Белогрудовская и чернолесская культуры

В сущности говоря, и белогрудовская и чернолесская культуры — это последовательные этапы одной и той же культуры. Хотя с течением времени произошли довольно значительные изменения в облике культуры, но развитие керамики, жилищ настолько определенно говорит о такой преемственности, что возникновение одного этапа из другого не вызывает сомнения 1.

[adsense]

Белогрудовский этап представлен в разных местностях не совсем однородными памятниками. Еще далеко не полные данные позволяют наметить границы распространения соответствующих памятников на севере до припятских болот. На западе они известны в районе Каменец-Подольска, Могилева-Подольского и восточной половины Черновицкой области. На востоке они доходят до Днепра и на юге по Днепру и Бугу до кромки степи.

В начале 20-х годов в урочище Белогрудовский лес в 5 км от Умани были открыты похожие на курганы бугры, состоящие из земли с золой или просто из земли. Они насыщены черепками посуды, каменными и костяными орудиями и костями животных. Вокруг Умани радиусом около 35 км расположено до 20 пунктов с подобным сосредоточением золистых бугров и зольников.

Относительно уманских зольников существуют разноречивые мнения 2. Некоторая удаленность от воды, при расположении в 1/2 км от реки и более, наличие зольного основания, покрытого толстым слоем перегноя, позволили С. С. Березанской видеть в белогрудовских буграх и зольниках культовые сооружения. П. П. Куринный готов был счесть их за курганы. В некоторых зольниках были обнаружены небольшие глинобитные очаги и кирпичики в виде глиняных лепешек и остроконечных пирожков от стенок и сводов таких очагов и печек. Исходя из этого А. И. Тереножкин видит в холмах остатки каких-то жилищ, конструкцию которых пока что установить не удается. Во всяком случае несомненно, что в них содержатся отбросы быта и поэтому их следует признавать прежде всего за остатки жилого мусора. Может быть, с зольниками были связаны и культовые представления, но они едва ли играли главную роль.

В окрестностях Киева по Днепру и по его притоку Стугне известно некоторое количество открытых селищ довольно малых размеров, по нескольку сот квадратных метров. На этих поселениях, расположенных близко к воде, пока не выявлено ни зольников, ни жилищ. Керамика же и другие изделия не отличаются от находок из уманских зольников.

На Верхнем Днестре, в Черновицкой области, прослеживается стык белогрудовской культуры с культурой ноа, при этом в керамике и металле черты культуры ноа преобладают над белогрудовскими 3.

Строго говоря, рассмотренные поселения белогрудовской культуры еще не относятся к железному веку. Эти поселения, может быть, начинают свое существование в XI, а то и в XII в. до н. э., так как следующие за ними памятники ранней ступени чернолесской культуры, в инвентаре которых достаточно датирующего материала, могут быть приурочены к рубежу IX и VIII вв. до н. э. 4 В инвентаре же собственно белогрудовских поселений очень еще много сравнительно ранних элементов, в частности зубчатых штампов из лопатки домашнего животного, вырезанных по краю плечевого сустава или на широком ее конце. Железных предметов на этом этапе пока что неизвестно, но мы уже упомянули о находке тяжелого железного шлака на белогрудовском селище у с. Краснополка Уманского района.

Рис. 111. План Субботовского городища: 1 — вал, 2 — ров, 3 — раскопы, 4 — землянки, 5 — клады

Рис. 111. План Субботовского городища: 1 — вал, 2 — ров, 3 — раскопы, 4 — землянки, 5 — клады

По течению правобережного притока Днепра Тясмина и в районе Могилева-Подольского были открыты селища раннего времени чернолесской культуры с еще кое-какими признаками белогрудовских форм. К их числу прежде всего относится нижний слой Субботовского городища в Чигиринском районе Черкасской области 5. При бытовании жилищ этого яруса поселение, располагавшееся на довольно высоком берегу речки Суботи, может быть, еще не было укреплено. По юго-западному краю площади поселения открыто 7 землянок (рис. 111). Они разного плана. Одна почти круглая диаметром около 5 м при глубине 3 м; другие прямоугольные — наиболее сохранившаяся из них площадью 9×5,5 м при глубине 1 м; была и квадратная землянка площадью 10X10 м при глубине 1 м. Кое-где вдоль стенок жилищ шли ямы от столбов, такие же ямы попадались и в середине. Столбы подпирали стены, поддерживали крышу, но система их расположения не поддалась разъяснению. В каждом жилище по одному, а то и по два-три очага. Очаги, то глинобитные, то в виде кучи золы на прокаленном глиняном полу, располагались в середине жилища или в ряд по его средней линии. Они были округлыми или овальными и имели в поперечнике около 1 м. В одной из землянок обнаружены разбросанные без всякого порядка обожженные «кирпичики» в форме параллелепипедов (14X5x5 см). Может быть, они составляли когда-то печь. Некоторые из жилищ погибли от пожара: стенки и полы в них прокалены, иные из столбов обуглены. Все землянки перед возобновлением поселения были завалены жилым мусором с золой, иногда покрывавшей заполнение землянок сверху в виде зольного холмика. И здесь частично, но только частично, мог проявиться ритуальный смысл очажного пепла. В основном это все же жилой мусор.

На полу двух землянок сохранилось несколько целых сосудов. Вся керамика, которая связывается с жилищами, носит частью белогрудовские, частью чернолесские черты. В некоторых предметах почти нет различия с вещами раннего этапа. Это, между прочим, костяные проколки из длинных овечьих костей и пряслица из спиленных головок бедренных костей крупных копытных. За пределами землянок, к востоку, находилось много разнообразных хозяйственных ям. Некоторые из них принадлежали к тому же времени, что и землянки. В одной из таких ям, неглубокой, слегка расширявшейся книзу, найдены кремневые лезвия серпов и вместе с ними обломки очень обожженной обмазки. Может быть, обмазка принадлежала глинобитной печи на прутяном каркасе или сгоревшему глинобитному жилищу. Последнее позволило бы предположить раннее появление мазанок в этом районе, где они так распространились с самого начала скифской эпохи.

В 1959 г. Е. Ф. Покровская и Е. А. Петровская открыли в долине Тясмина у с. Большая Андрусовка 10 сходных с субботовскими землянок 6. Наибольшая имела площадь 13Х Х6 м. Глубина этих землянок от 0,40 до 1 м.

Их стены были обложены деревом: продольные — бревнами, а поперечные — колотыми досками. В этих землянках кое-какие остатки говорят о глинобитных очагах неопределенного устройства. Основные находки керамики принадлежат ранним субботовским типам. Все андрусовские жилища сгорели.

Около Могилева-Подольского в 1952 — 1953 гг. М. И. Артамонов произвел раскопки у с. Яруга 7. Там оказалась вместе и белогрудовская и чернолесская керамика. Есть и местные формы, например прямостенные сосуды явно тех же назначений, что и обычные «тюльпановидные» горшки типа белогрудовских и чернолесских. В тех же районах были обследованы еще селища со смешанным составом керамики. На одном из селищ найден железный ножик одного из чернолесских типов. Переход к чернолесскому этапу совершился, таким образом, после частичного освоения железа. В одной из землянок Субботовского городища найден роговой черешковый двукрылый наконечник стрелы узкоромбического сечения в духе бискупинских. В Бискупинском городище такие наконечники датируются от VII до конца V в. до н. э., но они встречаются в лужицкой культуре и раньше. В той же землянке найдены костяной и роговой псалии с большим продолговатым прямоугольным прорезом в середине и двумя меньшими на концах. Все эти отверстия расположены в одной плоскости. В местах отверстий псалии утолщены. Псалии, по-видимому, сопровождались какими-то мягкими удилами, которые истлели. Эта пара псалиев относится к нижнему слою Субботовского городища 8 (рис. 112). На следующем, собственно чернолесском, этапе употреблялись удила и псалии первого, по А. А. Иессену, кобанского типа. Стремевидные удила вошли в тех же местах во всеобщее употребление главным образом в конце VII и в начале VI в. до н. э. Следует предположить с большой долей вероятия, что некоторое непродолжительное время стремевидные удила сосуществовали с кобанскими.

