К содержанию журнала Советская археология (1957, №1)
Одним из важнейших достижений советской археологии за последнее пятилетие является открытие в 1951 г. Новгородской археологической экспедицией грамот XI—XV вв., написанных на бересте. Это открытие предоставило науке широчайшие возможности изучения быта простого народа. Сообщаемые грамотами факты освещают многие, ранее неясные стороны экономики и даже политической истории Новгорода и Руси.
Когда в Новгороде были найдены первые грамоты, сразу же возник вопрос: не специфичен ли этот вид находок только для Новгорода? Широко известно, что береста хорошо сохраняется во влажной почве. Находимые куски бересты никогда не имели на себе следов букв и обычно были остатками поплавков. Так было и в Новгороде до
26 июля 1951 г., когда была найдена первая грамота. Руководитель Новгородской экспедиции А. В. Арциховский сразу заявил, что берестяные грамоты должны быть и в других городах. Подтверждения этих слов пришлось ждать недолго.
30 июля 1952 г. при раскопках в Смоленске на улице Соболева был найден обрывок берестяной грамоты, такой же, как в Новгороде 1.
Систематические археологические исследования Смоленска были начаты в 1951 г. Результаты этих раскопок требуют особой публикации, а поэтому здесь следует лишь упомянуть, что один из раскопов в 1951 г. был заложен у воротной церкви городской крепости. Естественно, что место древних ворот вызывало особый интерес, так как именно здесь можно было найти одну из древнейших смоленских улиц. Положение церкви над воротами исключало возможность использования окрестного участка земли под кладбище, что создавало благоприятные условия для раскопок. Однако узость пространства между церковью и мостовой улицы Coбoлeвa, которая является важной дорогой в городе а также угрожающее состояние надвратной церкви, сильно поврежденной во время фашистской оккупации города, не позволили заложить здесь раскоп больших размеров. В 1951 г. здесь был разбит шурф размером 6 X 6 м, условно названный УС-3 (ул. Соболева, раскоп № 3). Раскоп, доведенный до глубины 5 м, был законсервирован.
В 1952 г., когда работы были возобновлены, раскоп был расширен до размеров 8 X 8 м, чтобы включить сруб, открытый на его дне в прошлом году. Было также продолжено дальнейшее углубление раскопа.
На глубине 621 см почти у северной стенки раскопа и был найден обрывок берестяной грамоты размером 32 X 62 мм. Береста, на которой сделана надпись, толстая, слегка расслаивающаяся от времени, скручивающаяся надписью наружу. Буквы процарапаны острым предметом, видимо, как и в Новгороде, костяной палочкой.
На обрывке сохранилось начало двух строк текста 2. Вверху ясно читается «поклане» и видно начало следующей буквы. Вторую строку можно прочитать как «влепопе». За этими буквами имеется также начало следующей буквы.
В округлых буквах надписи закругления не всегда замкнуты, что вполне понятно для надписи на материале с определенным направлением волокон. В чтении нижней строки могут быть варианты, так как нижняя часть буквы «К» повреждена разрывом бересты. Буква «Л» имеет посередине случайную полоску, гораздо менее четкую, чем черты других букв, а поэтому эту полоску при чтении, вероятно, не следует принимать во внимание. Нижняя часть последней буквы также приходится на разрыв, и ее легко восстановить лишь по аналогии с предыдущим «Е».
Смысл верхней строки, кажется, ясен: «поклане» — поклон. Поклонами начинаются многие берестяные грамоты Новгорода. Форма здесь необычная, не новгородская, но, может быть, соответствующая новгородско¬му «поклоно». Если это так, то смоленская грамота представляет собой начало письма. В новгородских грамотах за словом «поклон» следует имя адресанта, которое здесь остается нам неизвестным.
Если принять предложенное чтение второй строчки как «влепопе», его можно разбить на две части — «вле» и «попе». Кажется вероятным, что частица «вле» представляет собой окончание имени адресата, например, «Ярославле», «Святославле» и т. п. Частица «попе» может быть началом текста сообщения. Угадать, какое именно слово здесь подразумевалось, невозможно — в древнерусском языке много слов начиналось с этих четырех букв.
Я не беру на себя смелость защищать предложенное толкование смысла грамоты, оно является лишь одним из возможных.
Рис. 1. Смоленская берестяная грамота. Фото.
Рис. 2. Смоленская берестяная грамота. Прорись.
М. Н. Тихомиров отказался от палеографического анализа грамоты, ссылаясь на отсутствие в ней характерных для этого черт. Поэтому приходится датировать грамоту лишь стратиграфически. Она лежала в шестом по счету слое. Над этим слоем был найден черепок с арабской надписью X—XII вв., пряслице розового шифера, медный ложновитой браслет, шарнирные ножницы с характерными незамкнутыми кольцами и т. д. Таким образом, дата вышележащего более позднего слоя — XII — XIII вв. В том слое, где найдена грамота, встречена стеклянная позолоченная бусина, пряслице розового шифера и иные находки, в том числе керамика, позволяющая его датировать XI—XII вв. В слое невозможны глубокие перекопы, так как они неминуемо были бы выявлены в профилях раскопа, которые отстояли друг от друга всего на 3 м, а от места находки грамоты лишь на 0,5 м. Таким образом, если даже допустить существование на месте находки грамоты небольшого перекопа, она не может быть моложе XII—XIII вв.
Смоленская находка неопровержимо доказывает, что письменность на бересте не специфична для Новгорода, что подобные грамоты были и в других русских городах, а может быть, как думает А. В. Арциховский, и в Польше, Германии, Англии и некоторых других странах. Теперь эти грамоты нужно найти и прочитать.
Думаю, что разница в числе найденных грамот в Новгороде и в Смоленске легко объяснима размахом работ: к моменту находки грамот в Новгороде было вскрыто несколько тысяч квадратных метров, а в Смоленске — немногим более двухсот. С тех пор эта разница еще более увеличилась. Любопытно отметить, что первые грамоты в этих городах найдены в раскопка к с наиболее мощным культурным слоем: в Новгороде его толщина достигала 7,5 м, а в Смоленске — 7,8 м.
Находка берестяной грамоты позволяет в значительной мере распространить на Смоленск выводы, сделанные по отношению к Новгороду, о широте распространения грамотности среди простого народа. Правда, полного тождества здесь быть не может, так как нужно учитывать ведущую роль Новгорода.
К содержанию журнала Советская археология (1957, №1)
Notes: