Бобров В.В. Исследования поселения Танай-4А и некоторые проблемы западно-сибирской археологии

Бобров В.В. Исследования поселения Танай-4А и некоторые проблемы западно-сибирской археологии // Проблемы археологии, этнографии, антропологии Сибири и сопредельных территорий. — Новосибирск, 1997. — Т. 3. Материалы V Годовой итоговой сессии Института археологии и этнографии СО РАН, посвященные 40-летию Сибирского отделения РАН и 30-летию Института истории, филологии и философии СО РАН. Декабрь 1997 г. — С. 138-143.

На юго-западе Кузнецкой котловины, в предгорьях Салаирского кряжа, находится своеобразный археологический микрорайон.

Это лишенная древесной (только посадки) и кустарниковой растительности местность с солончаковыми почвами и некоторыми видами степных трав. В микрорайоне есть две маленькие котловины, разделенные с запада на восток гривой. В одной из них, которую местное население называет Озерки, находятся курганные могильники и одиночные курганы предположительно эпохи средневековья, другая связана с оз. Танай. В окрестностях озера зафиксировано более 20 археологическихпамятников. За 12 лет полевых исследований многие из них полностью или частично раскопаны: могильник эпохи бронзы (андроновская, корчажкинская и ирменская культуры) Танай-1, ирменские курганные могильники Танай-2,7, Журавлево-1,3,4, средневековый одиночный курган и могильник Танай-8, поселения Танай-4 и 4а, содержащие разновременные материалы, и другие. Результаты исследований получили освещение в ряде публикаций.

В течении последних трех лет (1995 — 1997 гг.) экспедиция Кузбасской лаборатории археологии и этнографии ИАиЭт СО РАН — КемГУ исследовались археологические памятники на западном берегу оз. Танай в Тогучииском р-не Новосибирской обл. В 1997 г. экспедиционные работы были проведены по проекту федеральной целевой программы Интеграция совместно с Институтом археологии и этнографии СО РАН. Основным объектом исследования являлось поселение Танай-4а, историко-культурное содержание источников которого позволяют считать его исключительным не только в Танайском археологическом микрорайоне, но и среди памятников Западной Сибири. Поселение раскопано практически полностью (вне пределов раскопов остались пока северный и южный периферийные участки).

Культурный слой поселения содержал материалы раннего железного века, поздней (корчажкинская и ирменская культуры), развитой (самусьская культура) и ранней бронзы, а также большемысской культуры. С последней связан комплекс жилищ, углубленных в материк и практически ненарушенных в процессе поздних периодов освоения данного участка берега озера. Многослойность (в культурном отношении) памятника, наличие локализованных одновременных комплексов жилищ, количественные показатели материалов открывают перспективу решения ряда проблем западно-сибирской археологии.

Раннее железо и поздняя бронза. Материалы эпохи раннего железа представлены малочисленной коллекцией фрагментов сосудов баночной формы, редко орнаментированных по венчику ритмичными наколами или жемчужником. Керамика аналогична посуде болынереченской культуры Верхней Оби. Этот период в Кузнецкой котловине практически не изучен. В настоящее время установлено, что на восточной периферии котловины (Среднее Притомье) переход от эпохи бронзы к раннему железу был адекватен процессам в лесостепном Приобье, где формировалась культура раннего этапа скифского времени. Следовательно, можно полагать, что Кузнецкая котловина входит в ареал культурных образований верхней Оби. Это подтверждают материалы других памятников данного района. Но их малочисленность, связь с кратковременными поселения, отсутствие могильников ставят много вопросов, касающихся характера хозяйственного освоения котловины верхеобским населением скифского времени. Если оно было спорадическим, то возникает необходимость исследования причин этого явления. В целом, слабая изученность рассматриваемого хронологического периода затрудняет решение многих проблем скифо-сибирской археологии в Западно-сибирском регионе.

