹¹ (Членова, 1955; Генинг, Голдина, 1967). Часто встречающаяся датирующая вещь — бронзовый нож (или литейная форма для него) найдена почти во всех перечисленных выше памятниках. Они нескольких различных типов, но близких и относящихся примерно к одному времени, что позволяет утверждать синхронность всех известных пока памятников в пределах 1-2 веков. Ножи эти относятся к позднекарасукским, предтагарским и большереченским типам. Всего в ирменских памятниках мне известно 32 бронзовых ножа и литейных форм для них, не считая мелких обломков, по которым невозможно установить тип ножа. Из них литейная форма для ножа из поселения Осинники и нож из могильника Еловка II относятся к ножам с кольцом и желобчатой ручкой. Форма из поселения Осинники найдена в комплексе с бронзовой карасукской лапчатой привеской, зернотеркой и с курантом и ирменской керамикой. Нож из Еловского могильника II (кург.11)с кольцевым расширением отлит в односторонней форме. В том же 1 кургане найден бронзовый массивный браслет, бронзовые литые круглые бляшки-пуговицы карасукского типа.

Оба ножа с кольцом имеют достаточно близкие параллели в позднекарасукских ножах с кольцевыми расширениями (группа VII по М.Д. Хлобыстиной — Хлобыстина, 1962, стр. 15, 16, рис.6-1-13; группы 11-13 по Н.Л. Членовой ¹²), известные в таких позднекарасукских памятниках Минусинской котловины как Карасук 1, Ярки, Есинская МТС, Чарков улус, Бельтыры, Сухое озеро II, Абаканский могильник и др. (VIII-VI вв. до н.э.) и в раннетагарских памятниках Райков улус и Усть-Ерба (VII-VI вв. до н.э.) ¹³. Эти даты могут быть хорошо подтверждены и другим инвентарем могильников Еловка I и II и Еловского поселения.

Керамика могильника Еловка I отличается от обычной ирменской, она довольно своеобразна. Для нее характерны ромбы, внутри которых помещены штампованные ямки, кольца или розетки, характерен и орнамент из треугольников, изготовленных оттисками гребенчатого штампа. Некоторые формы сосудов гораздо больше напоминают андроновскую керамику, чем ирменские сосуды. Керамика могильника Еловка II требует специального исследования и, вероятно, можно даже отнести ее к особой культуре. В этой статье рассматриваются только ирменские памятники и могильник Еловка 1 рассматриваться не будет. Важно здесь отметить только, что в курганах 4 и 6 ирменского могильника Еловка II найдены сосуды типа Еловка I, причем в кургане 6 такие сосуды ¹⁴ найдены вместе с типичными ирменскими сосудами ¹⁵ что позволяет предполагать синхронность обоих могильников. Это подтверждается и датированными вещами могильника Еловка I. В кургане № 13 этого могильника найден прямой бронзовый нож без выделенной ручки, раннетагарского или скорее большереченского облика (табл. 1-5), дата которого VII-VI вв. до н.э., и прямоугольный оселок со сверлинами в обоих концах (табл. II-29). Такие оселки известны в комплексах: в позднекарасукском могильнике Быстрая III (Минусинская котловина; VIII-VI или VII-VI вв. до н.э.) ¹⁶ и в поселении Гуйсуй на р. Таохэ (Ганьсу), в комплексе с позднекарасукским ножом (VIII-VII вв. до н.э.) и шилом баиновского типа (Andersson, 1942, pp. 167-172, fig. 52, pl. 120-8).

