А.П. Бородовский — Вторичное использование керамических фрагментов в Западносибирской лесостепи эпохи палеометалла (фактология и эксперимент)

К оглавлению сборника «Керамика как исторический источник»

Характер использования различных материалов во многом определяется не только технологической целесообразностью, но и конкретными культурно-историческими факторами. В полной мере, это касается битой керамики, вторично использующейся в самых различных целях. В частности, обломки посуды в античную эпоху применялись в качестве балласта на судах после перевозок в глиняной таре оливкового масла (Клер, Эдварс, 1994), а затем в заполнении фундаментов зданий, вымостки дворцов и улиц (Крыжицкий, 1971). Но, пожалуй, самым известным тримером использования битой керамики в античности является остракизм (Ирмшер, 1994), В целом, такую практику вторичного использования керамических обломков следует рассматривать как общее явление для ряда территорий Евразии, включая и западносибирскую лесостепь в эпоху палеометалла (бронзы и железа).

В этом регионе случаи строительного использования фрагментов керамики зафиксированы еще в эпоху развитой бронзы на летнем кротовском поселении Саранин-2 (Глушков, 1984). Эксперименты, проведенные по изучению процесса поступления обломков посуды в столбовые ямки для опорных конструкций (Глушков, Бородовский, 1988) подтвердили их конструктивную значимость, а не случайное присутствие.

Обломки керамики без особой обработки часто использовались и в производственных целях. Так, уже в энеолитических памятниках Средней Азии появляются скребки, изготовленные из стенок и венчиков сосудов (Скакун, 1977), исследованные при помощи трасологических методов (Семенов, Коробкова, 1983). Для Западной Сибири наличие керамических скребков в эпоху палеометалла долгое время не удавалось выявить. На основании материалов памятников лесостепного Приобья начала I тыс. н.э. Е.А. Сидоровым лишь выдвигалось предположение о возможности существования таких орудий (Сидоров, 1989). Обоснованность такого ожидания была подтверждена находкой автором в 1994 г. керамического скребка в культурном слое зольника ирменского поселения Милованово-3. Датировка этого орудия основывается как на его стратиграфическом положении, так и на том, что скребок изготовлен из обломка венчика типичного ирменского сосуда (IX — VIII вв. до н.э.). Рабочий край орудия из Милованово-З представляет полностью сработанный поперечный скол черепка с изгибом по направлению от плеча к устью сосуда. Сточенная кромка ( 3,5 х 0,8 см ) равномерно заполирована с двусторонним внешним изгибом по всей поверхности до обнажения крупиц кварцевого песка (1,1 — 0,9 мм). В центре сработанного края скребка фиксируются параллельные линии следов абразивного происхождения. Такая трасологическая характеристика несомненно свидетельствует об интенсивном использовании керамического скребка Милованово-З в кожевенном производстве. Учитывая опыт работы с этими орудиям Г.Ф. Коробковой на свежеснятых мягких шкурах живогных (джейран), автором были проведены эксперименты на толстокожей долголежалой шкуре (марала) с массивным мездряным слоем добытой в осенне-зимний период. Это условие эксперимента соответствовало региональной сезонности забоя (Томилов, Богомолов, Курочка, 1975) и охотничьего промысла (Головнев, 1993), а так же остеологической выборке ирменского поселения Милованово-3 (Сидоров, 1989). В качестве экспериментальной реплики керамического скребка использовался сходный по составу теста обломок венчика ирменского сосуда. В ходе скобления шкуры растянутой на земле, экспериментальное орудие удерживалось одной (правой) рукой или двумя руками перпендикулярно поверхности обрабатываемой кожи при незначительном отклонении от себя и к себе (до 5 в каждую сторону). Первоначальный рабочий край скребка представлял собой неровную с выщербинами поверхность (4 х 0,8 см), образовавшегося при разрушении сосуда. Изменение формы и размеров рабочего края экспериментального орудия фиксировалось через каждые 30 мин. использования. Поскольку именно этот временной интервал по данным Г.Ф. Коробковой соответствовал “предельному стачиванию” орудия. Однако, динамика износа реплики ирменского керамического скребка была несколько иной. Процесс стачивания рабочей кромки шел неравномерно и отличался более медленными темпами. Так, после первых полутора часов работы образовалась наибольшая по размерам зона износа лезвия скребка — длиной до 2 см. Затем темпы износа замедлились и увеличивались через каждые полчаса работы на 1,5-2 мм. Полный износ рабочей кромки скребка до заполировки и стачивания сколов от разрушения сосуда на черепке произошел после 4-8 часов непрерывного мездрения. Обработка шкуры велась первоначально вогнутой стороной скребка на себя, а затем когда этот край начинал стачиваться орудие разворачивали выпуклой стороной к себе. Это, учитывая сходные характеристики лезвия подлинного ирменского скребка из Милованово-З, отражало не только изменения положения инструмента в работе, но и последовательность использования износа его рабочих краев. Благодаря интенсивным движениям орудием удавалось отслаивать для удаления рукой крупных кусков мездряной поверхности площадью до 28 см. Соответственно, через 4 часа работы очищенный участок шкуры составил 1240 см. Относительная длительность износа скребков из обломков посуды несмотря на усложненные условия экспериментальной кожевенной обработки несомненно обусловлена высокоми технологическими качествами ирменской керамики.

Другой разновидностью производства эпохи палеометаллов, активно использующего обломки битой посуды для изготовления инструментов, является примитивное прядение. В раннем железе для западносибирской лесостепи наметилось не только этнотерриториальное своеобразие этого промысла (Бородовский, 1995), но и локализация использования керамических фрагментов для производства пряслиц.Такая черта наиболее характерна для материалов саргатских памятников лесостепного Притоболъя (Матвеева, 1993) и не типично для Барабы (Чемякина, Мыльникова, 1995). В то время, как для соседней большереченской культуры эта традиция почти не присуща для основной территории распространения (Троицкая, Бородовский, 1994), но эпизодически встречается на ее западной (Полосьмак, 1987) и северо-восточной периферии (Троицкая, 1978, 1979). Трассологические особенности процесса изготовления пряслиц из керамических черепков заслуживают особого внимания. Как правило, их торцевые края сочетают следы абразивной подработки и выщерблин. Перекрываемость одних следов другими создает иллюзию, что предварительно форма керамического диска достигалась, в основном, оббивкой краев. Однако эта черта, судя по авторским экспериментальным данным, чаще всего образовывается при абразивном обтачивании краев пряслица. Пикетаж при изготовлении орудий конечно присутствовал, но имел ограниченное применение и, судя по экспериментальным данным, давал значительный брак. Производство отверстий в заготовках для пряслиц из керамических обломков осуществлялось, исходя из трасологических признаков и опытов, двусторонней сверловкой носком лезвия ножа или низкооборотистым нагнетательным сверлом. Эксперименты с плотными черепками при использовании современных высокооборотистых сверел приводит к пригоранию керамической поверхности или раскалыванию заготовки от давления при сверловке.

Рис. 1. Ирменский керамический скребок для обработки кожи из пос. Милованово-З

Рис. 1. Ирменский керамический скребок для обработки кожи из пос. Милованово-З

Общие причины интенсификации вторичного использования обломков керамики в древности обычно связываются с естественной нехваткой ресурсов камня и металла для производства орудий. Этот фактор, конечно, и для западносибирской лесостепи имеет определенное значение. Но, не менее важно влияние элементов производящего хозяйства, комплексно использующего любое сырье, включая искусственные материалы.

В этот день:

Нет событий

Рубрики

Свежие записи

Счетчики

Яндекс.Метрика
Археология © 2014