Эпоха поздней бронзы на поселении Танай-4а представлена материалами двух культур. Керамический комплекс ирменской культуры достаточно типичен и соответствует характеристике поселенческой посуды как инского варианта, так и более общего восточного (лесостепной Алтай, Новосибирское и Томское Приобье, Кузнецкая котловина) ареала культуры. К корчажкинской культуре относится наибольшее количество находок. Основу коллекции составляют горшки и банки. Эти сосуды выделяются не только формой, но и орнаментом. Для банок характерно чередование орнаментальных поясов, разделенных ямками или наколами. Пояса в виде наклонных или вертикальных оттисков гладкого штампа, горизонтальной «елочки», сетки. Венчик орнаментирован, в том числе самостоятельным узором, среди которых встречается жемчужник. Придонная часть отдельных сосудов украшена вертикально расположенными оттисками «шагающей» гребенки или гладкого штампа. Для орнаментации сосудов баночного типа (слегка профилированные формы) изредка использовали геометрические мотивы — ромб или треугольник с сетчатым заполнением. Для горшков типичен геометрический стиль орнаментального оформления, отсутствие орнамента в зоне венчика или декорирование его нижней части. Посуда этого типа изготовлена с особой тщательностью. Как правило, орнаментальный пояс зоны венчика представлен равнобедренными заштрихованными треугольниками; шейка украшена горизонтальными бороздками, а плечико — тулово — различными комбинациями из треугольников, ромбами, «лестничным» орнаментом, формирующим геометрические фигуры. Нет сосудов с абсолютно идентичным орнаментом в зоне плечико — тулова. Если сосуды первого типа по орнаментальным признакам находят аналоги среди материалов иткульского этапа корчажкинской культуры лесостепного Алтая, то сосудам второго типа близка погребальная посуда еловской культуры, например, из могильника Крохалевка-13 (исследование Т.Н. Троицкой, О.В. Софейков, 1990), погребения могильника Заречное-1 и могильника Танай-1. Горшковидные сосуды в коллекции составляют не более 20 — 25%. Взаимовстречаемость посуды двух типов, сформировавшихся за непродолжительное время в слое и зольниках на поселении Танай-4а позволяют относить их к одной культуре. Индивидуальность орнаментальной композиции, общее стилистическое решение декора, форма — все это делает ритуальную посуду недостаточно пригодной для диагностики культурной принадлежности памятников. На мой взгляд, именно в этом кроется причина существования разных представлений об андроноидных культурах или вариантах, о периодизации и культурных связях в постандроновское время на территории юга Западной Сибири. Особенно актуальна проблема культурной принадлежности памятников андроноидного типа для бассейна Верхнего Приобья, от решения которой зависит выявление границы еловской и корчажкинской культур. В этой связи анализ материалов из Новосибирского Приобья и танайского археологического микрорайона, отличающихся от материалов памятников корчажкинской культуры лесостепного Алтая, имеет существенное значение.

Ранняя бронза. Среди материалов ранней бронзы интерес вызывает плоскодонный сосуд крупных размеров баночной формы. Внутренняя и внешняя поверхности его покрыты отпечатками под текстиль. По этим отпечаткам снаружи нанесен орнамент в виде плотных рядов наколов, разделенных на широкие пояса ямками, который занимает всю поверхность, включая дно. На дне орнамент представлен концентрическими кругами. По некоторым признакам сосуд можно отнести к крохалевской культуре, но декор нетипичен для нее. Существенно то, что сосуд находился в яме, сделанной в заполнении жилища большемысской культуры.

Энеолит или неолит? Для решения ряда проблем важны материалы большемысской культуры, полученные в результате полевых исследований поселения Танай-4а. В коллекции широко и разнообразно представлены находки из камня, кости и керамика. Большая их часть найдена в закрытых комплексах. Кроме того, интерес представляют данные о жилищах и планиграфии поселка. На поселении раскопано 20 жилищ полностью и 3 частично. Все они круглой в плане формы с очагами открытого типа. Исключением являлось сооружение подпрямоугольной формы, вероятно, хозяйственного назначения. Посуда (независимо от размеров) однотипная, с прямым или отогнутым венчиком, остродонная. На визуальном уровне можно отметить, что керамическое производство велось по единой технологии. Преобладающая техника нанесения орнамента — гребенчатая качалка, реже использовали гладкую качалку и в единичных случаях наколы. Орнаментальная композиция представлена в основном сплошными (от венчика до дна) горизонтальными поясами оттисков. Исключение составляет небольшое количество сосудов, на которых горизонтальный пояс чередуется с волнообразным. На сосудах с зональным подчинением орнамента встречаются диагональное или вертикальное расположение в районе венчика и дна.

Рис. 1. Костяной и каменный инвентарь поселения Танай-4а (раскопки 1997 г.).

Рис. 1. Костяной и каменный инвентарь поселения Танай-4а (раскопки 1997 г.).

Рис. 2. Костяная скульптура из жилища 21

Рис. 2. Костяная скульптура из жилища 21

Морфология посуды, технология, орнамент свидетельствуют о достаточно однородной и консервативной культурной традиции. Эта керамика имеет аналогии среди материалов из большемысских памятников Алтая и из неолитических слоев стратифицированных памятников Тувы (исследованы В.А. Семеновым).

На поселении найдено более 200 предметов из камня, среди которых преобладают скребки и абразивы, в том числе брусковидные из мелкозернистого песчаника, известные в коллекциях из могильников Самусь-1, Кузнецкого, Васьковского, Лебеди. Деревообрабатывающие инструменты представлены топорами, теслами, долотами, преимущественно трапециевидными и треугольными в сечении, с шлифованным рабочим краем (рис. 1, 6, 9). В состав этой группы изделий входят предметы обнаруженного на поселении клада: четыре топора, долото и костяные полуфабрикаты. Не менее многочисленной группой являются ножи различных типов (рис. 1, 4, 5), в том числе, широкой листовидный и шлифованные с вогнутым или прямым лезвием (рис. 1, 12). Среди наконечников копий следует выделить два асимметрично-ромбического типа (рис 1, 1), аналогичных серевским. Наконечников стрел немного, но среди них есть асимметричные, характерные для неолита Прибайкалья (рис.1,3). Другие категории представлены стерженьками рыболовных крючков (рис. 1, 13), молотком (рис. 1, 10), вкладышами-бифасами, сечениями пластин с ретушью, изделиями на пластинах. Отсутствие в Кузнецкой котловине качественного каменною сырья, видимо, ограничивало развитие пластинчатой техники. Но о том, что население поселка владело ею свидетельствуют единичные нуклеусы из яшмовидных пород и специально отобранных сливных песчаников серого цвета, а также основы вкладышевых орудий. На поселении найден нож с сохранившимися в костяной основе вкладышами. Недостаток сырья обусловит широкое использование кости и рога.

Около 100 зкз. насчитывает коллекция костяных изделий. Среди них игольники, игла, проколки, острия, долотовидные (рис. 1, 7), ножевидные орудия, рыболовный крючок, остроги (рис. 1, 8), накладка на лук, орнаментиры, лощила, пест, молоток, втульчатый наконечник копья к предметы неизвестного назначения. О степени развития костяной индустрии можно судить и по кости со следами распилки, подрезки, по четырем складам полуфабрикатов в виде сложенных расколотых вдоль длинных костей косули и лося. Особое место в коллекции костяных изделий занимают предметы искусства: костяной нож с гравировкой в виде зигзага и радиально заштрихованных треугольников, два стрежня, один из них орнаментирован и заканчивается головкой птицы, другой — головкой человека (рис. 2). Изображение птицы выполнено в реалистической манере, черты лица человека показаны гипертрофированными. Но в нем виден антропологический и расовый тип. Изображение близко статуарной голове человека из поселения Самусъ-4, описываемой В.И. Матющенко. В связи с танайской находкой возникает проблема культурно-хронологической принадлежности стилистически аналогичных изображений (все они — случайные находки) или устойчивости изобразительной традиции.

Ранний комплекс поселения Танай-4а характеризуют костяная индустрия, мелкая пластика, орнамент на кости, вкладышевая техника, типы каменных орудий характерные для неолитических могильников, так называемой кузнецко-алтайской культуры, выделенной А.П. Окладниковым и В.И. Молодиным, существование которой подвергнуто сомнению в связи с выделением Ю.Ф. Кирюшиным большемысской культуры и пересмотром В.И. Молдиным датировки Турочакской писаницы. Но она была известна не по поселенческим комплексам. Танайский ранний комплекс содержит материалы, послужившие аргументацией для определения позднего возраста М.Ф. Косаревым могильника Самусь-1. Формирование качественно нового источникового фонда, включая результаты полевых исследований поселения Танай-4а, заставляет вернуться к критическому анализу материалов ранее исследованных памятников и сложившимся представлениям о их культурно-хронологической атрибуции в западно-сибирской историографии археологии неолита и бронзы, актуализирует проблему современного состояния знаний об этих периодах на сопредельных территориях.

Возможно, с этим сооружением связаны фрагменты глиняной обмазки, найденные вдоль стенок в заполнении котлована сооружения. Обмазка представляет собой цилиндрической формы изделие из глины с зауженным устьем, диаметром 11.5 см. На внутренней стороне сохранились отпечатки веревки, скрученной из двух травяных жгутов. Возможно, ею обматывался какой-то шаблон, по которому делалось это изделие. Устьевая чаек, подвергалась сильному нагреву и имеет сильно ошлакованную поверхность. Фрагменты этого изделия располагались на площади более чем 40 кв.м Функциональное назначение этого предмета определить пс удалось.

Вероятно, к этому же времени относится найденное рядом с сооружением 30 костяное трепало. Оно изготовлено из рога и имеет вид пятизубчатого гребня с длинными зубцами, плавно переходящего в рукоять. Два зубца обломано. В центре рукояти просверлено отверстие. Конец рукояти слегка подтесан и пришлифован и имеет нарезки, служившие для подвешивания. Подобные предметы, по данным этнографии, служили для вычесывания шерсти при прядении. Подобные изделия широко представлены в культурах эпохи поздней бронзы на территории Южной Сибири [Бобров, 1993: Бобров, Членова, 1991; Вадецкая, 1986].

В воде, в районе северного участка поселения, поднят обломок крышки литейной формы (рис. 1-5). Сохранилась часть негатива изображения вероятно, ромбической формы. По короткой оси оно разделено двумя параллельными резными линиями на две части. «Нижняя» состоит из трех треугольников, два из которых обращены вершинами вниз и имеют по од ному наколу в центре. Между ними расположен заштрихованный треугольник. Это придает изделию вид антропоморфного изображения. В «верхней» обломанной части, сохранился небольшой заштрихованный участок. Скорее всего, эта литейная форма использовалась для отливки какой-то подвески или бляшки.

Полученные новые материалы не только пополнили источниковую базу по домостроительству у племен, носителей большемысской и ирменской культурных традиций. Впервые появилась возможность поставить вопрос о жилых сооружениях кипренского этапа эпохи неолита Западной Сибири. До этого мы могли с определенной долей достоверности относить к данному периоду только несколько очагов и ям на поселении Иня-2 (раскопки
B. А. Заха). Полученные материалы, в купе с материалами погребения и более поздних периодов, позволяют конкретизировать этапы заселения берегов озера Танай и расширить культурно-хронологическую шкалу от эпохи неолита до предмонгольского времени.

Примечаниия

Бобров В.В. Жилища луглеской культуры в Маркинско-Ачинской лесостепи // Культура народов Евразийских степей в древности. Барнаул: Изд-во АГУ, 1993 C. 118-132.
Бобров В.В., Жаронкин В.Н. Новые материалы из раскопок поселения Танай-4а// Проблемы археологии, этнографии, антропологии Сибири и сопредельных территорий. Новосибирск: изд-во ИАЭтСО РАН, 1998. С. 187-190.
Бобров В.В., Жаронкин В.Н. О новом типе сооружений ирменской культуры // Проблемы археологии, этнографии, антропологии Сибири и сопредельных территорий. Новосибирск: изд-во ИАЭт СО РАН, 2000. С. 237-240.
Бобров В.В., Умеренкова О.В. Новые источники постандроновского времени из Кузнецкой котловины // Проблемы археологии, этнографии, антропологии Сибири и сопредельных территорий. Новосибирск: изд-во ИАЭт СО РАН, 1999 С. 263-268.
Бобров В.В., Членова Н.Л. Смешанные лугаво-ирменские памятники района Кузнецкого Алатау // Проблемы археологии Евразии. М.: «Наука», 1991. С. 143-180.
Бородкин Ю.М. Произведения изобразительного искусства из неолитических погребений Васьковското могильника // Известия Лаборатории археологических исследований. 1976. Вып 7. С. 99-109.
Вадецкая Э.Б. Археологические памятники в степях Среднею Енисея, Л : «Наука», 1986. 180 с.
Зах В.А. Эпоха бронзы Прнсалаирья Новосибирск: «Наука», 1997. С. 9. рис. 3-33.
Комарова М.Н. Неолит верхнего Приобья // КСИИМК. 1956. Вып. 64. С. 95. рис. 40-/5.
Косарев М.Ф. Бронзовый век Западной Сибири. М.: «Наука», 1981. 278 с
Косарев М.Ф. Памятники эпохи раннего металла в Верхнем и Томско-Нарымском Приобье // Эпоха бронзы лесной полосы СССР. М.: «Наука», 1987. С. 264-268.
Мелодии В.И. Эпоха неолита и бронзы лесостепного Обь-Иртышья. Новосибирск: «Наука». 1977. С. 100, табл. XIII-2.

В этот день:

Нет событий

Рубрики

Свежие записи

Счетчики

Яндекс.Метрика

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Археология © 2014