В кургане № 11 могильника Еловка 1 найдена литая серьга «с конусом», представляющая собой нечто среднее между карасукскими литыми серьгами «с лапчатыми колокольчиками» (Кызласов, 1958, стр. 73,табл. 1-27; Членова, 1963, стр. 51, рис. 1-30) и тагарскими серьгами «с конусом», свернутыми из тонкого бронзового листка (Киселев, 1929, рис. 11-39 и бронзовая литая массивная прямоугольная бляха с круглыми приливами по углам и петелькой на обороте (табл. II-16). Такие бляхи бытуют на протяжении карасукской эпохи, они встречены как в раннекарасукских памятниках Минусинской котловины (Верхний Аскыз) ¹⁷ или в памятниках, которые нельзя пока датировать точнее, чем просто карасукской эпохой (Синявина) ¹⁸, так и в позднекарасукских (Карасук 1) ¹⁹. Подобная же бляха найдена и в Сукулукском кладе в Киргизии (Бернштам, 1941, табл.1, нижний ряд, в середине). Типология этих блях пока не разработана. Зато в комплексе с этой бляхой в кургане 11 могильника Еловка 1 найдено 3 конических, спиралевидных украшения из проволоки (табл. II-25), имеющих очень точные аналогии в некоторых северо-кавказских памятниках каменномостоко-березовского типа (например, в Березовском могильнике 1) ²⁰ — VIII-VII вв.до н.э. Эти украшения восходят к раковинам: в Алхастинском поселении (Чечено-Ингушская АССР; та же эпоха) найдена глиняная литейная форма, где оттиснута раковина Btliminws Sp. (Крупнов, 1941, стр.169 и 195,табл. IV-1). Бронзовый короткий «гвоздик» из могильника Еловка 1 (табл. II-26) находит точные параллели не только в многочисленных карасукских комплексах, но и в том же Березовском могильнике на Кавказе, где такой гвоздик изготовлен из сурьмы ²¹.

Интересны вещи из кургана № 14 могильника Еловка. Это обломки двух костяных предметов в форме каких-то копытных животных, судя по короткому хвосту — лосей (табл. II-6,7), но, может быть, и лошадей. Предметы эти заставляют вспомнить бронзовые псалии в форме лошадок, известные в Италии эпохи Вилланова (Болонья и Этрурия), а также в Приальпийской зоне и в Словакии. Г.Мюллер-Карпе датирует их временем около 800 г. до н.э. (Montelius, 1912, Taf. XLII-3,5; Wiesner, 1939, Taf.V-4 ; Muller-Каrре, 1959, Text, Abb.57, 19, S.220; Tafeln,
Taf.57-11 ). З. Майяни и Х. Хенкен сравнивают их с луристанскими псалиями в виде лошадок (несколько другой формы). Х.Хенкен датирует италийские псалии как луристанские — VIII-VII вв. до н.э. (Мayani, 1961, р.р. 410-413; Hencken 1968, р.р.122-123, р1.128). Псалии-лошадки из Луристана датируются концом VIII-VII вв. до н.э. по изображениям на рельефах царей Синнахериба (704-681 гг. до н.э.) и Ашурбанипала (669-627 гг. до н.э.) и по находке такого псалия во дворце Саргона в Нимруде (не позже 705 г. до н.э. Calmeyer, 1964, S.33, Аbb.З; Porada, 1963, 1 р.80; 1964, рр. 27-28, VII-2 ). Многие авторы считают, что эти и другие псалии и предметы конского убора вместе с рядом других вещей попали в Италию от каких-то кочевников из стран Дунайского бассейна, Кавказа или еще более восточных (Kerhart, 1942, № 147, pp. 1-90; Childe, 1950, pp. 204, 213, 228- 230; Kossack, 1954, S. 53-56; Foltiny, 1962; Henckon, 1963). С. Фолтини прямо называет этих кочевников фрако-киммерийцами (Foltiny, 1962, р.127). Х. Хенкен, возводя италийские псалии-лошадки к луристанским, отмечает в то же время, что стиль этих лошадок не луристансккй, а близок к греческим бронзам геометрической эпохи (Нenскеn, l963, p. 123). Можно заключить отсюда, что эти псалии попали в Италию через посредничество Греции. Псалии-лошадки с тремя отверстиями (одно в туловище и по одному — у копыт лошадки) — вообще редкая форма псалий. Но они являются усложненным вариантом простых дуговидных псалий с тремя отверстиями, распространенных очень широко и известных в большом количестве. Есть они и в Италии (Болонья) той же эпохи, что и псалии-лошадки (Muller-Каrрe, 1959, Text, S.220, Abb. 57-17), в Греции (Олимпия), VIII в. до н.э. (Furtwanger, 1966, S. 195, № 1254-b,c ), в Хорезме, в Кюзели-Гыр — случайные находки (Тереножкин, 1958, стр. 35, рис. 1), в Минусинской котловине и Монголии (Волков, 1967, стр. 128, рис. 15-11-14; Членова, 1967, табл. 16-24,25). Следует ожидать, что и псалии-лошадки будут найдены где-нибудь в восточных районах и тогда еловские псалии-лоси или лошадки не будут так оторваны от других подобных находок.

Таким образом, материал могильника Еловка 1 позволяет датировать его VIII-VII вв. до н.э. и считать синхронным могильнику Еловка II. Этот вывод подтверждают и материалы поселения Еловка. Керамика этого поселения делится на три основных типа ²²: 1) ирменская, 2) типа могильника Еловка 1, 3) еловской культуры, выделенной М.Ф. Косаревым (Косарев, 1964, стр.9). М.Ф.Косарев датирует появление этой культуры ХII-Х вв. до н.э. Однако она существовала по крайней мере до VIII-VII вв. до н.э., судя по совместной находке еловского сосуда ²³ и сосудов культуры типа Еловка 1 в кургане № 14 могильника Еловка 1 (в том, где найдены псалии-лоси) и в курганах № 11 ²⁴ и 12 ²⁵ и по ряду других данных, разбор которых выходит за рамки те¬матики данной статьи.

Среди датирующих вещей поселения Еловка также нет более ранних, чем VIII-VI вв. до н.э. Это бронзовые двулопастные втульчатые наконечники стрел (табл. II — 17,18) предекифского или скорее архаического скифского типа (VIII-VII вв. до н.э. или VII-VI вв. до н.э. — К.Ф. Смирнов, Петренко, 1963, таб. 4-12-26,27; табл.13-6,9; Черников, 1965, стр.27, табл. X, стр.47, рис.6-1-4,10; Членова, 1967, стр. 263, табл. 13-8,10, табл.14 3,4,2.1,22,24,74), черешковый трехлопасткой наконечник с треугольным пером, VII-VI вв. до н.э. (Руденко, 1960, табл.XIX; Кадырбаев, 1959, стр. 203, табл.II; Членова, 1967, стр.42, табл. 12-14 — табл.II-19). Нужно подчеркнуть, что форма пера этого наконечника треугольная, а не сводчатая, как у более ранних наконечников типа Бегазы и Алеп-Аула (VIII-VII вв.до н.э. — Кызласов, Маргулан, 1950, стр.132, рис.42; Рыков,стр.57, рис.43). Здесь же найдено четыре бронзовых прямых, довольно тонких ножа большереченского типа (табл.1-6,7) и четыре роговых слабо изогнутых трехдырчатых псалия. У двух псалий отверстия расположены в разных плоскостях, что считается обычно архаическим признаком. Однако, и псалии с отверстиями в одной плоскости встречаются уже в чернолесский период на Украине (VIII-начало VII вв. до н.э.), в сочетании с псалиями с отверстиями в разных плоскостях (Тереножкин, 1961,стр.98, рис.67 1-6). То же сочетание и в Еловском поселении: у двух псалий отверстия расположены в одной плоскости (табл.II — 11,12), так что здесь — полная параллель чернолесской эпохе. Роговой псалий с отверстиями в разных плоскостях и с дополнителеными маленькими отверстиями найден на поселении Большой Лог ²⁶, на концах его — как бы шляпки, такие же, как на псалиях с Субботовского городища чернолесской культуры и из Черногоровского кургана (VIII-VII вв. до н.э. — Тереножкин, 1961, стр.98, рис.67 4 и стр.101, рис. 70 — 6). На поселении Ирмень 1 найден роговой псалий с отверстиями в одной плоскости и с дополнительными маленькими отверстиями в другой плоскости (табл. II — 13). На поселении Еловка найдены костяные гарпуны (Матющенко, Игольникова, 1966, стр. 189, рис. 5 — 1,2), находящие близкие аналогии в чернолесских памятниках (Тереножкин, 1961, стр.99, рис.68-1, стр. 100, рис. 69-3).