Переход от белогрудовского времени к чернолесскому, учитывая такие памятники срубной культуры, как Усатовское селище у Одессы с его роговым псалием и Черногоровку с ее бронзовым подражанием роговым псалиям субботовско-усатовского типа, следует искать до момента появления бронзовых удил и псалиев, то есть на рубеже IX — VIII вв. до н. э. 9. Этот переход выражен в нескольких поселениях Подолии, например у с. Яруга. Керамика здесь смешанная, как белогрудовских, так и чернолесских типов. Среди лощеной посуды уже много чернолесской, но есть заметное влияние и соседней культуры Молдавии. Есть на поселении у Яруги кремневый серп и каменный сверленый топор, как и в нижнем ярусе Субботовского поселения.

Рис. 112. Костяные псалии: 1 — нижний слой Субботовского городища, 2 — поселение срубной культуры в Усатове

Рис. 112. Костяные псалии: 1 — нижний слой Субботовского городища, 2 — поселение срубной культуры в Усатове

Рис. 113. План Тясминского городища: 1 — валы, 2 — рвы

Рис. 113. План Тясминского городища: 1 — валы, 2 — рвы

В верховьях Ингульца, близко подходящих к Тясмину, и на самом Тясмине, от Смелы до Ново-Георгиевска, вслед за временем землянок Субботова и Андрусовки появляются укрепленные городки 10. Их около 10 по Тясмину, вплоть до его устья, и 3 в верховьях Ингульца. Новый этап получил название чернолесского по первому городищу этого типа, открытому в 1949 г. А. И. Тереножкиным на Ингульце в урочище Черный лес. Эти городища весьма своеобразны (рис. 111, 113). Они находятся обычно на высоких мысовых холмах, почти всегда труднодоступных. Укрепление невелико, в плане округлое или овальное. Оно окружалось едва теперь заметным валом. Именно такое укрепление — обязательная основа любого из тясминских городищ. Несколько раз (например, на Янычском, Тясминском и Московском городищах) прослеживаются поперечные дополнительные валы или рвы, перекрывавшие узкий проход со стороны всполья и увеличивавшие защищенную площадь поселения. На Московском городище глиняный вал был вообще открыт только раскопками. Такие низкие валы получили очень простое объяснение. Вал служил лишь подножием деревянной стены из четырехугольных клетей наподобие лужицких укреплений. Они сохранились в обгоревшем виде и составляли сплошной ряд, сберегшийся в высоту на 2 — 3 венца в валах Тясминского и Калантаевского городищ. В последнем случае продолговатые клети имели размер поперек вала 2,5 м, а вдоль него — от 0,75 до 1 м. Стена была заполнена глиной. Иногда валы, может быть, укрепляли камнем (если это не запас метательных снарядов); например, часть валов Калантаевского и Тясминского городищ была укреплена с внутренней стороны скоплением камней. Перед низким валом находились широкие (от 10 до 20 м) и глубокие (4 — 5 м) рвы. Книзу они иногда сильно сужаются. Внутри городищ почти нет культурных отложений и обычно не бывает жилищ, а лишь большее или меньшее число ям и одиночных очагов. Площадь такого городка обычно около 0,5 га.

Жилая площадка обычно занимает несколько сот квадратных метров и располагается вне основных укреплений. В некоторых случаях она находится внизу под холмом, ближе к воде. Таковы, например, довольно насыщенные культурные наслоения у подножия Московского и Тясминского городищ. Жилые слои Субботовского городища находятся на плато к юго-востоку от основного городка и занимают площадь до 2 га. Здесь обнаружен культурный слой с множеством хозяйственных ям. Жилища представлены главным образом прослойками глины от слабо углубленных полов. Склон холма от валов к подножию тоже обычно имеет слабо насыщенный культурный слой или отдельные его вкрапления. Однако именно на склоне Тясминского городища была открыта одинокая землянка чернолесского этапа, почти квадратная (3,6×3,3 м), глубиной в человеческий рост. Вдоль ее стенок сделаны узкие канавки в 10 см ширины и до 0,5 м глубины, в которые вертикально вставлены концы колотых досок, сплошь облицовывавших стенки.

На склоне холма Калантаевского городища в очень слабо насыщенном культурном слое были обнаружены остатки наземного квадратного в плане жилища размером 6,5 X Х6,5 м. Остатки его состояли из глины с отпечатками прутьев от плетеного каркаса стен. В завале этой обмазки оказались обломки горелых бревен. Во всех четырех углах жилища — ямки от подпорных столбов. На полу сохранилась обмазка, а на ней глиняный под от печи.

Землянки вроде субботовских, но самого позднего чернолесского времени обнаружены и на Днепровском левобережье на р. Ворскле у с. Хухры Ахтырского района Полтавской области 11. На Ворсклу, вплоть до ее верховьев, чернолесцы проникли в VIII — VII вв. до н. э. Таким образом, в чернолесское время существовали и наземные дома и землянки. По конструкции укреплений чернолесские городища сходны с лужицкими. Типы жилищ чернолесской культуры продолжают бытовать в поселениях скифской эпохи.

Чернолесские городки строились не для обитания, а для укрытия от нападения на поселок и притом от внезапного нападения. Площадь такого укрепления вполне может вместить отдельную отцовскую семью или небольшой род. По расположению городищ на Тясмине можно предполагать, что в них искало убежища племя или союз небольших племен с центром расселения из Субботова. По-видимому, городища возникли после какого-то внезапного вторжения, вызвавшего пожары на Субботовском и Андрусовском селищах, и, очевидно, такая опасность не прекратилась после первого набега. Может быть, это были кочевники-скифы, появившиеся в IX — VIII вв. до н. э. в степях.

Что появление городищ на Тясмине и Ингульце — необязательно результат внутреннего развития общества, свидетельствуют довольно многочисленные неукрепленные чернолесские поселки на Подолии 12. Они редко подходят к самому Днестру, а чаще располагаются несколько в стороне, на склонах оврагов или на мысах. Раскопок на них почти не было. На поселении у с. Ленковцы Черновицкой области открыты глинобитные полы наземного жилища плохой сохранности. На поселении у Луки Врублевецкой И. Г. Шовкопляс раскопал незначительные остатки такого же жилища. Сходство материала селищ с находками на городищах полное. Их керамический комплекс очень близок чернолесскому из Поднепровья. Есть, однако, здесь и пришлые формы керамики из соседней Западной Украины и Молдавии.

Погребений, относящихся к белогрудовскому этапу, почти неизвестно. К ним следует отнести могильник со скорченными костяками у с. Белый Камень Винницкой области. Костяки 6 взрослых и детей лежали на правом боку, головой на запад. Могилы неглубоки (25 — 50 см) и без каких бы то ни было насыпей. Для собственно чернолесского времени известны захоронения как из районов по Роси и Тясмину, так и из Подолии и окрестностей Черновиц. Устойчивости в сооружениях и ритуале нет. Для бассейна Тясмина и Роси, исключительно по материалам старых раскопок, известны и трупосожжения и трупоположения. Есть там и грунтовые погребения и курганы 13. Характерные для Киевской и Черкасской областей чернолесские браслеты из Киевского музея, по данным старых инвентарных книг, неоднократно находили при корчевке пней вместе с остатками трупосожжений. Среди курганов в окрестностях Смелы по чернолесской керамике легко выделяется несколько курганов у с. Оситняжка: в 4 из них на кострищах или в выстланных деревом ямах лежали сожженные кости 2 — 3 человек. В одном кургане при двух скорченных костяках было до десятка чернолесских сосудов. В кургане № 52 у с. Оситняжка в огромной квадратной яме (7X7X2,3 м), обложенной и перекрытой деревом, захоронено 7 покойников. Трое из них положены на перекрытии ямы в вытянутом положении, головой на восток. Четверо лежали в той же позе, головой на запад, на дне в особых канавках. У Гуляй-Городка на р. Тенетника в кургане № 185 было найдено около 30 сосудов, несомненно, чернолесского этапа. В 20 из них лежали кремированные кости, местами кучки пережженных костей находились на площадках кострищ. Кроме большого количества сосудов в перечисленных погребениях есть только одиночные украшения, чаще всего браслеты.

В 1959 г. на Ворскле, у д. Бутенки, Кобелякского района, Полтавской области, было случайно найдено на глубине 80 см бескурганное чернолесское трупосожжение с богатым воинским инвентарем 14. В него входили предметы конского снаряжения: несколько пар двукольчатых удил I типа, по А. А. Иессену, трехпетельчатые псалии I же типа со шляпкой на верхнем и лопастью на нижнем конце, гладкие и прорезные уздечные бляхи (последние с крестом солярного значения), пара очень больших колец (диаметром 12 см) с круглой подвеской на подвижной муфточке. Все это из бронзы. Найдены здесь и бронзовые ромбовидные наконечники стрел (до 30) с длинными втулками и 2 листовидных с длинной втулкой наконечника копий из железа — оружие гиппотоксота. По перу копья идет ребро, а в основании пера имеется пара отверстий по бокам втулки. Два литых сплошных бронзовых браслета, близкие чернолесским, составляют украшение воина. Этот инвентарь — провозвестник обихода конного воина скифского времени. Бутенковский комплекс относится к VIII в. до н. э. или, может быть, к первой половине VII в. до н. э. (рис. 114).

[adsense]

Рис. 114. Инвентарь Всаднического погребения в Бутенках: 1- удила, 2 — псалии, 3, 4 — браслеты, 5, 6 — кольца и бляхи от сбруи, 7 — железные наконечники копий, 8 — наконечники стрел (1—6, 8 — бронза)

Рис. 114. Инвентарь Всаднического погребения в Бутенках: 1- удила, 2 — псалии, 3, 4 — браслеты, 5, 6 — кольца и бляхи от сбруи, 7 — железные наконечники копий, 8 — наконечники стрел (1—6, 8 — бронза)

На Подолии известно пока что до 10 курганов этого времени у сел Лука Врублевецкая и Мервинцы 15. Они раскопаны И. Г. Шовкоплясом и М. И. Артамоновым. Все эти насыпи из камня, кроме одной чисто земляной у Мервинец. Их размеры до 1 м в высоту и от 7 до 17 м в диаметре. Покойники лежали или на вымостке из плит на древнем горизонте, или в ямах с деревянным перекрытием, выложенных по стенам и полу каменными плитками, или в каменных ящиках, окруженных кромлехом. Погребенные по большей части лежали скорченно на правом боку, головами на северо-запад и юго-восток (Лука Врублевецкая). Как правило, их от 2 до 6 в гробнице. Всего 2 трупосожжения в урнах обнаружены в 2 из 8 курганов у Луки Врублевецкой. Они находились в неглубоких ямах. Одна из урн была обложена камнями. Отличие подольских курганов от тясминских — в широком применении камня для насыпи и погребального сооружения. Инвентарь этих могил — сосуды белогрудовско-чернолесских и гальштатских типов. В курганах у с. Мервинцы были найдены железные гальштатские удила и железный ножик уже VII — VI вв. до н. э.

Исключительное преобладание в погребениях глиняной посуды не позволяет точно отделить мужские захоронения от женских. Впрочем, упомянутые погребения из Бутенок и Мервинцев, по крайней мере, для последнего этапа чернолесской культуры говорят о мужчине-воине. Само появление городищ указывает на вынужденную смену в бассейне Тясмина мирного быта на постоянно воинственный и тревожный. О вооружении кроме единичных погребений воинов дают представление еще и некоторые материалы городищ и случайные находки.

Лук и стрелы засвидетельствованы находками роговых и костяных наконечников стрел, особенно с Субботовского городища 16. Основной тип их — листовидный по форме, ромбический в сечении наконечник, с выемкой в основании и со скрытой втулкой. Этот тип есть и в андроновской и в срубной культурах. Вероятно, от них он проник в чернолесскую. Этот тип исчезает лишь к началу скифского времени. Менее обычные двушипные черешковые и с прорезной втулкой наконечники близки к типам стрел гальштатской и лужицкой культур. Они реже предыдущих. Лавролистный наконечник с прорезной втулкой единичен; по форме головки он сродни гальштатским, лужицким и раннескифским наконечникам. Костяной квадратный в сечении втульчатый наконечник совпадает с некоторыми одновременными образцами, происходящими из степи, и ранними скифскими наконечниками. Бронзовые наконечники стрел из Бутенок, имеющие головку условно ромбических контуров и длинную втулку, совершенно совпадают с некоторыми наконечниками VIII — VII вв. до н. э. с Северного Кавказа и из степей Приазовья и Подонья. В стрелах с черешком и расщепленной втулкой видно среднеевропейское или местное начало. Втульчатые наконечники более всего связывают стрелковое дело чернолесского этапа со всем набором доскифских наконечников стрел степи, приведшем в конце концов к сложению скифското военного обихода (рис. 115).

Рис. 115. Костяные наконечники стрел Белогрудовского-Чернолесской культуры: 1, 5, 6 — втульчатые, 2, 3 — с прорезной втулкой, 4, 7 — черешковые

Рис. 115. Костяные наконечники стрел Белогрудовского-Чернолесской культуры: 1, 5, 6 — втульчатые, 2, 3 — с прорезной втулкой, 4, 7 — черешковые

Среди довольно обильных втульчатых наконечников копий из бронзы, восходящих, по-видимому, к степному влиянию, следует отметить: наконечники листовидной формы с большими прорезами в лопастях; наконечники с пером, расширяющимся в верхней части и очень суженным к широкой втулке; листовидные наконечники с длинным пером и короткой втулкой. Есть в белогрудовско-чернолесском Приднепровье и литейные формы для изготовления подобных степных типов наконечников копий. Ввиду того что мы считаем срубную культуру доживающей до скифского времени, можно полагать, что некоторые из этих наконечников могли существовать и в чернолесский период. То, что А. И. Тереножкин относит их полностью к белогрудовскому времени, вызывает сомнение. Напомним, что наконечники копий с прорезами в пере явились прототипами наконечников VI — V вв. до н. э. ананьинской культуры, то есть дожили там до начала скифского времени. Заслуживает внимания еще одна группа бронзовых наконечников копий с малым пером и длинной втулкой (5-я группа, по А. И. Тереножкину). Они действительно могут относиться к предскифскому, или собственно чернолесскому, времени 17.

Наконечники копий из железа все втульчатые, иногда с лавролистным пером. Они — очевидные прототипы железных наконечников скифского времени. Возможно, в это время появился и обычай носить два копья (сравните копья из Бутенок), который прочно укрепился в скифское время.

Рис. 116. Биметаллические мечи и кинжал с территории Чернолесской культуры

Рис. 116. Биметаллические мечи и кинжал с территории Чернолесской культуры

На типологических основаниях А. И. Тереножкину удалось отнести к чернолесскому времени группу биметаллических (с бронзовой рукоятью и железным клинком) коротких колющих мечей и кинжалов. Все они из случайных находок. Рукоять их имеет грибовидный полусферический пустотелый набалдашник, плоскую в охвате ручку и прямое перекрестие. Их обоюдоострый клинок достигает в длину 60 см (рис. 116). Подобные, но нетожественные мечи есть в Трансильвании, под Краковом и в предскифских комплексах Предкавказья. Один чернолесский кинжал с ребристой рукоятью из бронзы и железным лезвием имеет двукрылое перекрестие, близкое перекрестиям скифских акинаков 18.

Из Среднего Поднепровья происходит несколько так называемых «киммерийских» бронзовых кинжалов и ножей листовидной формы с черешком, имеющим цилиндрический упор для ручки. Известен также бронзовый кинжал хвалынского типа с прорезной рукоятью и грибовидной низкой шляпкой-навершием 19. Это вещи позднесрубных типов. На территории чернолесской культуры они могли существовать еще на белогрудовском этапе и, может быть, в пору переходных субботовских и андрусовских землянок. Остальные кинжалы чернолесского времени.

То ли рабочими, то ли боевыми орудиями служили бронзовые кельты. Есть кельты с шестигранной втулкой и с одним или двумя ушками, может быть, семиградского происхождения. Они известны и в срубной культуре Причерноморских степей. Встречены также кельты степного, собственно «киммерийского» типа, с овальной втулкой и двумя ушками. Много и других кельтов разных форм. Все ли они относятся к белогрудовскому времени или часть доживает до чернолесского, пока еще неясно. Отчетливо выделяется группа узких одноушковых кельтов с круглой втулкой и шестигранным клином. Они почти все украшены в верхней половине вертикальным слаборельефным елочным орнаментом. Это — основная, собственно чернолесская, форма. Глиняные литейные формы подобных кельтов обнаружены в Субботове и Подгорцах. В верхнем горизонте Субботовского городища такой кельт найден в кладе вместе с двумя типичными чернолесскими браслетами и железным теслом-мотыгой с двумя боковыми выступами. Интересно отметить, что браслеты были надеты на кельт. Тип тесла хорошо известен в гальштатской, лужицкой, высоцкой культурах, а позднее в культурах скифского облика. В с. Зарубинцы был найден кельт чернолесского типа, но уже из железа (рис. 117, 118).

Рис. 117. Глиняная литейная форма Чернолесского кельта и оттиск с неё

Рис. 117. Глиняная литейная форма Чернолесского кельта и оттиск с неё

Рис. 118. Бронзовый кельт (1) с Субботовского городища, железный кельт (2) из с. Зарубинцы, железное тесло (3) с Субботовского городища

Рис. 118. Бронзовый кельт (1) с Субботовского городища, железный кельт (2) из с. Зарубинцы, железное тесло (3) с Субботовского городища

Универсальные орудия мужского и отчасти женского обихода — нож и шило — пока что малочисленны. На развитой ступени чернолесской культуры распространяются железные ножи. Они то с узким черешком, то с черешком одинаковой ширины с лезвием. Ножи имеют либо прямую, либо довольно сильновыгнутую спинку. У некоторых ножей кончик острия слегка поднят кверху наподобие гальштатских, высоцких и лужицких (рис. 119).

Рис. 119. Железные ножи Чернолесской культуры

Рис. 119. Железные ножи Чернолесской культуры

Мужчина пользовался конем, шедшим под верх и в упряжку. У нас нет сведений о характере повозки. Известно только устройство удил и псалиев. Судя по нахождению нескольких пар удил в погребении воина из Бутенок, это был всадник, владеющий несколькими конями. Если бы речь шла о колесничнике, в состав инвентаря вошли бы металлические шины. Впрочем, из Восточной Европы нет никаких сведений о колесничниках, известных в гальштатских и южных лужицких погребениях. Раннее развитие коневодства привело к раннему же развитию верховой езды.

Удила и псалии различны. Известно несколько находок удил кобанского типа, литых бронзовых с двумя кольцами на концах каждого плечика. Этим удилам соответствуют псалии со шляпкой наверху, отогнутой лопастью внизу и тремя ушками в середине стержня. Удила III типа, по А. А. Иессену, то есть «стремечковидные», вероятно, должны были применяться у чернолесских племен, но пока что еще не найдены.

Интересны удила из роговой пластинки с отверстиями на обоих концах: они известны на Субботовском и Калантаевском городищах. Этот тип примитивных одночленных удил найден еще на Тарасовой горе — селище самого раннего скифского времени, а именно второй половины VII в. до н. э. Известны они и на Бискупинском городище лужицкой культуры.

Найдено несколько роговых псалиев с тремя удлиненными, овальными или четырехугольными (иногда квадратными) отверстиями, далеко отставленными друг от друга. Они в роге и бронзе известны уже нам в поздней срубной культуре (сравните псалии с селища в Усатове и в кургане у Черногоровки, рис. 89, 112). В чернолесской культуре они свойственны ее ранней и развитой ступеням.

Кроме того, обнаружены роговые псалии с муфточками у трех отверстий, напоминающие бронзовые гальштатские и бронзовые из погребения поздней срубной культуры в Большой Камышевахе. Вероятно, к более раннему, еще белогрудовскому времени относится псалии из рога, найденный в Субботове в засыпке глубокой колоколовидной ямы. Он имеет форму русского С. В нем овальное отверстие в середине спинки и две маленькие дырочки в концах, но в другой плоскости. Подобные псалии из рога при бронзовых удилах встречены были Б. А. Куфтиным в Грузии.

Сохранилось несколько круглых и овальных уздечных блях. Одни из них — бронзовые, другие костяные или из рога; большинство их найдено на городищах. Их диаметр обычно невелик: всего 3 — 4 см (рис. 120).

Рис. 120. Роговые псалии (1, 2, 3), бляшки (4, 5) и гарпун (6) Чернолесской культуры

Рис. 120. Роговые псалии (1, 2, 3), бляшки (4, 5) и гарпун (6) Чернолесской культуры

Весьма большое значение имеет набор бронзовых блях и колец от узды в Бутенках при удилах и псалиях I типа, по А. А. Иессену. Там есть гладкие круглые бляхи, бляхи с крестовидным «солярным» орнаментом на поле и большие кольца с круглой подвижной привеской. Бронзовые удила и отчасти бляхи переходят затем в ранний скифский и меотский обиход. Бронзовая сложнопрофилированная бляха из Субботова и набор из Бутенок имеют несомненные параллели на Северном Кавказе. Оттуда они, вероятнее всего, и происходят.

С территории чернолесской культуры происходит несколько лунниц из бронзы, имеющих от 3 до 7 выпуклых кружков на поверхности. Подобные лунницы также входят в состав кавказских комплексов VIII — VII вв. до н. э. Бронзовые лунницы есть и в позднесрубной культуре (например, из Большой Камышевахи). Их костяные образцы, одинарные и двойные, осложненные орнаментами, уже знакомы нам по кургану у с. Зольное в Крыму.

Украшения представлены довольно бедно, так как погребений известно мало, а на поселениях они случайны 20. Из головных украшений мы знаем только спиральные, свернутые из проволоки височные привески. В белогрудовское время это очень неплотная и довольно большая спираль с завитками на концах. В собственно чернолесское время — очень плотно скрученная плоская спираль с петелькой на свободном верхнем конце и с небольшой пластинчатой вставкой в середине. Вставная пластинка либо бронзовая, либо железная (Субботово).

Шейные украшения известны также в небольшом числе. Пока еще не найдены гривны, но по распространению их в лужицкой и раннескифской культурах можно предполагать, что со временем они будут найдены на белогрудовско-чернолесской территории. Спиральные биконические и цилиндрические пластинчатые пронизи, вероятно, составляли ожерелья. Впрочем, их могли нашивать и на одежду. Вероятно, к набору нашивных нагрудных украшений принадлежат также восьмеркообразные бляшки, вырезанные из медных пластинок. Их длина от 1,5 до 4,0 см; они состоят из двух кружков с выпуклостями посередине каждого. Бляшки прикреплялись шнурком за место соединения кружков, как видно иногда по следам потертости между кружками, и составляли более или менее плотные ряды.

К числу нагрудных деталей костюма относятся булавки. Самые древние из них (с кольцевидной головкой) известны главным образом из случайных находок. Они, конечно, еще белогрудовского времени. Только однажды такая булавка была найдена в раннечернолесской землянке у с. Андрусовка. Собственно чернолесскими являются булавки с полушарной или конической головкой, часто пустотелой, и с петелькой немного ниже головки. В течение всего времени, вплоть до скифского, бытовали булавки с одновитковой спиральной головкой. Как видно на примере глиняной литейной формы из Субботова, некоторые булавки нарочно отливали слегка согнутыми (рис. 121).

Рис. 121. Височные привески (1, 2), нашивная бляшка (3), булавки (4, 5) Белогрудовского-Чернолесской культуры

Рис. 121. Височные привески (1, 2), нашивная бляшка (3), булавки (4, 5) Белогрудовского-Чернолесской культуры

Фибул с территории белогрудовско-чернолесской культуры, кроме одной, неизвестно. Вероятно, этот вид украшения не был здесь сколько-нибудь распространен, как и в последующее, скифское время.

Рис. 122. Вещи Залевкинского клада: 1 — миска, 2—браслет, 3, 4 — пронизи, 5 — подвеска (бронза)

Рис. 122. Вещи Залевкинского клада: 1 — миска, 2—браслет, 3, 4 — пронизи, 5 — подвеска (бронза)

Не определено, к какой части украшения относятся пластинчатые привески в виде узких трапеций с загнутым в трубочку верхним краем. Известны 3 такие привески из клада на городище в с. Залевки на Тясмине. Они украшены мелким пунсонным орнаментом в три низбегающих ряда с тремя большими кружками внизу (рис. 122). Форма и орнамент этих привесок вполне сходны с гальштатскими, но у тех для подвешивания обычно служит дырочка наверху. Они подвешивались там на цепочках к фибулам, накосным пластинкам и ко множеству других украшений.

Рис. 123. Браслеты Чернолесской культуры

Рис. 123. Браслеты Чернолесской культуры

Особенно типичны для чернолесской культуры литые по восковой модели пластинчатые браслеты. Они широкие и массивные, обычно овальные, реже круглые. Как видно по форме и величине браслетов, их носили на плечевой части руки. Эти браслеты имеют замок, состоящий из отверстия или гнезда на одном и штифтика на другом конце. Они покрыты очень богатым рельефным орнаментом в виде бегущей спирали и завитков, простых кружков, рубчатых поясков и т. п. (рис. 123). За пределами чернолесской культуры такие браслеты отсутствуют. Это самое типичное из чернолесских украшений, вероятно, не только женское, но и мужское. По крайней мере, 2 подобных браслета есть в погребении воина из Бутенок на Ворскле. На этом же примере, а также по двум кладам Субботовского городища, можно строить предположение о том, что такие браслеты носили по одному на каждой руке. В Субботовском городище в составе небольшого клада украшений были найдены 2 спиральных пластинчатых браслета в 3 — 4 оборота, встречающиеся и в соседних культурах, в частности в лужицкой. В другом кладе, у с. Залевки, был найден бронзовый, типичный для позднего гальштата браслет, орнаментированный рядом выпуклых кружков. Таков набор чернолесских украшений, часть из которых, особенно наплечные браслеты, булавки с петелькой и густоспиральные височные привески, обычна для этой культуры, а остальные сходны с украшениями соседних культур. Характерно для комплекса чернолесских украшений отсутствие в нем фибул.

Хотя от белогрудовского этапа нет точных и сколько-нибудь полных сведений о железных изделиях, но, как мы помним, для этого времени прочно засвидетельствован сыродутный железный шлак из окрестностей с. Краснополка Винницкой области. Со времени перехода к чернолесскому этапу находки железных и бронзовых вещей идут бок о бок. Таковы бронзовый кельт и железное тесло из клада Субботовского городища, железные копья из Бутенок наряду с бронзовыми стрелами и бронзовыми удилами оттуда же, железные тесла с боковыми выступами, уже достаточно обильные железные ножички с разных городищ и случайно найденный, но вполне типичный железный кельт. Все это, безусловно, местной работы. Сыродутный процесс, судя по шлаку из Краснополки, бытовал здесь еще во время белогрудовской культуры. Для чернолесского времени он очевиден, но только по обильным изделиям из железа; следы же самого процесса пока еще не отысканы 21.

Рис. 124. Обломки литейных форм Чернолесских браслетов и оттиски с них

Рис. 124. Обломки литейных форм Чернолесских браслетов и оттиски с них

Бронзолитейное мастерство представлено несколько богаче 22. К белогрудовскому этапу и, может быть, к переходному времени относятся несколько каменных форм для отливки «киммерийских» листовидных кинжалов-ножей, крюкастых бронзовых серпов, кельтов позднесрубных или подобных им типов. К чернолесскому времени можно отнести ряд глиняных форм для отливки вещей с утерей восковой модели, а именно браслетов характерного чернолесского типа и булавки с петлей (рис. 124). Эти литейные формы происходят приблизительно из одного и того же места на Субботовском городище, из его верхнего, собственно чернолесского слоя. Из других пунктов Субботовского городища происходят обломок массивного глиняного сопла, глиняная воронка и глиняные лодочкообразные льячки с носиком для вливания расплавленного металла в отверстия литейной формы. На Московском городище найдены обломки льячки с пустотелой ручкой. На Субботовском городище обнаружен глиняный сердечник для образования втулки в бронзовом кельте при его отливке.

Известны 3 клада бронзовых вещей, найденные в слоях, принадлежащих развитой ступени чернолесской культуры 23. В Залевках Смелянского района клад состоял из миски, кованной из медного листа, кобанских удил, трех привесок, браслета и трубочек-пронизей (рис. 122). Пестрота набора вещей в этом кладе говорит, вероятно, о том, что он весь должен был пойти в переплав. На Субботовском городище были найдены 2 клада. Один клад (пара спиральных височных привесок, цилиндрические пронизи, два спиральных браслета и многочисленные восьмеркообразные бляшки) лежал в сосуде. Это едва ли лом, а скорее набор украшений из бронзы, принадлежавший одному лицу и спрятанный как ценность. Другой клад состоял из двух наплечных чернолесских браслетов, бронзового чернолесского кельта с елочным орнаментом и железного тесла с боковыми выступами. Все 3 клада, как и литейные формы, указывают на обычность и разнообразие литейного дела в быту чернолесских городищ. Последний клад говорит, может быть, о мастере, одновременно делавшем орудия и украшения из бронзы и ковавшем изделия из железа.

Следы бронзолитейного дела встречены на нескольких городищах. Очень вероятно, что мастера литья имелись в каждом поселке. Возможно, и сыродутное дело было в тех же руках. Если судить по белогрудовским каменным и чернолесским глиняным формам, техника литья по восковой модели особенно распространилась в собственно чернолесское время. На первой стадии развития металлургии она находилась под более или менее сильным влиянием степных позднесрубных племен.

Кроме бронзы и железа для изготовления оружия, орудий труда, предметов сбруи и украшений употребляли кость и рог. Найдены кости и особенно рога оленей со следами отрубания, отпиливания и резания. Есть «муфты» из оленьего рога для крепления каких-то орудий. Одна из них, с Субботовского городища, имеет вокруг круглого отверстия для вставления рукояти сложный звездообразный узор. Относительно много проколок, костяных стругов, наконечников стрел, псалиев, роговых мотыг. Мало известно наконечников гарпунов 24. В целом число костяных вещей не очень велико: оно гораздо меньше, чем, например, у ранних скотоводов дьяковских городищ лесной зоны.

До конца белогрудовского этапа встречались каменные проушные клиновидные топоры и вкладышевые кремневые серпы с пильчатой ретушью.

Рис. 125. Кремневые (1, 2, 3) и бронзовые (4, 5) серпы Белогрудовско-Чернолесской культуры

Рис. 125. Кремневые (1, 2, 3) и бронзовые (4, 5) серпы Белогрудовско-Чернолесской культуры

Рис. 126. Зернотерка с Субботовского городища

Рис. 126. Зернотерка с Субботовского городища

Основой хозяйственной жизни носителей изучаемой культуры были земледелие и скотоводство 25. Доказательства земледелия прежде всего в орудиях — это кремневые пильчатые серпы, бронзовые крюкастые узкие серпы и серповидные секачи степных образцов для срезания кустов (рис. 125). В собственно чернолесское время, по-видимому, появились ужежелезные серпы, слабоизогнутые, с вертикальным столбиком на конце черешка. Один такой небольшой серпик был найден на Субботовском городище. С начала скифского времени такой тип серпов становится основным для всех культур скифского типа. По-видимому, все виды злаков, кроме разве ржи, уже выращивали. Об этом можно судить ретроспективно по данным скифского времени. Зерно растирали в муку на каменных зернотерках (30—35×15—20 см). Очень своеобразны терочки в виде узкого камня с висящими по бокам нижней плиты концами (рис. 126). Было ли земледелие мотыжным или плужным? Мотыги известны в виде отростков оленьих рогов, железных тесловидных орудий с боковыми выступами и бронзовых то ли мотыг, то ли тесел с втулкой из двух сведенных вместе лопастей. Однако наличие в соседней лужицкой культуре и в ранних культурах скифского времени деревянных плугов «гальштатских» типов при очень большой близости по культурному облику поздней лужицкой и чернолесской культур заставляет предполагать существование у чернолесцев пахотного земледелия.

По данным с Субботовского и Чернолесского городищ, известно, что 49% стада составляли коровы, 24,4% — лошади и по 13,3% — мелкий рогатый скот и свиньи. Свиньи указывают на оседлый характер скотоводства. В чернолесском Поднестровье, как определяет В. И. Цалкин по материалам из поселения у с. Ленковцы, состав стада был количественно иной: 37% — костей быка и коровы, 30% — свиньи, 18% — лошади и 15% — мелкого рогатого скота. Скотоводство было оседлым, так как и здесь есть свиньи и притом в немалом числе.

Служила ли лошадь тягловой силой при пахоте или для этой цели применяли только волов, пока неизвестно. Но лошадь шла в повозки и под верх, как свидетельствует множество удил и псалиев. Погребение из Бутенок говорит о том, что символически, по числу удил, всадника-воина сопровождало до 6 коней. В обоих районах распространения культуры была известна какая-то порода собак. Уже на белогрудовском этапе встречены фигурки коней, быков, свиней и каких-то птиц из глины (Собковка). Известны они и в чернолесское время (Субботово). Каково бы ни было назначение этих фигурок, они — непосредственное отражение состава тогдашнего стада.

Охота при обильном и разнообразном стаде не играла сколько-нибудь заметной роли. На Собковском и Субботовском поселениях были найдены кости зубра и благородного оленя. Из Ленковецкого поселения известны кости оленей, кабанов и выдр. Рога оленя шли на изготовление псалиев, мотыг и еще кое-каких предметов.

О рыболовстве свидетельствуют находки двух костяных однотипных поворотного типа гарпунов очень тщательной работы. Один гарпун с Лубенецкого, другой — с Московского городищ. Московское городище можно отнести уже к самому предскифскому времени. Эти гарпуны по виду совершенно тожественны с обычнейшими гарпунами ранних лесных городищ Средней России, в частности дьяковских.

Чернолесский земледелец и скотовод был достаточно умелым плотником. Доказательством служат отличные колотые доски от облицовки стенок землянок в Андрусовке и на Тясминском городище, подпорные столбы жилищ в Субботове и клети стен Тясминского и Калантаевского городищ. К сожалению, мы ничего не знаем относительно деревянной посуды.

Женщина несла вспомогательную, но большую работу в земледелии: конечно, мотыга, серп и зернотерка были преимущественно ее орудиями. На ней лежала обработка молочных продуктов и кож. Она ткала и шила.

При обработке кож и шкур для соскабливания мездры применяли струги, изготовленные из челюстей и ребер животных. После срезывания гнезд для зубов или грани ребра у них делалось туповатое лезвие. Этих орудий много во все время существования культуры. Для сшивания кож и, вероятно, тканей применяли проколки. На белогрудовском и переходном этапах их делали чаще из тонких трубчатых костей. В чернолесское время их предпочитали выделывать из сколов больших костей или из рудиментарной локтевой кости лошади, так называемой «грифельной» косточки. Есть небольшие медные и железные шилья; для раскроя употребляли сначала бронзовые, а позднее железные ножи. Пряли при помощи веретен с пряслицем. В белогрудовское время пряслица изготовляли из спиленных сегментовидных верхушек плечевых и бедренных костей коров, лошадей и других крупных копытных или из глины; они имели усеченно-коническую, коническую и плоскую круглую форму. В собственно чернолесское время костяные пряслица окончательно исчезли. О форме ткацкого станка и глиняных или иных грузил к нему пока еще ничего неизвестно.

Познакомимся ближе с керамикой этой культуры 26. Глиняная посуда белогрудовского этапа представлена прежде всего тюльпановидными сосудами без орнамента или с гладким или реже расчлененным пальцевыми вдавленнями валиком на уровне плечика. Иногда концы валика не сомкнуты, а двумя усами свисают прямо или под острым углом вниз, в некоторых случаях концы заходят друг за друга. Под венчиком нередки проколы. Встречаются большие округлоплечие горшки с цилиндрической низкой шейкой. Поверхность обоих типов сосудов чаще сглажена рукой, реже залощена. Приземистые кубки с плоским или круглым дном, с цилиндрической шейкой имели иногда зубчатый орнамент по верхней части тулова. Узор состоял из горизонтальных поясков и зигзагов. Чашки в форме горшочка — черпаки — снабжены поднимающейся над краем и округлой наверху ручкой. Глубокие миски с отогнутым или срезанным краем по тулову имели угловатый излом. Кубки, чашки и миски нередко покрыты легким черным, серым и буроватым лощением. На Подолии нередки прямостенные горшки, близкие по орнаменту к тюльпановидным. Есть воронкообразные цедилки, покрытые сплошь отверстиями (рис. 127).

