Богатов И.П. О времени возникновения г. Мурома

К содержанию журнала «Советская археология» (1959, №3)

Существует мнение, будто первое летописное упоминание города Мурома в 862 г. «отнюдь не означает, что Муром, как русский город, уже существовал в середине IX века» и что «русский город Муром возник в конце X, а вернее, в начале XI века» ¹.

Главным основанием для такого утверждения являются якобы данные археологических раскопок в г. Муроме. По мнению Е. И. Горюновой, раскопки показали, что: 1) «в IX в. и даже в начале XI в. на месте Мурома был ряд муромских деревенских поселков», 2) «наличие языческих кладбищ муромы (муромский могильник, курганы около него, упомянутые в писцовой книге г. Мурома 1637 г., и курганы на Богатыревой горе.— И. Б.) в центре современного города является очевидным свидетельством того, что до конца X или даже до начала XI века Муром не был ни в какой мере русским городом»; 3) «только с начала XI века в культурном слое города (точнее, Николонабережного селища.— И. Б.) появляются вещи, которые бесспорно могут быть связаны со славянским населением, появившимся не ранее этого времени» ².

Однако более детальное ознакомление с материалами археологических исследований в г. Муроме никак не подтверждает таких выводов, а следовательно, и утверждения Е. И. Горюновой о появлении русского города Мурома в XI в. Так, список деревенских поселков муромы на месте Мурома включает только Кремлевскую гору, Николонабережное селище и Пятницкое селище. Но Пятницкое селище являлось местом обитания славян XI—XII вв., а не муромы, так как керамика с этого селища на 80% состоит из посуды курганного славянского типа ³. Муромским около селища был Пятницкий могильник, раскопанный Ф. Я. Селезневым (1924— 1925 гг.) и К. Я. Виноградовым (1937 г.).

Следует отметить, что славянское селище и могильник муромы не входили в черту раннего города Мурома, о происхождении которого идет разговор, и были отделены от него большой береговой полосой, лишенной культурного слоя.

На Кремлевской горе и Николонабережном селище, отделенном от первой только оврагом, при раскопках в 1946 г. обнаружен нижний слой с лепной керамикой муромского типа, большим количеством костей домашних животных и единичными вещевыми находками.

Но это говорит о том, что археологические раскопки 1946 г. открыли не «ряд деревенских поселков», а одно селище муромы, расположенное по обоим берегам оврага. Это же не только не опровергает летописного упоминания о русском Муроме в 862 г., а, наоборот, подтверждает точность сообщения летописца: «…и по тем городам суть находницы Варязи (т. е. Русь.— И. Б.), а первими насельници… в Муроме — мурома» ⁴.

Не более убедительно и второе доказательство Е. И. Горюновой. Наличие языческих кладбищ муромы в центре современного г. Мурома не являлось бы «очевидным свидетельством» правильности этого доказательства даже в том случае, если бы было твердо установлено, что на этих кладбищах мурома хоронила своих покойников вплоть до XI в. Оно означало бы, что на Николонабережном селище люди из племени мурома долгое время жили совместно с русскими, что подтверждается находками в русском слое не только курганной, но и лепной керамики. Тем менее убедителен этот довод, что датировку Муромского кладбища XI веком надо признать неправильной. Эту дату Е. И. Горюнова определила по женским погребениям №№ 1 и 2 ⁵. Ориентировка же головы обоих этих погребений на север характерна для VIII—X вв., а не для XI в. Среди могильного инвентаря мы находим бронзовый косник, спирали от дуги головного убора, височные кольца с щитковым запором, обоймицы от широкого ремня, характерные для женских погребений муромы второй половины IX—X вв. Ничего напоминающего курганный могильный инвентарь в нем нет; а для XI в. характерно обеднение инвентаря в погребениях, сходство его с инвентарем «русских» курганов XI в. Женские погребения Муромского могильника относятся именно к стадии «F», датируемой второй половиной IX—X веков, а не к XI в. ⁶.

Другие вещи — бронзовые шейные гривны с грибовидным запором, бронзовые браслеты, спиральные нарукавники и кольца, шумящие подвески на груди, на поясе, на обуви, серебряные лунницы и др.— тоже не дают никакого права датировать погребение XI веком.

Племя муромы было не уничтожено славянами, а ассимилировано ими. Это произошло не сразу. Что же удивительного в том, что мурома, продолжавшая жить на своем селище, долгое время и после появления славян хоронила своих покойников на старом своем кладбище. Надо еще добавить, что могильник в VIII—X вв., по-видимому, находился вне (а не в центре) древнего города Мурома, «за осыпью» (как говорится в писцовой книге г. Мурома 1637 г.). Также вне древнего города (за оврагом, на юг от него) лежали и курганы на Богатыревой горе, где, кроме них, не было никакого могильника ⁷. Смешанная коллекция вещей, найденных не только на Богатыревой горе, не может быть археологическим источником.

Остается третий аргумент Е. И. Горюновой — датировка русского слоя на Николонабережном селище XI—XIII веками.

Вообще говоря, трудно давать такую датировку на основе раскопа на 25 м2 и 3,5 м глубиной ⁸ для того, чтобы опровергнуть летописную дату.

Просматривая «Отчет» Н. Н. Воронина и Е. И. Горюновой и «Опись материалов раскопок 1946 г. у Николонабережной церкви», мы видим, что авторы отчета выделяют на основе анализа керамики три слоя:

Выделяется горизонт (глубина 190—210 см), в котором представлена булгарская керамика. И нельзя не согласиться с мнением авторов «Отчета», что этот горизонт «отвечает периоду мирных связей с булгарами после Владимирова договора», т. е. после 1006 г. и до 1088 г.— времени первого нападения булгар на Муром.

Материал, обнаруженный в этом горизонте, вполне подтверждает его датировку XI в. Из этого горизонта извлечены четыре бусины, из которых синяя битрапецоидная и золоченая боченкообразная подтверждают датировку XI в. (точнее, X—XII вв.). Находки в этом горизонте четырех шиферных пряслиц (из восьми, найденных в раскопе) и одного костяного гребня тоже как будто не противоречат датировке горизонта (глубины 190—210 см) XI в.

Но ведь под этим горизонтом XI в. лежат еще два, из которых один (глубина 230—250 см) явно переходного характера (керамика наполовину лепная и наполовину «русская»); вещи в нем отсутствуют, и горизонт от муромского слоя отделен следами пожара. Таким образом, русский слой следует датировать не XI—XII вв.

Е. И. Горюнова пытается в качестве доказательства своего утверждения о появлении русского города Мурома в XI в. использовать и ряд исторических данных. Она считает, что князь Глеб Владимирович в 988 г. получил в удел якобы не город Муром, а муромскую землю. Однако Е. И. Горюнова ссылается при этом на типичное житие XVI в., не являющееся источником о событиях X в.

Дату основания русского Мурома в начале XI в. трудно примирить с тем фактом, что Муром с 1097 г. занял во вновь образованном муромо-рязанском княжестве положение главного города, где на княжеский престол садились старшие ярославичи (муромские).

По исследованию A. Л. Монгайта ⁹, Рязань, занимавшая в княжестве «младшее место», стала русским городом в XI в.

Едва ли десяток лет разницы в возникновении Мурома и Рязани (если признать утверждение Е. И. Горюновой, что Муром основан в XI в), мог послужить основанием для различия в их политическом положении в конце XI в.

Таким образом, ни археологические, ни исторические данные не дают основания оспаривать дату (862 г.) первого летописного упоминания Мурома как русского города.

К содержанию журнала «Советская археология» (1959, №3)