На Еловском поселении найдено бронзовое втульчатое копье с сегментовидными прорезями в пере и глиняная литейная форма для отливки такого копья (табл. III-14,15). В датированных комплексах самые точные аналогии такому копью известны в Поволжье и Прикамье (Старший Ахмыловский могильник, мог. 126, VIII в. до н.э.) ²⁷, в Маклашеевском могильнике того же времени (Зоруева, 1952, стр.30, табл. 1-1). Очень много их среди случайных находок (Tallgren, 1913, S. 116-118). Есть они и в Средней Азии, в том числе в поселении Заргулдак-тепе и Дальверзин в Фергане ²⁸ и в ряде других мест ²⁹. В случайных находках такие копья известны и в Сибири, от Тобольска (Tallgren, 1913. s. 119) до Красноярского края ³⁰.

В материалах Еловского поселения есть два ножа, форма которых как будто раньше основного комплекса вещей VIII-VII вв. до н.э. Первый нож был составным, от него сохранилась костяная полированная ручка. Клинок вставлялся в нее под углом (см. реконструкцию ножа на табл. 1-25). Подобные ножи — прототипы ложно составных бронзовых коленчатых карасукских ножей с малым центральным углом; последние в Минусинской котловине датируются доананьянским временем, т.е. XIII или даже ХIV вв. до н.э. и, следовательно, их прототипы должны быть во всяком случае не позже этой эпохи, а вероятно — раньше. Однако, в лесостепной полосе Сибири такие составные ножи уже трижды встречены в ирменских комплексах: в поселении Красный Яр в Новосибирской области (костяная ручка; [раскопки Т.Н.Троицкой.табл.1-26), в Еловском поселении и в могильнике Еловка II (курган 70, клинок составного ножа с черенком — табл.1-24), в комплексе с другими сосудами ирменского и молчановского типа. Следовательно, такие составные ножи не выпадают из общего ирменского комплекса и синхронны ему.

Второй нож (табл.1-29) является типично карасукским, он относится к группе IV минусинских карасукских ножей, соответствущей аньянскому периоду (ХIII-ХI вв. до н.э.) ³¹ Однако, поскольку он может быть сопоставлен только с ирменской керамикой или синхронной ей керамикой типа Еловка 1, он входит в тот же комплекс, который должен датироваться по наиболее поздним находкам комплекса, VIII-VII вв. до н.э. Причину переживания этих ранних ножей в ирменской культуре пока понять трудно. Но это — не единственный случай: в Большекиргизском поселении ирменской культуры также найдено два типично карасукских ножа (Ураев, Косарев, 1962, стр. 61, табл.V-1; табл.1-27,28), один из них (табл.1-28) относится к группе III карасукских ножей того же времени, что и нож из Еловского поселения, от другого сохранился обломок. Может быть, это явление того же порядка, что и переживание в ирменской культуре еще более архаических составных ножей: старые формы здесь очень медленно вытеснялись новыми.