Рис. 127. Керамика Белогрудовского этапа: 1, 2 — тюльпановидные сосуды, 3, 4 — кубки, 5—цедилка, 6, 9, 10 —черпаки, 7, 8 — миски, 11 — зооморфная статуэтка

Рис. 127. Керамика Белогрудовского этапа: 1, 2 — тюльпановидные сосуды, 3, 4 — кубки, 5—цедилка, 6, 9, 10 —черпаки, 7, 8 — миски, 11 — зооморфная статуэтка

В землянках нижнего слоя Субботовского городища известны еще тюльпановидные горшки с гладким валиком. В этом слое растет число больших горшков с выпуклым туловом. Встречаются высокие яйцевидные или шаровидные кубки с цилиндрическим горлом и большие сосуды подобного типа, прилощенные или хорошо лощеные. Один приземистый кубок был украшен строенными шишковидными налепами. Подобные кубки известны из срубных поселений на Нижнемм Днепре. Была также найдена глиняная «жаровня» позднесрубного типа. Таким образом, этот горизонт близок по керамике как к белогрудовскому, так и к собственно чернолесскому. Подобные же явления наблюдаются и на селище у с. Яруга на Днестре.

Среди находок на Андрусовском селище есть довольно большой сосуд черного лощения с выпуклыми шишечками на плечиках. Его шейка цилиндрическая, корпус шаровидный, а в середине дна — вдавление для устойчивости. Подобный сосуд был найден на поселении позднесрубной культуры Бабино IV. Кубок с шишечками из Субботов а — малый вариант такого же сосуда (рис. 128).

Рис. 128. Керамика I ступени Чернолесской культуры: 1, 2 - тюльпановидные сосуды, 3, 4, 5 — кубки, 6 — горшок с выпуклым туловом, 7, 8 — черпаки

Рис. 128. Керамика I ступени Чернолесской культуры: 1, 2 — тюльпановидные сосуды, 3, 4, 5 — кубки, 6 — горшок с выпуклым туловом, 7, 8 — черпаки

На собственно чернолесском этапе из простых сосудов сохраняются тюльпановидные горшки с проколами под венчиком и валиками в основании шейки или несколько ниже. Валик обычно расчленен пальцем или палочкой. Есть и совсем гладкие валики. Появляются боченковидные сосуды как результат развития тюльпановидных форм в более приземистые также без ясно выраженного плечика и с очень низким горлом. Горшки эти продолжают жить и в скифское время. Появившиеся в земляночном слое Субботовского городища горшки с выраженным плечиком сохраняются и в позднейшее время. Они украшены проколами под бортиком и пояском ямочных вдавлений по тулову. Увеличивается число лощеных сосудов. Количество шаровидных и яйцевидных кубков значительно возрастает. Они часто покрыты не только зубчатым, но и резным орнаментом, состоящим обычно из пояска по плечику и свисающих вниз заштрихованных треугольников. Применяется заполнение этого орнамента белой мастикой. Чашки с ручкой, то полушарные, то в виде низкого или высокого горшочка, хотя имеют чаще плавный перегиб ручки, возвышающийся над краем, но иногда на нем появляются невысокие выступы-конусы. Очень своеобразны появившиеся в самом конце существования культуры низкие лощеные стаканы, покрытые геометрическим орнаментом, заполненным белой пастой (Московское городище в устье Тясмина и курганы у с. Лука Врублевецкая на Днестре). У многочисленных мисок края прямые или слегка загнуты внутрь. Наконец, на этом этапе появляются биконические и грушевидные сосуды вполне гальштатского образца. Их плечики нередко украшены сосковидными выступами, обрамленными снизу рядами углубленных полукружков. Налепы (полукруглые, продолговатые, подковообразные) украшают и огромные грушевидные сосуды, и кубки, и другую лощеную посуду. Подвергнувшись незначительным изменениям, позднечернолесская посуда почти полностью переходит в собственно скифское время (рис. 129).

Рис. 129. Керамика II ступени Чернолесской культуры: 1,2— тюльпановидные сосуды, 3 — миска, 4, 5 — черпаки, 6, 7, 8 — кубки, 9, 10 — корчаги

Рис. 129. Керамика II ступени Чернолесской культуры: 1,2— тюльпановидные сосуды, 3 — миска, 4, 5 — черпаки, 6, 7, 8 — кубки, 9, 10 — корчаги

Еще в землянках поселения у Андрусовки несколько раз встречены конические или воронкообразные сосуды, у которых нет дна,а все тулово покрыто множеством круглых дырок. Эти сосуды рассматривают то как цедилки для творога, то как своеобразные жаровенки, под которыми могли сохраняться долгое время раскаленные угольки. Появились они еще в Собковке и просуществовали до самого начала скифского времени. Они встречены на селище у Тарасовой горы на Тясмине, на Бельском городище на Ворскле, а также в гальштате и в лужицких городищах.

Металлическая посуда чернолесского времени известна пока только в одном экземпляре. В уже упоминавшийся Залевкинский клад входит выбитая из медного листа миска. Однако здесь бытовали и клепанные из полос бронзовые котлы на ножке, известные в поздней срубной культуре по Южному Бугу и Нижнему Днепру. Один такой котел был найден в Среднем Поднепровье, а другой — в Западной Украине 27.

Нетрудно увидеть, что, имея во многом сходство со среднеевропейской посудой, а именно в лощении, в некоторых орнаментах, в наличии мисок, чашек, кубков, «корчаг» керамика белогрудовско-чернолесской группы с самого начала самостоятельна. В ней было создано немало своих форм, и лишь в самых общих чертах она совпадает с гальштатской. В белогрудовско-чернолесской керамике нет сходства с лужицкими формами. Теперь на основании стратиграфии Субботовского городища нельзя более считать, как делали некоторые археологи, что белогрудовская стадия одновременна чернолесской. Хотя ее происхождение еще не вполне ясно, но связь с комаровской культурой вероятна. Во всяком случае чернолесская культура — прямой источник культуры скифской эпохи на территории Волыни, Подолии, Среднего Приднепровья и частично бассейна Ворсклы.

Еще в белогрудовское время степное воздействие в ряде форм бронзовых орудий, оружия и даже в единичных формах посуды указывает на проникновение в этом направлении влияний степных племен позднесрубной культуры. В свою очередь, под Никополем и даже южнее в погребениях степняков, хотя и единицами, попадаются чернолесские и подражающие им сосуды.

Костяные и бронзовые наконечники стрел и степные типы удил, существовавшие в Среднем Поднепровье в последний период чернолесской культуры, говорят о влиянии здесь военного дела степных племен. Набор удил и сбруи из Бутенок очень близок, прямо сказать, тожествен с северокавказскими наборами того же времени. Это свидетельствует о том, что степное начало усилилось, занося сюда далекие кавказские формы быта. Этим же степным путем проникают сюда или, наоборот, расходятся отсюда биметаллические мечи с грибовидным навершием.