Синхронность могильников Еловка I,II и Еловского поселения свидетельствует о синхронности ножей с кольцом позднекарасукского типа (табл.1-3) и прямых ножей со слабо выделенной ручкой или пластинчатых, без выделенной ручки, большереченского типа (табл. 1-5-7,14) в рамках ирменской кулыуры. Это подтверждается и другими данными. Так, в кургане 11 могильника Еловка II позднекарасукский нож с кольцевым расширением (табл.1-3) сочетается с массивным пластинчатым браслетом с круглили выпуклостями на концах, а в могильнике Камышенка и поселении Ирмень 1 такие же браслеты сочетаются с пластинчатыми ножами (табл.1-10 и др.).

Пластинчатые ножи и ножи со слабо вьделенной ручкой большереченского типа вообще характерны для ирменской культуры. Такой нож найден в Десятовском поселении ³² с керамикой ирменского и молчановского типа, где найден также обломок небольшого кельта и пронизка в форме трехлопастной скифской стрелы VII-VI вв. до н.э. (табл.
1-8 и II-20,24); в связи с этим интересно вспомнить пронизки из обломков стрел скифского типа, входившие и состав большереченских ожерелий (Грязнов, 1956, стр.59, табл.ХVIII-3,X1Х-1).

В поселении Большой Лог с ирменской и еловской керамикой, кроме вышеупомянутого псалия, найдено два ножа: один пластинчатый (табл. 1-23), другой — со слабо выделенной ручкой; а также бронзовый листовидный втульчатый наконечник стрелы скифского типа, с шипом у основания пера, VI в. до н.э. (Членова, 1967,табл. 13-34; Волков;,
1963, рис.19,12-15), три массивных бронзовых четырехгранная шила со шляпкой баиновского типа (Членова, 1961,таблица-вклейка, рис. 29, 52, 53,118,119,129) и бронзовый двуушковый кельт ³³. Обломок глиняной литейной.формы для подобного же кельта найден на поселении Осинцева (табл. II — 21 — Aspelin, 1887, р.49, fig. 146 ) с ирменской керамикой (Членова, 1955, стр. 51, рис. 11,12; стр. 53,рис.8-17; стр.57) ³⁴, небольшой обломок кельта — на Десятовском поселении и два обломка литейных форм — на поселении Молчаново (табл.II,22-24). Таким образом, кельты можно считать характерными орудиями ирменской культуры.

Сечение и форма кельта из Болъшого Лога напоминают некоторые карасукские кельты ³⁵, но, в отличие от карасукских, этот кельт не имеет «пояска» и ушки его начинаются у верхнего края втулки, — это свойственно уже кельтам тагарским (Грязнов, 1941, стр.256), что позволяет датировать его временем около VIII-VII вв. до н.э. Более дальние аналогии — так называемые «киммерийские» (по терминологии В.А. Городцова) кельты Восточой Европы. Они найдены в Прикамье в двух комплексах (городище Грохань и Ананьинская дюна), которые А.В.Збруева и вслед за ней Б.Г.Тихонов справедливо относят к предананьинекому времени (Збруева, 1947,стр.55-59,рис.19-6; 1952,стр.198; Тихонов,1960,стр.51). К этой же, предскифской, эпохе относили многочисленные «киммерийские» кельты Причерноморья А.М. Талльгрен, В.А.Городцов, А.А. Иессен, О.А. Кривцова-Гракова (ХI-VII вв. до н.э. — Tallgren, 1926; Городцов, 1928; Иессен, 1951, стр.90-92,117,119; Кривцова-Гракова, 1955, стр. 130, 136-139, 149 ). В последние годы некоторыми археологами дата причерноморских кладов, куда входят эти кельты, удревнена иногда даже вплоть до ХV в. до н.э., что совершенно необоснованно (Лесков, 1967,стр.143,145,177). Важно, что обломок глиняной литейной формы для отливки такого кельта найден на Субботовском городище чернолесекой культуры (Тереножкин,1961,стр.115,рис.81-1).

Ирменские памятники Алтая также содержат датирующие материалы. В могильнике Суртайка в 1930 г. был раскопан курган, содержавший два скелета, сосуд и серьгу карасукско-ирменского типа, а также бронзовые удила со стремевидными концами и V-образные псалии (табл.II,1-5). Удила со стремевидными концами, распространенные от Венгрии до Монголии, по А.А.Иессену датируются VII-VI вв. до н.э. (Иессен,1953,стр.102), но А.И. Тереножкин убедительно доказал, что они появляются еще в VIII в. до н.э. (Камышеваха, Малая Цимбалка,Черногоровский курган, Тереножкин, 1961,стр.101,рис.70,3-8;стр.103,рис. 71-1-18;стр.187,189). В каменном кургане № 33 могильника Суртайка (раскопки 1969 г.) с керамикой ирменского типа найдены два ножа, близких к позднекарасукскому и пластинчатому ирменско-большереченского типа (табл. 1,16-19). Могильник Суртайка, по-видимому, правильнее датировать VII-VI вв. до н.э., чем VIII-VII.

На дюнных выдувах Долгая грива близ д. Камышенка найдено два бронзовых ножа, один позднекарасукский с кольцевым расширением и выпуклыми точками на ручке (табл.1-1) ³⁶, другой — с короткой ручкой, по форме близкий ножам с Ирмени и Еловского поселения (табл. 1- II. ср.с табл.1—10 и 7). Ножи эти, по всей вероятности, относятся к ирменской керамике, найденной тут же, на Долгой гриве (сборы Б.Х.Кадикова и Н.Л.Членовой, 1969).

Пять бронзовых ножей найдено в могильнике Камышенка. Все они совсем прямые, без выделенной ручки, с отверстием в верхней части (табл.1-9,12,15), очень близкие к раннетагарским и большереченским VII-VI вв. до н.э. (Членова, 1967, табл. 38,24-26; Грязнов, 1956,табл.ХVIII-30; Грязнов, 1947,рис.6-5,6), но в то же время и к некоторым ножам, найденным на ирменских памятниках (табл.1-8,5).

У одного из ножей верхняя часть округлена, а клинок широкий и плоский (табл. 1-17). Остальной инвентарь Камышенки (пластинчатые браслеты с выпуклостями на концах, гвоздевидные серьги, простые и двойные полушарные бляшки, пронизки и др.) не отличаются от вещей других ирменских памятников (Пьяново, Иваново-Родионово). Могильник Камышенка, по-видимому, относится ко времени между VIII и VII вв. до н.э.

В могильнике Плотинная найден обломок ножа (табл. 1- 13), имеющий очень близкую аналогию в могильнике «Станция Минусинск 1», курган 17 ³⁷, VII-VI вв. до н.э., и спиралевидная бронзовая серьга или подвеска (табл.II-27), аналогичные которой известны в чернолесских памятниках Украины VIII-VII вв. до н.э. (Тереножкин, 1961,стр.159, рис. 105-9,рис.106-1,2,4).

Таким образом, памятники Алтая никак не раньше ирменских памятников лесостепи Западной Сибири, а скорее, даже несколько позже их (VII-VI вв. до н.э.). Размеры статьи не позволяют рассмотреть здесь некоторые керамические аналогии, подтвержданцие дату ирменской культуры — VIII-VII вв. до н.э. Крайним ее пределом, по имеющимся сейчас данным, является VI в. до н.э. Установление границ ирменской культуры, ее локальных вариантов, взаимоотношений с пограничными и более отдаленными культурами — дело недалекого будущего.