К концу VII в. до н. э. степное влияние в лесостепи усилилось настолько, что все оружие, все принадлежности сбруи, наконец, звериный стиль получили широкое распространение и здесь сложилась своеобразная культура жаботинского этапа. Эта территория зажила общей жизнью со степью, сохраняя самобытность в характере поселений, жилищах, в составе стада, деталях одежды, в керамике, в погребальных сооружениях и ритуале. Но настолько сильно было степное воздействие, что оно кроме чернолесской территории частично проникло к лужицким и даже гальштатским племенам. Начальным эпизодом степной экспансии было сожжение Андрусовских и Субботовского селищ. Появились городища-убежища, в которых мог временно поместиться только разве небольшой род. В связи с этим первым вторжением возникли, вероятно, довольно обширные союзы чернолесских племен, превратившиеся затем в мощные политические образования скифского времени, оставившие Немировское, Матронинское и другие городища. Вероятно, вследствие этого в VIII в. до н. э. началось движение чернолесцев на левый берег Днепра, отразившееся в жилищах Хухринского селища, в поселении Ницаха в верховьях Ворсклы, в могиле одного из чернолесских воинов в Бутенках и, наконец, давшее расцвет новой культуре в огромном и своеобразном Бельском городище. Появление таких погребений, как в Бутенках, говорит о том, что с началом внешней угрозы стало развиваться всадничество — первый шаг к развитию аристократии, господствовавшей с начала скифского периода.

Самобытность чернолесской культуры по сравнению с лужицкой и гальштатской очевидна. Некоторые черты сходства объясняются только как результат взаимосвязей. Через днестровскую границу в южную зону белогрудовско-чернолесской культуры проникали отдельные собственно гальштатские предметы, но это небольшое и несущественное влияние.

Некоторые авторы склонны видеть в носителях чернолесской культуры южную группу древнейших славян. Этой точки зрения в особенности придерживается А. И. Тереножкин, который ставит дальнейшее развитие чернолесских племен в связь с зарубинецкой культурой, принимаемой многими за древне-славянскую. Но едва ли это построение можно считать вышедшим за рамки чистой гипотезы. А. И. Мелюкова отклоняет гипотезу М. И. Артамонова о фракийской принадлежности племен раннего железного века Подолии. Она устанавливает родство племен Подолии и Поднепровья, но не ищет в этих племенах обязательно предков славян 28.

Notes:

  1. А. И. Тереножкин. Предскифский период на днепровском Правобережье. Киев, 1961.
  2. С. С. Березанська і Г. Т. Тітенко. Нові розкопки пам’яток білогрудівського типу. «Археологія», т. IX. Київ, 1954, стор. 129 — 132; О, І. Тереножкін. Поселення білогрудівського типу біля Умані. «Археоло,-гія», т. V. Київ, 1951, стор. 173 — 182.
  3. А. И. Mелюкова. Памятники скифского времени лесостепного Среднего Поднестровья. МИА, № 64. М., 1958, стр. 9 — 11; ее же. Культуры предскифского периода в лесостепной Молдавии. МИА, № 96. М., 1961, стр. 33.
  4. А. И. Теpепожкин. Основы хронологии предскифского периода. СА, 1965, № 1, стр. .76.
  5. А. И. ТеБеножкин. Предскифский период на днепровском Правобережье, стр. 34 — 37; Б. Н. Гpaков, А. И. Тереножкин. Субботовское городище. СА, 1958, № 2, стр. 154 — 178.
  6. Е. Ф. Покровська, Е. О. Петровська. Поселення кінця епохи бронзи біля с. Велика Андрусівка. «Археологія», т. XIII. Київ, 1961, стор. 129 — 144.
  7. М. И. Артамонов. Археологические исследования в Южной Подолии в 1952 — 53 гг. КСИИМК, вып. 59. М., 1955, стр. 111; А. И. Meлюкова. Памятники скифского времени…, стр. 11.
  8. А. И. Теpеножкин. Предскифский период на днепровском Правобережье, стр. 98, рис. 63, 2.
  9. Развитой этап чернолесской культуры Б. Н. Граков относит к VIII — первой половине VII в. до н. э.
  10. А. И. Tepeножкин. Предскифский период на днепровском Правобережье, стр. 12 — 41.
  11. Г. Т. Ковпаненко. Поселення періоду пізньої бронзи і раннього заліза поблизу Охтирки. «Археологія», т. XI. Київ, 1957, стор. 95 — 96.
  12. А. И. Mелюкова. Памятники скифского времени…, стр. 12.
  13. А. И. Тереножкин. Предскифский период на днепровском Правобережье, стр. 42 — 46.
  14. Г. Т. Ковпаненко. Погребение VIII — VII вв. до н. э. в бассейне р. Ворскла. КСИА, вып. 12. Киев, 1961, стр. 66 — 72, рис. 1 и 2. В 1962 г. аналогичное погребение открыто в с. Носачево, Смелянского района, Черкасской области (Г. Т. Ковпаненко. Носачівський курган VIII — VII ст. до н. е. «Археологія», т. XX. Київ, 1966, стор. 174 — 179).
  15. I. Г. Шовкопляс и Є. В. Максимов. Дослідження курганного могильнику передскіфського часу па середньому Дністрі. «Археологія», т. VII. Київ, 1952, стор. 89 и сл.; М. И. Артамонов. УК. соч., стр. 115; А. И. Mелюкова. Памятники скифского времени…, стр. 12 — 18.
  16. А. И. Теpеножкин. Предскифский период на днепровском Правобережье, стр. 92—97.
  17. А. И. Тереножкин. Предскифский период на днепровском Правобережье, стр. 138 — 142.
  18. А. И. Тереножкин. Ук. соч., стр. 135 — 138. В последние годы кинжалы, подобные чернолесским, открыты на территории Среднего Поволжья и Нижнего Прикамья (А. X. Xаликов. Железные кинжалы с бронзовыми рукоятками из Волго-Камья. В кн.: «Древности Восточной Европы». М., 1969, стр. 275 — 281).
  19. А. И. Тереножкин. Предскифский период на днепровском Правобережье, стр. 133 — 135.
  20. А. И. Теpеножкин. Предскифский период на днепровском Правобережье, стр. 157 — 174.
  21. А. И. Теpеножкин. Предскифский период на днепровском Правобережье, стр. 117 — 119.
  22. Там же, стр. 108 — 117.
  23. П. Третьяков. Звіт про археологічні дослідження 1946 р. в басейні річок Росі і Тясмину. АП, т. І. Київ, 1949, стор. 230 — 233; А. И. Тереножкин. Предскифский период на днепровском Правобережье, стр. 158 — 160.
  24. А. И. Теpеножкин. Предскифский период на днепровском Правобережье, стр. 89 — 92
  25. Там же, стр. 175 — 177.
  26. А. И. Теpеножкин. Предскифский период на днепровском Правобережье, стр. 47 —82; С. С. Беpезанська. Кераміка білогрудівської культури. «Археологія», т. XVI. Київ, 1964, стор. 49 — 75.
  27. А. И. Тереножкин. Лужицкая культура и культуры Среднего Поднепровья. КСИИМК, вып. 67. М., 1957, стр. 14, рис. 4, 3.
  28. А. И. Теpеножкин. Предскифский период на днепровском Правобережье, стр. 237 — 244; А. И. Mелюкова. Памятники скифского времени…, стр. 99 — 100; М. И. Артамонов. Этнический состав населения Скифии. В кн.: «Доклады VI научной конференции Института археологии АН УССР». Киев, 1953, стр. 176 — 186.

В этот день:

Дни смерти
1870 Умер Поль-Эмиль Ботта — французский дипломат, археолог, натуралист, путешественник, один из первых исследователей Ниневии, Вавилона.
1970 Умер Валерий Николаевич Чернецов - — советский этнограф и археолог, специалист по угорским народам.
2001 Умер Хельге Маркус Ингстад — норвежский путешественник, археолог и писатель. Известен открытием в 1960-х годах поселения викингов в Л'Анс-о-Медоузе, в Ньюфаундленде, датированного XI веком, что доказывало посещение европейцами Америки за четыре века до Христофора Колумба.

Рубрики

Свежие записи

Счетчики

Яндекс.Метрика

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Археология © 2014