Таблица 1. Датирующие предметы ирменской культуры

1, 11 — Долгая грива, Барнаульский музей, № 13,ХII, инв. № 51 (по рис.С.В. Зотовой);
2 — Поселение Осинники. МАЭС ТГУ, шифр МП0, 212. Раскопки Л.А.Чиндиной;
3 — Еловка II, кург. 11, мог.14, МАЭС ТГУ. Здесь и далее раскопки В.И. Матющенко; 1960-1968 гг.;
4 — Еловка II, кург. 18, мог 2;
5 — Еловка 1, кург. 13, мог.6, МАЭС ТГУ. Здесь и далее раскопки В.И. Матющенго, 1960-1968 гг.;
6,7,18,25,29 — поселение Еловка. МАЭС ТГУ, Ш 6992-148,Я шифр Е-3413, 6992-167; шифр Е-3478; без шифра. Здесь и далее раскопки В.И. Матющенко, 1960-1968 гг.;
8 — Поселение Десятово, раскопки М.Ф. Косарева, 1966а. По рис. Косарева.
9 — Камышенка, мог.16. 0тчет С.М. Сергеева за 1930 г., архив ОИПК ГЭ, приложение № 4 к акту Р 6 от 4/Х1-192 г., табл.V-1;
10 — Поселение Ирмень 1. По Грязнову, 1956а;
12,15 — Камышенка, мог. № 10 и 12. Отчет С.М.Сергеева за 1930 г., табл.III-5 и табл.IV-1;
13 — Плотинная, мог.№ 23, раскопки А.П.Уманского,1968, Барнаульский пединститут;
14 — Еловка II, кург.18, мог.З, МАЭС ТГУ;
16,19 — Суртайка, кург.33, мог.З и 2, раскопки Н.Л.Членовой, 1969;
17 — Камышенка, кург.21, мог.1. Раскопки Н.Л.Членовой, 1969;
20 — Поселение Молчаново, МАЭС ТГУ, шифр МЧ-2818. Раскопки В.И.Матющенко.
21-22 — Пьяново, кург.7, мог.1 и 2. По А.И.Мартынову,1966;
23 — Поселение Большой лог. По Н.Л.Членовой,1955;
24 — Еловка II, кург.70,мог.2. МАЭС ТГУ;
26 — Поселение Красный яр на р.Уень, раскопки Т.Н.Троицкой. Новосибирский музей, 10609;
27,28 — Большекиргизское по селение, ТОКМ, 2284 и 2284-10.

2,20 — глина, 25,26 — полированная кость, остальное — бронза.
9,12,15 — не в масштабе.

Таблица II. Датирующие предметы ирменской культуры
1-5 — Погребение у с.Суртайка (раскопки 1930 г.), Бийский музей. колл.№ 59, инв. № 832;
6,7 — Еловка 1, кург. 14,нах. № 4,5, МАЭС ТГУ.
9-12 — Поселение Еловка, МАЭС ТГУ, без 19, шифры : Е-4343, Е-1 Е 1-3537, Е-9306;
13 — Поселение Ирмень 1 (по К.Ф.Смирнову, СА,1961,№ 1);
14 — Поселение Еловка, МАЗС ТГУ, Е-3479;
14-А,Б — сечения того же предмета;
15 — Поселение Еловка, МАЭС ТГУ;
16 — Еловка 1, кург.11,мог.4, МАЭС ТГУ;
17-19 — Там.же, МАЭС ТГУ, 6901 и без №; Архив ИА,р-1,д. 2082-а,табл.7-4;
20 — Поселение Десятово, ТОКМ, 2833-521;
21 — Поселение Осинцева. По Аsреlin, 1877-1884, р.49, fig. 146;
22-23 — Поселение Молчаново, МАЭС ТГУ, шифр МЧ и МЧ-4523;
24 — Поселение Десятого, ТОКМ, 2833-757;
25 — Еловка 1, кург.11, мог.4;
26 — Еловка 1, кург.14, МАЭС ТГУ;
27 — Могильник «Плотинная», мог.8, Барнаульский пединститут;
28 — Еловка 1, кург.11, мог.З, МАЭС ТГУ;
29 — Еловка 1, кург.13, мог.5, МАЗС ТГУ.
1 5,14,21-23 — глина; 6-13 — кость и рог; 29 — камень; остальное — бронза.